Оспорившие тьму - Александр Николаевич Бубенников Страница 23

Вошёл Мэлс и барственно протянул руку:

– Приветствую тебя, Пётр.

Пётр не принял его рукопожатия и сухо, деловито предложил, подмигнув Ивану:

– Лучше нам, Мэлс, перейти на официальный тон, общаясь на вы… Я получил по Вотсапу ваш приказ о моём увольнении… Для начала я хотел бы глянуть на заявления клиентов с жалобами на мою работу…

– Считайте, что заявления были сделаны в устной форме… Разве это что-то меняет по сути дела, Пётр?

– Назовите фамилии клиентов.

– Это ещё зачем?

– Чтобы чётко знать объективные, а не субъективные причины моего увольнения, изгнания…

– Увольнения, увольнения… Вы этого заслужили, Пётр, – Мэлс самодовольно хмыкнул. – Другим молодым сотрудникам ваш пример, Пётр, будет наука… Прогулы и рекламация клиентов…

И здесь под окнами гостиницы раздался рёв сирены. Пётр ожидал увидеть сержанта Гришу, опера-старлея. Но компания, ввалившаяся в их рабочую комнату, оказалась более представительной. Приехал почему-то заместитель начальника городской криминальной полиции, бравый и моложавый подполковник. Сухо поздоровались.

– Кто потерпевший? Что пропало?

– Пропал мой личный, очень дорогой высокопроизводительный ноутбук. – Он назвал марку, главные характеристики и стоимость покупки. Не теряя темпа, добавил. – Пропал мой личный контракт с директором, согласно которому при увольнении меня фирма обязывается обеспечить мне выходное пособие в размере шести моих последних месячных докладов…

– И где же этот контракт, – спросил с ухмылкой подполковник. – Наверняка он есть у директора. Не так ли?

– Мы работали с вольнонаёмным Пименовым Петром без контракта, по устному соглашению.

– И каковы объективные причины увольнения Пименова, – мягко и иронично произнёс подполковник.

– Сегодняшний прогул в серии прогулов и рекламации клиентов на его работу, жалобы клиентов…

– …Нет никаких жалоб, – перебил его Пётр, – нет ничего, а сегодня для отсутствия меня на рабочем месте была более чем уважительная причина… – Пётр хотел вербализировать эту причину, но моментально и решительно отсёк такой вариант. Вынул из кармана листок с медицинским свидетельством о смерти матери и протянул заключение подполковнику. – Вот причина, уважительная или неуважительная, вам делать вывод…

Тот прочитал, покачал головой, вздохнул и произнёс каким-то отрешённым голосом:

– Директор, неудачное время вы выбрали для увольнения Пименова. У него именно сегодня мать умерла… Неловко об этом говорить, но не гуманно это… Сиротой стал Пётр Симонов… Мы со смертью его отца не разобрались полностью… а тут такая новая закавыка…

– Какая разница, – рявкнул Мэлс, – здесь не богадельня. Откуда мне знать, может быть, Пименов сам спиздил свой же компьютер.

– Проблема пропажи или кражи дорогого компьютера с рабочего места Пименова усугублена и тем, что из дежурки ДК похитили второй компьютер Пименова, которой он использовал для проводимых им дискотек.

– Вот и разбирайтесь, господин полковник…

– Подполковник, – поправил тот директора, и будем разбираться… И разберёмся…

И начался опрос свидетелей… Мэлс хотел ускользнуть в свой офис напротив комнаты айтишников, но ему преградил путь опер-старлей, делающий заметки в своём дневнике.

– Вы забываетесь, старший лейтенант, вы не имеете права меня задерживать и даже допрашивать в качестве свидетеля, – возвысил голос Мэлс и стал трясти своим депутатским удостоверением.

– Мы надеемся на вашу гражданскую позицию, господин директор, и ваши свидетельские показания будут записаны наравне с показаниями двух других свидетелей по этому непростому делу.

Спустившийся вниз и возвратившийся наверх чуть запыхавшийся сержант доложил начальству:

– Охрана на выходе утверждает, что сегодня чужих не замечено… Никто ничего не выносил…

Тот удивлённо покачал головой и задал Петру вопрос из разряда парадоксальных:

– На исчезнувших компьютерах были файлы вашего контракта с фирмой, с подписями и печатью.

– Да я скопировал контракт на компьютеры… Между прочим, этот файл есть и на моём домашнем компьютере… Так что это не проблема… По контракту директор оплатит всё, как там прописано… Исковое заявление в суд я подготовлю…

– В туалет-то можно выйти, – издевательским голосом спросил Мэлс и выскользнул за дверь, детективы, мать вашу.

Из коридора было слышно, что директор кому-то звонит, с кем-то договаривается приглушенным голосом. Мэлс вернулся назад ещё более нахальный и сияющий. Зевнул и ухмыльнулся:

– Ну, что нашли похитителей? Не нашли ещё?.. Ищите, ищите и свищите и не взыщите за критику вас, голуби мои… Так скоро ведь баиньки пора, господа сыщики…

– Сейчас оформим протокол и разойдёмся с чувством невыполненного долга… Так, товарищ подполковник? – спросил старлей. – Висяком дело оборачивается, зацепиться не за что…

Тот ничего не ответил, только тяжело вздохнул. Это заметил Мэлс и распорядился:

– Эй, джигиты, угостите господ полицейских фирменным директорским кофе.

Сказано – сделано. Включен чайник Тефаль. Но полицейские отказались пить предложенный им кофе. Были налиты только три чашечки кофе для трёх пьющих «азеров».

И тогда Пётр за спиной Мэлса шепнул сержанту:

– Гриш, пусть подпол предложит директору показать содержимое его сейфа в его личном офисе.

Тот кивнул головой «Бу…сделано» и обратился к подполковнику как к старшему по службе со следующим логичным оперативным предложением по розыску:

– Товарищ подполковник, а нельзя ли от вашего имени обратиться к директору и показать содержимое его сейфа на предмет наличия или отсутствия там личного ноутбука Пименова… Может, по случайности сунул директор ноутбук в сейф к себе, да запамятовал об этом?..

Подполковник даже рта не успел открыть, как Мэлс, оторвав губу от чашки кофе, поставив чашку на стол, вновь полез за депутатским удостоверением, затряс им, разорался:

– Да, вы что с ума сошли… Директора в его собственном офисе обыскивать… Где постановление на обыск… Где решение городского прокурора… Да я вас…

И ещё, и ещё… Его подшефные-азеры с отвисшими челюстями от ужаса и волнения тоже поставили свои более крупные чашки на стол, отвлекаясь от процесса поглощения бодрящего напитка. Затравленно, с круглыми глазами глядели то на орущего директора, то на мастерски держащего театральную паузу (по Станиславскому) подполковника. А тот, покашливая в кулачок, собирался сл своими мыслями, не превращая их в потоки слов и предложений.

И Пётр воспользовался этой затянувшейся паузой, превратив её в мысленную руну мудрости и душевной силы, используемой в благих целях защиты от покушения на своё достоинство. Словно защищаясь от ударов судьбы и негативных воздействий тьмы последних времён, зная, что не пути ему с прохиндеем, а то и преступником Мэлсом, пора устранить преграды на пути своего развития, обойти их… Пора вывести прохиндеев и преступников на чистую воду, причём не закулисно, а публично, на глазах полицейских и коллег по работе… И он заставил силой мысли тронуться с места, двигаться трём чашкам кофе на столе к стульям и хозяевам… Это был миг просветления… При его желании чашки с кофе