Кирилл Казанцев - Неприкасаемый чин Страница 25

— Конечно, я вас прекрасно понимаю. Тут будут работать ваши немецкие специалисты, особенно в первое время. И вам не хотелось бы подвергать их жизни опасности.

— Я очень признателен вам за понимание, — на этот раз уже немец приложил руку к сердцу, — однако вы целиком можете рассчитывать на нас. Мы решили продолжить проект, несмотря ни на какие обстоятельства. Конечно, нам придется платить нашим специалистам несколько больше, чем планировали раньше, да и посоветовать им приезжать сюда без семей, что потребует солидных доплат. Но овчинка стоит выделки, как любят говорить у вас в России.

— Это окончательное и бесповоротное решение? — напрямую спросил Бахрушин и тут же осекся. — Извините, что вот так, в лоб, спрашиваю. Но я, как руководитель градообразующего предприятия, должен мыслить перспективно. Это не дело, если сегодня вы скажете «да», а завтра измените свое решение.

— Наше решение бесповоротное. Только «да», — ответил за себя и своих компаньонов Халлер.

— Очень признателен вам за это, — попытался улыбнуться Бахрушин, хотя на самом деле ему хотелось подняться и прямо через стол смачно врезать холеному немцу в рожу.

Халлер взглянул на дорогие, но скромные с виду часы.

— Теперь вы уверены в нашей позиции. А мы должны откланяться. Нас еще ждут в мэрии. Выезжаем с их специалистом по землеустройству на полигон для отвалов. Нам уже подобрали три площадки под строительство завода.

Бахрушин кусал губы, жалея, что вовремя не подсуетился. Следовало наехать, подкупить чиновников в мэрии, чтобы тянули решение вопроса, мурыжили, всячески отбивая охоту у немцев работать в городе.

«Какого черта мне Гросс об этом не напомнил? А я-то, как дурак, когда мэра с немцами сводил, всячески вид делал, что собираюсь доводить проект с новым заводом до логического конца, вот он и решил передо мной выслужиться», — с этими тяжелыми мыслями Анатолий Игоревич проводил инвесторов до двери приемной, вновь пожал каждому из них руку, пожелал успехов.

Затем владелец химкомбината вернулся за стол, сел и подпер буквально раскалывающуюся с похмелья голову руками. Гросс только пожал плечами — дескать, кто ж знал, что так вот повернется.

— Ты ж говорил, что сдриснут.

— Говорил, но не обещал, Анатолий Игоревич. Все-таки немцы — народ воинственный. Это вам не итальянцы-макаронники или французы-лягушатники, те бы уже давно деру дали, только пятки сверкали бы.

Бахрушин потер лоб, понимая, что все более-менее законные способы воздействия на инвесторов уже исчерпаны и настало время прибегнуть к самым действенным, проверенным способам, знакомым ему еще по бурному бандитскому прошлому.

— Боря, — негромко проговорил хозяин химкомбината, — когда мы с тобой о расходах говорили, ты что-то о психологах сказал. Так они поработали или нет?

— В каком смысле, Анатолий Игоревич? — удивился Гросс.

— Ну это… как его?.. — Бахрушин щелкал пальцами.

— Психологические портреты? — тут же нашел нужное слово его заместитель.

— Во-во, они самые. И как наука их психологические рожи рисует?

Гросс всегда имел при себе нужные документы. Еще не случалось такого, чтобы ему приходилось бегать за ними в свой кабинет. Заместитель Бахрушина умел читать мысли своего хозяина еще до того, как те приходили ему в голову. Он раскрыл папку, вытащил прозрачные файлы с бумагами.

— С кого начинать, Анатолий Игоревич?

— С Халлера. Он вроде у них за главного получается. Если по головке ударить, то и остальные вздрогнут.

— Халлер… Халлер… — Борис Михайлович перекладывал бумажки, — вот наконец отыскался голубчик. Сангвиник экстравертного склада, — он поднял глаза и приспустил очки на кончик носа.

Бахрушин скривился, как от невероятно сильной зубной боли.

— Ты мне свою образованность не показывай, по делу давай. Чего он там? Бухает сильно или, может, кокс нюхает? Мальчики его интересуют?

Гросс слегка улыбнулся.

— Явных пороков, как таковых, за ним не замечено. Разве что простительные, — он вновь опустил взгляд на бумагу. — Так… это вряд ли имеет значение… это тоже отметаем… Вот. Нашел. Коллекционирует курительные трубки, хотя сам не курит, — и Борис Михайлович вопросительно посмотрел на хозяина.

— И что мне с этого? Если там и остальное такое, скрути эти бумажки в трубочку и засунь в задницу тому умнику, который их составлял. И поглубже.

— Погодите… все-таки есть у него одно слабое место. До женщин падок.

— Проститутки? — воодушевился владелец химкомбината.

— В том-то и дело, что не проститутки. Его приличные женщины интересуют.

Бахрушин чуть заметно усмехнулся, в чем-то почувствовав духовное родство с немецким инвестором. Ведь его тоже интересовали не путаны.

— Насилует их, что ли? — с придыханием спросил он.

— Нет. Любит обхаживать, угождать, что-то вроде спорта у него. За один вечер успевает не только познакомиться с женщиной, которая о нем и думать не думала, но и уже через пару часов умудряется затащить ее в постель. Даже не знаю, как это у него получается.

— Это точно? Не домыслы психиатра, чтобы бабло отработать?

— Информация достоверная. За время пребывания у нас уже было три таких случая. Два удачных. В третий что-то не склеилось. Видно, он или она не в духе были. И осмелюсь заметить вам, Анатолий Игоревич, психиатры — это те, которые психами занимаются. А психологи — нормальными адекватными людьми.

— Один хрен, что психами, что адекватными. Но этот момент с Халлером берем на заметку. Поехали дальше.

— Ганс Мюллер.

— Валяй.

На этот раз Гросс уже не стал зачитывать: инвестор — сангвиник, холерик или меланхолик, экстраверт или интроверт. Он просто пробегал строчки глазами, при этом беззвучно шевелил губами. Пока зацепиться было не за что.

— Что, совсем без слабостей и пороков, за которые зацепить можно? — нетерпеливо поинтересовался заметно подуставший Бахрушин. — Такого в природе не бывает. У каждого свои тараканы в голове да скелеты в шкафу.

— Похоже, что это именно такой редкий случай, — разочарованно произнес Борис Михайлович. — Абсолютно не пьет… — начал было перечислять он, но его тут же перебил владелец химкомбината:

— Как это не пьет? А тогда в бане? Нажрался, будь здоров.

— Это не он нажрался, а вы его напоили. Да и один раз не считается.

— И то правда. Ладно, проехали. Продолжай.

— Значит, так… не пьет, не курит, девочками-мальчиками не интересуется, во всяком случае, за время пребывания у нас в этом замечен не был. По ресторанам не ходит, даже ужин к себе в номер заказывает. В город выезжает только по делам и только вместе со своими компаньонами. Возвращается, и из машины сразу в лифт, оттуда в номер. Вот и все, что могу о нем сказать.

— От машины сразу в лифт и в номер… — повторил Бахрушин задумчиво, а затем повеселел, — тоже пойдет. Ну и теперь давай про последнего. Что у него там в плане разврата, пьянства, наркомании, зоофилии и некрофилии?

Гросс заскользил взглядом по листку. И на этот раз ему вновь пришлось неопределенно пожать плечами.

— Ничего порочащего и противозаконного. Даже в карты со своими компаньонами не играет.

— Чего это так? Мужик вроде здоровый. Ему что, и трахаться не хочется? Не верю.

— В душу, к сожалению, ему не залезешь. Ну и я на его месте вел бы себя сдержаннее и предусмотрительнее. Ведь к нему сегодня жена с пятилетним сыном приезжают.

— С какого такого бодуна? — округлил глаза владелец химкомбината.

— Любит, наверное, он ее. Ему пятьдесят, ей двадцать пять. Вот и боится бабу одну оставлять. Уведут еще.

— Так. И это берем на заметку. Все, иди работай, Боря. А остальное по моей части.

Борис Михайлович, как обычно, не стал уточнять, что именно задумал босс. Наперед знал, что ничего хорошего. А если так, то зачем спрашивать? Ведь как говорится, меньше знаешь — крепче спишь.

Глава 8

День прошел у инвесторов в делах. Ну а затем немцы размежевались по интересам. Психолог, нанятый Гроссом, не зря ел свой хлеб с маслом. Как и было написано в психологическом портрете Халлера, Феликс переоделся, сменив строгий деловой костюм на более фривольный вечерний, вызвал из номера такси и поехал в лучший ресторан города. Конечно, кухне «Седьмого неба» было далеко до ресторанов его родного Мюнхена. Но все же поесть тут можно было, не рискуя отравиться. Вдобавок именно здесь можно было отыскать подходящую его вкусам женщину. Ведь в подобных заведениях и клиентура соответствующая.

Иногда Халлер даже умудрялся снять даму, которая пришла в ресторан с мужем или любовником. Ему хватало пяти-десяти минут, когда он перехватывал ее в холле или подкарауливал на выходе из дамской уборной. Обольщать вальяжный немец, в совершенстве владевший русским языком, умел. И еще как. Заговаривал с женщинами абсолютно без каких-либо комплексов. С первых же слов, с первого взгляда умел показать, что они ему нравятся. И так же безошибочно умел угадывать среди них тех, кто считает, что их недолюбили по жизни. Именно этот контингент идеально подходит для соблазнения. Их только пальцем помани, и они тают на глазах. Еще для соблазнения подходили дамочки, которых совсем недавно бросили воздыхатели или которым изменяют мужья. Они ради совершения бессмысленной мести легко соглашаются на скорую близость.