Татьяна Полякова - Фитнес для Красной Шапочки Страница 26

— Здравствуй, солнышко.

Тут уж я проснулась по-настоящему и сразу же собралась орать, потому что никаким видением и не пахло. Все так и есть: лунный свет, а рядом блондин на стуле, и никакая он не галлюцинация, а самый настоящий кошмар наяву.

— Ты как здесь, .. — начала я и перебила сама себя:

— Что-то я не то спрашиваю.

— Да уж, — согласился он, ухмыляясь. — Мне тебя сейчас пришить — раз плюнуть.

В это я сразу же поверила и возражать не стала, но на всякий случай напомнила:

— Возле палаты дядька дежурит, я же важный свидетель. Вот сейчас возьму и заору.

— Не советую, — сказал Феликс. — Дядька все еще сидит, но вряд ли поможет. Дело-то это секундное.

— Ну и что, зато тебя поймают.

— Тоже вряд ли, — беспечно заявил он. — Я умею ходить сквозь стены. Раз — и нет меня.

— Так я тебе и поверю, — косясь на белый халат, в который он был облачен, ответила я. — А стетоскоп зачем нацепил?

— Для важности. Значит, ты свидетель. Свидетель чего, скажи на милость?

— Убийства, естественно, — обиделась я и торопливо добавила:

— Слушай, я не виновата, что его по дороге пристрелили. Я делала то, что мне приказали, а эти придурки на дачу не поехали и расстреляли машину вместе с Мелехом по дороге. Я тоже пострадала.

— Болит головка-то? — участливо спросил он.

— Еще как.

— Значит, Мелех скончался? А труп куда улетучился?

— Не знаю. Я сегодня передачу слушала, так один эксперт по покойникам рассказывал, как труп из морга куда-то ушел. Потом, правда, вернулся.

— Сдается мне, что наш не вернется.

— Чего вы ко мне привязались? — вздохнула я. — Ничего я в ваших делах не смыслю. Все грозятся, а у меня и так голова пробита. Я и раньше-то плохо соображала, а теперь вообще ни одной светлой мысли.

— Так это затея Мелеха? — спросил он.

— Вы имеете в виду, что он сам подстроил свое убийство? — ахнула я.

— Почему бы и нет?

— Зачем ему это?

— Ну, к примеру, чтобы со мной не встретиться.

— У вас что, старые счеты?

— Догадливая, — обрадовался он. — Так куда твой дружок зарылся?

— Если и зарылся, то мне не сказал.

— Между прочим, похоже на правду, — неожиданно легко согласился Феликс, — потому что он хитрый и точно знает: если я начну спрашивать, ты обязательно ответишь.

— Так я и не спорю, — испугалась я.

— Ладно, рассказывай, как дело было. Конечно, я рассказала, он слушал и кивал, а я гадала, чем закончится наш разговор. Закончив свой рассказ, я для приличия помолчала, а потом спросила:

— Вы его на даче ждали?

— Ждал, ждал, но не дождался, — хмыкнул Феликc, а я почему-то сразу поняла: врет. — Вы когда из города выехали, за вами джип плелся, красненький такой?

— Джип? — удивилась я. — Да там вообще ни одной машины не было.

— Очень интересно.

— Говорю, не было. Дорога совершенно пустая…

— Верю. А вот к твоему дому Мелех подъехал с сопровождением.

— Когда мы в машину садились, во дворе…

— Он между гаражами стоял.

— Так вы возле моего дома ждали? — догадалась спросить я.

— Точно. Даже проводил вас немножко.

— И Павла видели?

— Само собой.

— Значит, вы верите, что я правду сказала?

— Ну, милая, — присвистнул он, — правда такая штука… Я и себе не каждый день верю.

— Но если вы во дворе были, когда мы в машину садились, отчего тогда же Мелеха не шлепнули? Чего уж проще…

— Мог бы, — согласно кивнул Феликс, — но уж очень интересно было, что этот гад задумал. Он о моем интересе знает, вот и обнаглел.

— В каком смысле? — не поняла я.

— В прямом. В игры со мной играет, загадки загадывает. Ладно, разберемся. — С этими словами он неожиданно поднялся и зашагал к двери, а я, обалдев от такого счастья, брякнула:

— Эй, а мне что делать?

— Голову лечи, — посоветовал он и исчез за дверью.

Минут пять я приходила в себя, потом вскочила, забыв про наставления врача, и кинулась к двери. На стуле сидел мой страж и дремал.

— Вы его видели? — накинулась я на него. Он не ответил, должно быть, крепко спал, и я, возмущенная такой безответственностью к порученному ему делу, тряхнула его за плечо. В ответ на это мужчина свалился со стула, голова его ударилась об пол, но он так и не проснулся.

— Труп, — ахнула я, пятясь в палату. «Конечно, труп, — билось в мозгу — это Феликс…» Ох, как мне стало нехорошо, я заметалась от окна к двери, подгоняя саму себя. «Давай думай, что делать. Поднять тревогу? Может, он еще жив?» Я выглянула в коридор, мужчина по-прежнему лежал у стены, не меняя позы, коридор был пуст, а тишина стояла такая, будто все разом вымерли. Замирая от ужаса, Я наклонилась, схватила вялую руку мужчины и попыталась нащупать пульс; Не знаю, действительно ли я почувствовала слабые толчки или мне только показалось, но я собралась заорать и тут услышала шаги, такой звук могут издавать только каблуки-шпильки. Женщина шла по коридору и вот-вот должна была показаться из-за угла. Значит, живые в больнице остались.

Я юркнула в палату, не соображая толком, что делаю, шаги приближались, я торопливо легла в постель и даже глаза закрыла. Вдруг шаги замерли, послышалось отчетливое: «Господи», потом дверь палаты распахнулась и в нее стремительно вошла медсестра. Я слабо пошевелилась и даже пробормотала что-то, давая понять, что жива.

Женщина выскочила в коридор. Раздался неясный шум, затем послышались шаги, судя по ним и сдержанным голосам, теперь за дверью было никак не меньше трех человек.

В палате появился врач, я села и с испугом взглянула на него.

— Как себя чувствуете? — спросил он.

— Голова болит…

— Ага, — ответил он растерянно и удалился. Шум за дверью стих, но ясно, что ненадолго. Если я что-нибудь понимаю, сейчас непременно появится милиция. И что я им расскажу? «Думай, Думай», — подгоняла я себя. А что тут придумаешь? Больница для меня место не безопасное, к тому же, лежа здесь, до правды не докопаешься, а головы вполне можно лишиться. Сегодня Феликс добрый, а завтра, глядишь, и нет, да, и кроме него, есть еще люди. «Надо сматываться», — прошелестело у меня в мозгу, и в тот момент мысль показалась мне необычайно дельной.

Я села в постели, прикидывая, как воплотить ее в жизнь, заодно напомнила себе, что у меня сотрясение мозга. Впрочем, Олег Сергеевич, лечащий врач, уверял меня сегодня, что рана пустяковая, до свадьбы заживет, и сотрясение тоже так себе, не сотрясение даже, а сотрясеньице. Если поберечь себя, авось и пронесет, голова не развалится. Однако в ночной рубашке и босиком (у меня даже тапок нет) никуда не побежишь.

Я окинула взором палату, точно зная, что ничего полезного здесь не обнаружу, затем прошла к двери и осторожно выглянула. Коридор был пуст. Я вышла, прикрыла дверь и отправилась в сторону, противоположную той, откуда появилась медсестра. Ранее гулять по отделению мне не приходилось, и я шла, что называется, наудачу. Одна дверь, выходящая в коридор, была чуть приоткрыта, в лунном свете виднелись очертания двух кроватей. «Палата», — сообразила я и на всякий случай заглянула туда. Прямо возле двери стояла вешалка, на ней висело несколько халатов, один больничный, теплый, а возле постели, на которой мирно спала женщина внушительной комплекции, стояли тапочки. Я сунула в них ноги — великоваты, но сойдет, схватила два халата и припустилась по коридору. Если меня сейчас поймают, то неприятных вопросов не избежать. Чего доброго решат, что это я дядьку того… «И вправду решат», — перепугалась я и хотела вернуться, но тут дверь впереди распахнулась, и я с перепугу устремилась в боковой коридор, который вывел меня на лестницу.

Я торопливо спустилась с третьего этажа, где располагалось отделение, на первый и оказалась перед запертой дверью, правда, заперта она была изнутри и не на ключ, а на задвижку, так что я без осложнений выскользнула на улицу.

Было холодно — и я поспешила одеться, вместо пальто сойдет больничный халат, а вот со вторым халатом я дала маху — он был на пять размеров больше и волочился по земле.

— Ну надо же, — обиделась я, стараясь хоть как-то его подвернуть. Пока я вела борьбу с халатом, из-за угла показалась машина, осветив фарами пространство перед подъездом. Я поторопилась укрыться в кустах, пробежала вдоль стены и оказалась у другого конца здания, отдышалась и отважно шагнула на тротуар.

Никто не заорал «держите ее», и это было уже хорошо. Теперь следовало решить, куда я хочу попасть. Идти по улицам в таком виде неразумно, могут в психушку отправить. До своей квартиры я точно не доберусь, да и опасно мне туда возвращаться. Словом, выходило так, что мне одна дорога — к Ольге. Живет она неподалеку, и о ней мало кто знает, знакомы мы с ней всего месяц.

Не раздумывая, я свернула на улицу Батурина: выбора у меня все равно не было. Мелкими перебежками, без конца оглядываясь и тяготея к кустам и подворотням, я вскоре вышла к Ольгиному дому, вбежала в подъезд и позвонила в квартиру на втором этаже.