Улика с того света [сборник] - Николай Иванович Леонов Страница 24

Тут-то Немец взял да удивил сыщика, как тот и просил чуть раньше.

Он подошел к старушкам, протянул им пакет и сказал:

– Вот. Все, что мог.

Одна из этих бабушек положила пакет на лавочку и, не поднимаясь, взяла Немца за руку.

– Дай бог тебе здоровья, Семушка, – произнесла она.

– Да ладно вам. Я потом еще принесу.

– Дай бог, – прошелестела вторая старушка, абсолютная копия первой.

Немец высвободил руку.

Гуров наблюдал за этой милейшей сценой, покорно ждал момента, когда бывший грабитель закончит свои волонтерские дела. Но Немец снова удивил его. Он подошел к подъездной двери, набрал код, открыл дверь и вопросительно посмотрел на Незванова.

– Пошли! – скомандовал тот.

Гурову ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Ситуация была не из приятных. Одно дело болтать по душам в общественном месте и совсем другое – вести диалог там, где тебя никто не сможет увидеть. Гуров не боялся мести, при этом не был глупцом, не надеялся на то, что ему сейчас поднесут хлеб и соль.

Но другого выхода у него не было. Отказ от приглашения мог привести к тому, что Немец вообще уйдет в отказ.

Вслед за Незвановым Гуров поднялся по ступенькам и зашел в подъезд.

Квартира, в которой обосновался Немец, отличалась холодными оттенками, острыми углами и минимумом предметов. Этакий скандинавский минимализм в берлоге маньяка-убийцы. Ни одного мягкого покрытия, везде дерево, хром или пластик. Весьма удобно смывать кровь. Очень трудно будет обнаружить отпечатки пальцев.

Зайдя в квартиру, Немец разулся и аккуратно поставил кроссовки пятками вплотную к стене. Незванов сделал то же самое. Гуров не стал выделяться и сбросил ботинки.

– Проходите на кухню, – сказал гостям Немец.

Незванов шагнул туда первым и тут же занял одну из двух табуреток.

– Присаживайся и ты, хозяин, – сказал Лев Иванович, указав на вторую. – Все-таки с работы. А я постою.

– Насиделся я за день, – услышал он и пожал плечами.

Немец стянул со стола кувшин с фильтром, наполнил водой электрический чайник, открыл холодильник, достал из него бутылку виски, запрокинул голову и принялся пить.

Незванов занервничал, сжал кулак и накрыл его пальцами другой руки, потом поменял хватку несколько раз подряд. Он словно разминался перед рукопашным боем.

Гуров покосился на Немца. Тот сделал короткую передышку и снова присосался к бутылке.

– Хватит уже! – заявил полковник. – Я и без этого все о тебе знаю.

Немец убрал бутылку в холодильник. Чайник шумел все громче.

– Про Кудесника ты уже слышал? – спросил Гуров.

Хозяин квартиры вытер губы и прислонился спиной к холодильнику.

– Слышал, – напряженным голосом ответил он.

– Что думаешь по данному поводу?

– Это мое личное дело, – огрызнулся Немец. – Для начала скажи, Лев Иванович, какого черта ты снова появился в моей жизни?

Гуров взглянул на Незванова и ответил:

– С него все и началось.

Немец тоже воззрился на Артема.

– Пошел ты!.. – бросил ему тот. – Я же тебе все объяснил.

– Про свое глубочайшее почтение к Кудеснику? – Немец, начинающий пьянеть, расплылся в улыбке. – Это да!

Лицо Незванова пошло красными пятнами.

«Вот те на, – изумился Гуров. – Да неужели он на такое способен? Ой, не верю. А вот Немец раскрылся, за что ему огромное спасибо и поклон до земли. Не пришлось мне гадать, что это за человек. Гнилой он. Верно Артем подметил, психически неуравновешенный».

Гуров поймал растерянный взгляд Незванова. Мол, если этот тип разойдется, то разговора не получится. Времени на трезвое общение оставалось все меньше, потому что количество вылаканного виски было крайне велико даже для такого великана, как Немец.

– Есть подозрение, что Кудесника убила женщина, – взял быка за рога сыщик. – О том, что он собирался с ней встретиться, заявили уже два свидетеля.

– Да что ты? – притворно удивился Немец. – Надо же, какая новость.

– Ты с ним общался после колонии?

– Да я и во время отсидки с ним не общался, – ответил хозяин квартиры, посмотрел на Артема и продолжил: – Если бы не этот придурок, то я в жизни никому из них не сказал бы ни слова. Разве что Байрону. Да и то не факт.

– А что не так с твоими друзьями? – поинтересовался Гуров.

Он прекрасно знал то, о чем говорил Немец. Очень часто, получив срок, человек начинает смотреть на прошлое с другой стороны, осознает, что им в какой-то степени кто-то манипулировал. Ответственность при этом с него не снимается, время назад не отмотаешь, душу излить некому. Остается только мотать срок.

Вроде бы все по справедливости. Но в голове у человека, лишенного свободы, уже засела тяжелая уверенность в том, что все могло сложиться по-другому. Иначе. Не так. Выйдя из мест заключения, многие не ищут встреч с теми людьми, вместе с которыми они когда-то нарушали закон.

Немец был из числа тех, кто избегал контактов с бывшими подельниками. Однако от Незванова прятаться он не стал и согласился встретиться с Гуровым. Этот субъект понимал, что лучше так, чем по-другому. Лучше ответить, чем сбежать.

Об убийстве Кудесника Незванов сообщил ему ночью. Немец был тогда на работе и не думал о том, что ему снова придется вспомнить то тяжкое время. Еще он боялся того же, что и Артем, то есть ложных обвинений, поскольку был уголовником, здоровым, крепким, со стальными кулаками.

В спорт он ударился еще в ранней юности, и это очень сильно помогло ему в первые недели нахождения в неволе. Нашлись люди, которые на Немца положили глаз сразу, как только он появился в колонии, но не как на объект вожделения. Он, скорее, был новой игрушкой, которую многие хотели испытать на прочность, потому что имели дефицит адреналина в крови и вообще скучали.

Такие субъекты решили проверить его на вшивость, сговорились и устроили драку многих против одного. Немцу удалось отбиться. При этом он потерял только два передних зуба. Но больше никто к нему не лез. Наверное, потому, что у половины из обидчиков Немца обнаружились трещины в костях и кровотечения, причем не только носовые.

Читать художественную литературу Немец, которого на воле звали Семой Штейнбергом, не любил. Этот процесс не вызывал у него интереса, разве что был необходимо для общего развития.

Однако у него имелась одна слабость. Еще будучи ребенком, он вдруг обнаружил в себе незаурядные способности к изучению иностранных языков. Особенно ему нравился немецкий. Он давался ему легко, правильное произношение даже ставить не пришлось. Парень отлично оперировал артиклями и умляутами и всерьез готовился поступать