Горячий танец смерти - Николай Иванович Леонов Страница 24

Девушки были весьма симпатичны, но, на взгляд Крячко, вульгарно одеты в короткие, одинаковые по крою (но не по цвету) платьица, которые открывали напоказ не только их колени и часть ляжек, но и другие красоты полногрудых девиц. Они, словно две близняшки, были одного роста и телосложения, и только черты лица и цвет одинаково короткостриженых волос говорили, что у девушек совершенно разные биологические родители. А вот татуировки у них были одинаковые. Левые руки девушек от плеча до запястья и правые ноги от щиколотки до колена обвивали разноцветные змейки. На правой груди обеих красовались алые розы, роняющие лепестки и плачущие росой, а на задней стороне шеи, когда девицы повернулись к нему спиной, Крячко стали видны колючая проволока, обвитая цветами, и маленькая птичка с окровавленной грудкой.

Все прошли в просторную кухню и сели вокруг круглого столика, что стоял посередине. Девушки тут же, безо всяких с их стороны вопросов, налили всем в красивые бокалы зеленого чаю, и Наташа предложила сыщикам, указав на вазочку с печеньем и сладостями:

— Угощайтесь.

— Спасибо, — немного удивленный таким гостеприимством, ответил Станислав, а Миша просто кивнул, потому что уже успел откусить какой-то пряник и с удовольствием его жевал.

— Мы вообще-то к вам по делу пришли. — Крячко улыбнулся как можно приветливей. — Вам ваша начальница уже сказала, что мы нашли тело Айнуры Усеиновой, которая жила с вами в одной квартире полгода, если я не ошибаюсь.

— Да, полгода примерно, — кивнула Арина. — Сначала ее подружка к нам приехала и устроилась на склад. Светланой ее звали. А потом и Айнура приехала.

— И чего они все в Москву на заработки едут? — не спросила, но фыркнула Наташа. — Разве в Крыму нет работы?

— А вы местные? Не приезжие? — поинтересовался Дербенев, который, схомячив один пряник, потянулся за вторым, но вдруг опомнился и сделался деловым и собранным.

— Да, мы местные, — ответил за девушек Егор. — Вернее, из Подмосковья. Арина — из Подольска, Наташа — из Химок, Матвей у нас — из Мытищ. А сам я — коренной москвич.

— А почему же тогда не снимаете квартиру в Москве? — удивился Крячко. — Не накладно кататься каждый день на работу в столицу?

— Дешевле ездить на машине, чем снимать квартиру в столице. Цены в Москве заоблачные. У нас и в Химках по двадцать четыре косаря в месяц с каждого получается, и это только за съем. А ведь мы сами еще и коммуналку оплачиваем, — объяснил Егор. — А так мы в машину загрузились, и все! Раз-два — и на работе.

— На одной машине вшестером? — не понял Дербенев.

— Почему вшестером? Вчетвером. У нас своя компания.

— А Света и Айнура как добирались? Автобусом или на электричке? — уточнил Крячко.

— Когда как. Когда — на автобусе, а когда — и на электричке, — усмехнулась Наташа. — Смотря в какую смену работали.

— Так вы с ними в разные смены работали?

— Нет, почему же в разные — в одну работали. Просто в машину еще только один человек может поместиться. А их двое было, — ответил Егор.

— Когда Света одна была, мы ее с собой брали, — уточнила Наташа.

— А Айнуру вы тоже потом возили, когда Светлана уехала? — спросил Станислав, внимательно оглядев ребят.

Девушки поджали губки и опустили головы, а Егор ответил:

— Нет, Айнуру мы не брали с собой в машину. Наташа и Арина были против.

— Почему? — спросил Дербенев, посмотрев на девушек.

— Чокнутая она была, — сквозь зубы процедила Наталья, и глаза ее зло зыркнули на оперативника.

— А подробнее развить эту тему нельзя? — поинтересовался Крячко. — В чем была ее странность, так сказать?

— Нам кажется, что она что-то принимала, — после недолгого молчания ответила Арина. — Нет, вы не подумайте, — подняла она глаза на Станислава. — Когда она приехала, мы очень хорошо ее приняли, и все поначалу было нормально, но потом…

— Потом Айнура стала странной, — перебил Арину Егор. — Она нас всех избегала, грубо отвечала девушкам, не хотела в свое дежурство убирать в квартире, а вернее, в местах общего пользования. Часто из-за ее поведения стали случаться скандалы. Она могла сказаться больной и не пойти на работу, кричала, что не будет платить за свет или за воду… Постоянно ссорилась со Светланой. Та в конце концов из-за нее и уехала обратно в Крым. В общем, Айнура словно с цепи сорвалась.

— И когда это случилось? — уточнил Крячко.

— Ну, не сразу, а постепенно она такой стала, — поспешила ответить Арина. — Я даже и не могу сказать, когда именно она стала неадекватно себя вести.

— Да, это постепенно началось, — поддакнула подруге Наташа. — Но примерно месяца через два с половиной или, может, три после того, как она приехала.

— Знаете, — Арина заговорщически наклонилась над столом к Крячко, — мы думаем, что она какие-то наркотики принимала. Скажи сам, Егор, — повернулась она к парню.

— Да, что-то такое было наверняка. Я на ее зрачки несколько раз обращал внимание. Они у нее какие-то неестественно большие были. Чуть ли не во всю радужку.

— Айнура посещала ночные клубы в Москве? — спросил Станислав.

— Да мы все туда время от времени ездим, — усмехнулась Наташа. — Не только ведь вкалывать, надо и расслабиться иногда.

— Расслабиться — как? — пристально посмотрел на нее Дербенев. — Алкоголь, соли?

— Алкоголь — да, — ответил за девушку Егор. — А вот все эти новомодные СНИКерсы и амфетамины — нет. Я — старший в нашей группе, поэтому строго слежу за этим.

— А Айнуру ты, значит, проморгал? — наклонив голову, с интересом посмотрел на него Дербенев.

— И почему я должен был за ней смотреть, если она сама этого не желала? — усмехнулся Егор.

— Она приехала черт знает откуда и сразу же поставила себя этакой независимой недотрогой и воображалой! — воскликнула Наташа. — Мы что, должны были на цырлах перед ней носиться и в глазки заглядывать? Кто она вообще такая?!

— Угомонись ты! — прикрикнул на нее Егор.

— Вы чего тут шумите?

На кухню вошел коренастый блондинчик лет двадцати трех — двадцати пяти, в драных (по моде) джинсах и в красной футболке с надписью на английском.

— Я Матвей Тарасевич, — протянул он руку сначала Станиславу, а потом Михаилу. — Арин, сделай мне кофе, — попросил он черноволосую девушку и, придвинув ее стул к себе, когда она встала, сел. Но потом, под многозначительным взглядом Егора, нехотя поднялся