Чарльз Вильямс - Глубокое синее море Страница 25

— Нет. — И, не зная почему, добавила:

— Было два выкидыша.

— Прости.

— Они были вызваны специально. Мой муж не хотел детей.

— Разве в Сан-Франциско нет никаких пилюль?

— Тогда они только начали появляться. Больше она ничего не сказала. Место, да и время были неподходящими, чтобы вести разговоры на эту тему. Ясно было только то, что ни он, ни она не имели близких людей.

— Извини меня за мои слова, но твой муж был все-таки большой негодяй.

Карин испытующе посмотрела на него, но ничего не сказала. В какой-то степени все это было понятно, хотя он и сам себя не мог понять.

— Даже не знаю, к чему я все это говорю…

— Ну и ладно. Я тоже не знаю, зачем все говорила…

Как красиво ее лицо, подумал он. Сейчас Гарри с радостью рассказал бы ей о своей дочери Джерри, но тут внезапно заметил, что по лицу Карин течет не чистая, а какая-то грязная, словно ржавая, вода. Неужели это с корабля? Значит, корабль должен быть где-то совсем близко. Он огляделся, но, не увидел ничего, кроме воды, сливающейся с пеленой дождя.

Тем не менее Годард продолжал всматриваться в туман — ведь копоть и грязь могли быть принесены с горящего корабля. Вскоре его усилия увенчались успехом. Нет, это был не корабль. Но ему показалось, что за пеленой дождя он видит какое-то расплывчатое оранжевое сияние. Гарри повернул Карин , и показал ей в ту сторону.

Он совершенно не мог сказать, на каком расстоянии от них находится это сияние, как не мог знать и о том, приближается оно или удаляется. Оно просто было тут, без формы и размеров, а единственной возможностью ориентироваться был ветер. Когда же оранжевое сияние стало ярче, сердце его забилось учащенно и беспокойно.

Спустя несколько минут он заметил пламя и клубы дыма. Потом из тумана начали вырисовываться контуры корабля. Словно призрак, судно плыло мимо них.

— Машины не работают, — произнес Годард. — И корабль больше не погружен так глубоко в воду, как раньше.

Карин поднырнула под круг. Оба положили на него руки и поплыли в сторону корабля. Сам он вскоре снова исчез, но оранжевое сияние осталось. Оранжевое сияние — их путеводная звезда. Через какое-то время оно перестало тускнеть, и Гарри понял, что судно совсем остановилось.

Глава 12

Они должны быть где-то здесь, размышлял Антонио Гутиэрес. Сейчас он должен увидеть эту красивую блондинку. Ведь она видела, как корабль остановился и начал разворачиваться, — как и, тогда, когда заметила этого высокого американца на резиновом плоту. Связь, существовавшая между капитанским мостиком и машинным отделением, была выше разумения филиппинца, но это его не тревожило. Он не знал и того обстоятельства, что «Леандр» шел только по инерции с тех пор, как Линд и другие исчезли с мостика.

Правда, при таком дожде Антонио почти ничего не видел. Но что было хуже, так это то, что о женщине, казалось, никто не беспокоился. Третий помощник продолжал лежать в рубке, а этажом ниже люди бегали по палубе, тащили шланги, что-то кричали друг другу, пытаясь загасить пламя, направляя на него струи воды, Один раз Антонио попытался ретироваться с мостика — ведь если они обнаружат его в таком месте, где он не должен находиться, пощады ему не будет. Однако сразу же понял, что ему не спуститься по трапу незамеченным — около него стояли люди с оружием. Поэтому Гутиэрес остался там, где был. Разумеется, он был мокрым насквозь, но теперь это не имело никакого значения. Сейчас филиппинец был единственным человеком, который мог следить за водной поверхностью, и он не переставая это делал.

Антонио даже подошел к перилам и встал между двумя спасательными лодками. Потом опять посмотрел на воду. Правда, ничего не увидел, но тем не менее обратил внимание, что корабль практически не двигается. Гутиэрес внимательно осмотрел всю водную поверхность, которая была доступна его взгляду. Ничего. Тогда он перешел на другую сторону и снова начал всматриваться в воду. Тоже ничего. Филиппинец вернулся к рубке и заглянул туда. Третий помощник пришел в себя и пытался подняться на ноги. Однако был еще слишком слаб и все время держался за голову. По его лицу по-прежнему текла тонкая струйка крови.

Было очень утомительно бороться с сильными порывами ветра и короткими резкими волнами, которые постоянно били им в лицо. Пару раз они вынуждены были останавливаться, чтобы передохнуть и отдышаться. Годард совершенно потерял счет времени. Он не знал, сколько минут или часов они плыли в сторону оранжевого сияния. Внезапно перед ними снова возникли очертания «Леандра». Прошло еще несколько минут, и наконец они оказались у самого корабля. Палуба была высоко над ними. Они посмотрели друг на друга и поняли, что уже давно думают об одном и том же: как же им подняться на корабль?

Звать на помощь было нельзя. Этим они привлекли бы внимание Линда и его людей, и в них снова начали бы стрелять. А может, их и вообще не услышат. И то, и другое грозило смертью, как только корабль снова придет в движение. Правда, Годард сомневался в последнем. Корабль не поплывет, пока они не смогут контролировать очаг пожара. А если с ним не смогут справиться, то судно неизбежно погибнет.

Линд, который, несомненно, должен был руководить людьми при тушении пожара, наверняка не мог находиться на корме. Годард сделал знак Карин, и они начали двигаться вдоль бакборта. Им были слышны треск огня и резкие выкрики команды. Вскоре они уже были возле центральной части корабля.

Гаральд Сведберг, поддерживаемый Гутиэресом, с трудом поднялся на ноги. Чувствовал он себя отвратительно, голова гудела, словно была расколота. Когда он провел рукой по лицу, то понял, что оно все в крови. Заметил Сведберг также и то, что корабль не движется. Гроза по-прежнему продолжала бушевать, видимости практически не было, а наверху находился только этот молодой филиппинец. Голова у Гаральда гудела так сильно, что он сначала даже не понял, что тот обращается к нему по-английски. А когда понял и прислушался к его словам, то понял, что на корабле пожар. Сведберг подошел к двери рубки и выглянул наружу. Увидев Майера и других с оружием в руках, сделал соответственные выводы:

Линд захватил корабль, а человек, которого он видел в воде, был, судя по всему, сброшен им за борт. Теперь же на корабле все были заняты тушением пожара.

Оставалась надежда только на то, что капитан Стин еще жив и у него есть оружие. Гаральд медленно добрался до капитанской каюты. Импровизированная кислородная палата уже исчезла, но Стин все еще лежал на кровати. Глаза капитана были закрыты. Сведберг схватил его за запястье. Рука Стина была теплая, пульс прослушивался. Значит, Стин еще жив и является законным капитаном корабля — независимо от того, находился он под влиянием наркотиков или нет.

Правда, Сведберг был почти уверен, что такой религиозный человек, как капитан, не станет иметь при себе оружие, но слабая надежда на это все-таки была. Он начал обыскивать ящики — один за другим, пытаясь одновременно с этим разрешить вопрос: кто, кроме Линда, замешан в этом заговоре.

Не найдя ничего в каюте капитана, Сведберг начал обыскивать письменный стол в картографическом отделе.

В этот момент в каюте появился весь мокрый филиппинец.

— Мы — там… — сказал он и показал вниз на воду. — Она как раз внизу…

Сведберг выдвинул очередной ящик стола и переворошил все, что там было. На слова филиппинца он не обратил никакого внимания.

— И мужчина, которого вы видели, тоже там, — продолжал Гутиэрес. — Высокий американец.

Что, черт возьми, бормочет этот филиппинец? Если у капитана есть пистолет, то он, наверное, находится в сейфе. В этот момент слова Гутиэреса вдруг дошли до его сознания.

— Что? — переспросил он.

— Люди там, которые упали в воду… Люди? Ведь за бортом был только один человек, и теперь он находится где-то в нескольких милях позади корабля. Минутку… Сведберг глянул на показания приборов и помчался на мостик, куда показывал Гутиэрес. Оттуда он увидел Годарда и Карин Брук, которые, держась за спасательный круг, находились точно под ними.

— Быстро за мной! — крикнул третий помощник и помчался вместе с Гутиэресом вниз по трапу.

На нижней палубе матросы заливали из шлангов пламя, рвущееся из трюма номер три. Боцман и Отто, вооруженные пистолетами, направляли их действия и удерживали на расстоянии других членов команды, которые столпились у трапа в коридор и оживленно жестикулировали.

Линд и Майер стояли на палубе со стороны бакборта. У Линда в руках был автомат, и он отдавал какие-то приказания на немецком языке Майеру. Потом первый помощник кивнул, дал знак боцману и поманил к себе человека из машинного отделения, тощего мужчину по имени Спивак, лицо которого было необычно сурово. Боцман протянул Спиваку «люгер», а сам получил от Линда автомат. Первый помощник помчался на верхнюю палубу.