Аль Странс - Завещание Страница 23

Не меньшей радостью, чем сближение с Шаем, стало для Арье сближение с Артуром, державшимся все эти годы на расстоянии и физически и морально. Принятие Артуром новой ситуации, добросердечное отношение к Шаю, своему новому младшему брату, да и к нему, к Арье, сделало Арье по–настоящему счастливым человеком.

Артур прилетал к нему уже дважды и сейчас прилетел снова на пуримские праздники. Артуру с первого же визита понравилась эта маленькая страна с её красками, жарой, морем, удивительно открытыми людьми и напряженной, бьющей через край жизнью.

Будучи человеком прагматичным с опытом, понимающим движущие силы человеческой души, Арье, всё же, отметал в сторону мотив материальной заинтересованности, приведший к нему Артура. Он, с началом Новой Эры в личной жизни, хотел верить, что и люди вокруг него будут Новые! Не как в его мутной прошлой жизни. Он разделил свою жизнь на Старую Эру, до его Возрождения, и Новую. Понимая относительность этой «красной линии», ведь и Шай и Артур были зачаты ещё в прошлой Эре, до рождения Нового Арье, он всё же пытался уверовать, что перемены к лучшему в человеке возможны! Поставив себя в жесткие рамки самой простой, аскетической жизни, и справляясь с этим довольно успешно, Арье Бен Давид, решил так и закончить жизнь праведником, если только можно добавить к его имени это звание. Все свои деньги он перевел брату, доверяя ему и их многолетним деловым и семейным отношениям, наказав разделить их между его детьми, после его естественной смерти.

Он жил на пособие от государства, нечто вроде пенсии для репатриантов, на подработку сторожем, на медсестринскую зарплату Номи. И ещё государство выплачивало ежемесячно приличные деньги на нужды Шая, кроме бесплатных поездок на особом автобусе в специальную школу при больнице, где Шай продолжил учиться, после вынужденного оставления обычной школы. Все это осуществлялось за счет государства, даже лекарства для Шая ничего семье не стоили. Такого подхода к больным детям со стороны маленького государства, лишенного нефти, угля, золота, и других важных для существования государства ископаемых, даже пресной воды, Арье не ожидал. И, тем не менее, он жил в этой непонятной ему реальности и пытался познать, как это может быть!? И почему он ничего не знал об этом странном государстве и никогда даже не интересовался им?! Он теперь читал много книг по истории страны, о истории народа, он читал газеты, слушал новости, пил, глотал, купался в этом океане совершенно незнакомой ему доселе информации, стараясь всё оценить правильно, без перегибов! Он пытался проанализировать всё происходящее здесь и произошедшее там и в стране и в себе! Да, да, именно, это изучение нового места обитания заставило его глубже заглянуть и в себя, и изучить себя, и вдруг открыть, что жил он НЕ так как надо, и открыть истину, что ему очень повезло в его безобразно порочной жизни и вот сейчас ему выпал шанс прожить ещё годы по–новому!

Однако карнавал продолжался и Арье живо участвовал в шествии рядом с Номи, Шаем и Артуром. Артур нарядился мушкетером, широкополая шляпа с пером очень шла ему, он действительно был похож на Арамиса в голубом камзоле и в высоких сапогах. Он опередил своих на несколько шагов, жадно всматриваясь в лица людей, в их глаза, жесты, вслушиваясь в непонятный ему язык. Фотоаппарат был наготове в его руках. Рядом шел маленький оркестрик, состоящий из подростков средней школы. Они весело дудели в дудки, били в барабаны и литавры, оглушая всех вокруг. Как-то, незаметно к Арье приблизилась сзади невысокая фигура женщины в черном костюме ниндзя. Она подошла вплотную к нему, и вдруг… они застыли, слитые воедино на какие–то считанные секунды. Острый и длинный нож вонзился по рукоятку в тело Арье. Как видно лезвие прошло точно между ребер, не встретив сопротивления, и проткнуло сердце. При этом Арье услышал страшный шёпот у своего левого уха: «Лев Давидович, вам привет от Василия Петровича! Око за око!»

Арье повернулся в первый же миг к своему палачу и в глазах его, как и в лице не было ничего, кроме бесконечного удивления! В следующий момент гримаса боли исказила его черты и последние слова слетели с побелевших губ: «Господи! Мой сын! … Будьте прокляты...»

Глаза его закатились и только белки безжизненно и страшно, казалось, смотрели на фантасмагорию вокруг. Он рухнул на землю. Артур резко обернулся, словно почувствовал удар в груди. Его взгляд фотографа, выхватил из толпы рядом с танцующей Номи, незнакомое бледное лицо женщины, искаженное почти безумной коварно мстительной полуулыбкой! Женщина быстрым движением поправила, упавший в ту секунду с лица черный платок, атрибут своего костюма ниндзя, и её невысокая юркая фигура стала поспешно пробиваться вон из толпы. Артур искал глазами отца. Его нигде не было видно, но в том месте, где Артур мысленно сфотографировал безумное лицо, образовался островок, который обтекали волны празднующих людей, пока страшный вопль сразу нескольких голосов не остановил движение. Артур бросился туда. Номи стояла на коленях, дрожащими руками ощупывая тело Арье, рядом сидел на асфальте, закрыв лицо руками Шай. Лужа крови растекалась из–под тела и из спины слева, точно на уровне сердца торчала рукоять кухонного ножа. Тело отца было неподвижно. Дыхания не было. Скоро раздались звуки сирены «Скорой помощи Маген Давид» и Номи с телом Арье увезли под сирену в госпиталь. Артур взял Шая домой. Раввин Эзра последовал за ними, доктор Шапиро предложил свою помощь. Праздник для семьи Бен Давид завершился. Завершился навсегда.

46

Кафе «Кайзер» под каштанами располагалось в весьма выгодном месте на перекрёстке дорог из двух главных отелей и центра питья магниевой воды известного курорта Рогашка Слатина в Словении. Июль выдался теплым, не жарким, почти без дождей. У столика сидели Генрих Львович и его супруга Мария Григорьевна.

― В Петербурге сегодня гроза…– рассеяно протянул Генрих Львович, глядя в свой мобильный миникомпьютер фирмы Эппл.

― Да… слава Богу здесь не жарко и приятно,– в тон ему отвечала супруга.

― А в Израиле, Артур говорит, под сорок… Не смог бы там жить.

― Не напоминай мне, Генрих, ни о ком и ни о чем! – раздраженно бросила ему Мария Григорьевна,– Если не хочешь нового сердечного приступа! Мы на отдыхе. На водах. Тебе надо отдохнуть и похудеть. Тебя все задергали! Отвлекись и забудь обо всех! – отпила она апельсинового сока из бокала.

― Хорошо, хорошо, Маша, я больше не буду. Однако… как всё ужасно… странно… страшно вышло!

― Вот опять!

― Ну, Маша, извини…

― Нет, теперь я тебе скажу, раз начал! – раздраженно произнесла она,– Я скажу тебе, Геня, что не нравится мне вся эта история! Крутит там что–то этот Аркадий Петрович с дядькой вашим. Да и папенька ваш хорош! Опять экий фортель выкинул.

― Маша, прошу тебя… Мы на отдыхе…

― Сущий детектив! Честное слово! Только помер и тут же объявился! Живой и невредимый! Только в чужой стране и под чужим именем! И через год опять помер!

― Не помер, а убили его, Маша…

― Так ведь и в прошлый раз убили, как будто, только мы не могли понять кто. А потом нате, обнаружился и опять исчез! И снова без завещания.

― Мы даже не были на похоронах! Маша! – взмолился Генрих Львович.

― Что Маша, что Маша!? Ведь этого не может быть! На сей раз совсем не может быть! Я вот как рассуждаю Генрих, чисто по-женски, по матерински, что у него тогда свои цели были, свои тайные планы. Ну, там скрыть этот позор от всех нас со своим незаконнорожденным сыном и воссоединиться с ним. А теперь–то что? Опять тайна? – она сердито отодвинула бокал и сидела, казалось, в полной растерянности, не зная, что можно ответить на собственный же вопрос.

47

Артур, наконец, сумел дозвониться до Аркадия Петровича. Несколько попыток оказались тщетными. То ли старый адвокат нарочно не брал трубку, то ли был в отъезде. Но на сей раз он ответил.

― Аркадий Петрович?

― Да, я.

― Аркадий Петрович, это Артур, узнаете? Я вас уже неделю ищу…

― Отсутствовал, извините.

В голосе адвоката Артуру послышались какие–то неприятные нотки. Это было ново для Артура, знавшего семейного адвоката, почти члена семьи, всегда любезным и дружелюбным.

― К сожалению, отец умер… умер безвозвратно… Нож проник в сердце… Смерть наступила в считанные секунды…

― Я знаю. Соболезную.

― Преступников не поймали. И вряд ли поймают.

― Извините, но я ничем не могу помочь.

― Я не к тому, Аркадий Петрович, я бы хотел узнать о завещании. Кому отец завещал что?

― А с завещанием та же история, что и прошлый раз.

― Как так? Что это означает?

― Завещания нет.

― Нет?

― Нет.

― И что теперь с его наследством?

― Дом на Крестовском в Петербурге со всем содержимым, я распорядился разделить между вами, тремя его прямыми наследниками. Но теперь, однако, появился ещё один… И тоже законный некоторым образом. То есть этот мальчик, его родной сын, только от другой матери, как и Вы, впрочем. Но его я не вписал, потому что тогда ещё не знал. Теперь это дело вашей совести.