Сергей Зверев - Прирожденные аферисты Страница 26

– Кто это такой настойчивый? – произнес Король, подойдя к ярко-красному телефону «ВЭФ», стоявшему на тумбочке рядом с диваном.

Ему этот звонок не понравился. Не ждал он сегодня ни от кого звонков. Дурные предчувствия вновь нахлынули. Слишком удачно у них все шло. Должен быть какой-то обрыв в этой полосе везения. И тогда брякнешься так, что костей не соберешь… Тьфу, ну и мысли!

Король решительно взял трубку и резко произнес:

– Алё, говорите!

– Король, это Спиридон, – послышался сдавленный голос Мартышкина.

– Что у тебя?

– Я с Сивухой должен был сегодня встретиться… Ну…

– Что ну?!

– Не пришел он на встречу…

– В чем трагедия?

– Он вчера на катран собирался. Деньги спустить.

– Вот же сученыш. – Пока мама не слышала, Король мог не стесняться в выражениях. – Говорили ему, чтобы среди блатных не светился, черт рыжий!

– Ну и все.

– Что все?

– С людьми я говорил… Пришили Сивуху.

– Что?! – завопил Король. – На катране?!

– Нет. Рядом. Сегодня труп нашли. Там весь уголовный розыск и прокуратура.

– Кто его?

– Нашлись добрые люди, – нервно хмыкнул Мартышкин.

– Вот же… – Король хотел витиевато выругаться, но сдержался. – Вот что, Примат. Давай двигай оттуда! Чтобы через час тебя в городе не было.

– Куда? К тебе?

– Ты совсем сдурел? К себе! Сиди тихо, как мышка. Пойди, пенсию получи. С ветеранами доминошку забей.

Мартышкин был инвалидом, поэтому получал пенсию, что давало ему преимущество – ни один участковый не предъявит нарушение статьи о тунеядстве. Сам Король был вынужден выкручиваться разными способами. И у него это получалось – где он только не числился, плюнув на зарплату и заботясь только о трудовой книжке. Реально трудиться на какой-либо общественно полезной работе он был просто не способен.

Король вернулся на террасу и устало рухнул в плетеное кресло. Накатил себе еще газировки и осушил бокал одним залпом.

– Что случилось, сын? – спросила Мария Илизаровна.

– Сивуху порезали. Насмерть. Кто – неизвестно.

Мария Илизаровна выпрямилась, сразу как-то собралась. От былой дачной расслабленности не осталось и следа.

– Я тебе говорила, – процедила она.

– Ну да, говорила.

– Наше счастье, если его пришили за фуфлыжничество или передергивание карт.

– Очень может быть.

– А если кто из ваших терпил очухался и на мокруху пошел? – Она сверкнула глазами.

Весь лоск потомственной дворянки слетел в один миг. Она и не замечала, как щедро сыпала блатными выражениями – не стесняясь и без запинки. И глаза стали злые, решительные. Теперь это была отчаянная и опасная Машка Пулеметчица – та самая, которую помнили несколько поколений жуликов.

– Вот что, Лилиан. Тебе когти надо рвать. Притом в темпе.

– Куда?

– Сивуха ведь не знал точно, где Примат живет?

– Даже фамилии его не знал.

– Вот и езжай к Мартышкину. Там отлежишься до лучших времен.

– Мне еще в Запорожье надо. Кое-какие дела там.

– Только будь осторожен… Очень осторожен.

– Не первый день живу.

– Я тебе отсемафорю, если все нормально будет.

– А ты? Если Сивуха наколол тебя? – заволновался Король.

– Не бойся. Я отобьюсь, – заверила Мария Илизаровна…

Глава 26

Баграм не стал ругаться, упрекать своего племянника. Когда они с трудом добрались до гостиницы и смогли перевести дух, он только и сказал ему устало:

– Запомни. Сначала думай – потом делай. Иначе долго не проживешь.

– Запомнил, – кивнул Давид и как-то по-детски добавил: – Я больше не буду.

– Будешь не будешь – жизнь покажет. Главное, чтобы ты делал то, что надо, а не то, что хочется…

В голове у Давида было пусто. Бурных эмоций не было, а те, которые присутствовали, – все какие-то блеклые, ненастоящие. Ни сожаления, ни страха – только их оттенки. Возникали в сознании картинки – этот самый рыжий жулик, его побег, нож в руке, легкий треск, с которым лезвие входит в тело. Будто смотришь кинофильм и это тебя лично не касается.

Когда Давид застрелил Лесничего, переживания накатили на второй день, в сознании раз за разом прокручивалась схватка в горах. Были и страх, и какое-то сожаление, хотя негодяй его не заслуживал, и гордость. А теперь никаких особых чувств не предвиделось. Это что, значит, он привыкает к такой работе? Говорят, некоторым начинает нравиться убивать людей. Давиду не нравилось. Ему было все равно. И это его бесчувствие даже пугало.

Он повалился на кровать и сразу заснул. Проснулся через три часа. Вспомнил все разом. Состояние его нисколько не изменилось. И угрызений совести не почувствовал.

Баграм сидел за узким столом и пил чай, задумчиво смотря в окно на улицу, где рабочие заносили дверные рамы в строящееся напротив гостиницы трехэтажное здание.

– Ты так и не поспал? – спросил Давид.

– Э-э, сон и аппетит совсем пропали.

– Нам что, теперь о том хорьке жалеть?

– У нас теперь ни мошенника, ни его денег.

– Но мы же отомстили. Дедушка Варуджан будет доволен.

– Давид, ты наивный не по годам. Чем доволен? Что мы убили человека вместо того, чтобы наказать его деньгами? Или тем, что мы упустили их главного и теперь не знаем, где его искать?

После того как Сивуха испустил дух, Баграм не побрезговал и обшарил его карманы. Нашел там паспорт на имя Игнатия Самуиловича Сивухина, прописанного в Ворошиловграде. Было еще несколько пачек таблеток и двести рублей. Купюры он тоже взял – деньги лишними не бывают. Но ни записок, ни каких-то бумажек, блокнотов – ничего, что могло бы навести на его соучастников, в карманах не было и в помине. Вернувшись в гостиницу, Баграм переписал данные из паспорта, а затем с ожесточением изорвал его на мелкие кусочки, которые сжег в раковине. А обложку методично изрезал ножницами и утопил в унитазе.

– Этот Сивухин сказал, что его начальник в Запорожской области живет, – произнес Давид. – В каком-то Шаталовске.

– Как там его искать? Ходить от двора ко двору? – Баграм сунул кипятильник в чашку и воткнул вилку в розетку, хотя это и запрещалось гостиничными правилами. За последний час он уже выпил две чашки чая – крепкого и черного, как его жизнь.

– А Шалый? – спросил Давид.

– Ты думаешь, ему захочется помогать убийцам? Это уже совершенно другой оборот, чем просто искать должников. Скорее всего, мы его больше не увидим.

– А Варнак?

– Да и Варнак вряд ли поможет. Они свое дело сделали – нашли. И теперь наши заботы – это только наши. И больше ничьи.

– Тогда поедем. И будем обходить дом за домом.

– Э-э, – махнул рукой Баграм.

Он вымотался. Когда идешь по следу – усталости не замечаешь. Но стоит остановиться, и она всей тяжестью ложится на плечи. Да и возраст – все-таки сорок лет не двадцать. Уже не мальчишка. Да, он матерый, неглупый, с жизненным опытом, но энергия уже не та. И все чаще задумываешься – а зачем все это надо?

Баграм попытался отринуть дурные мысли и сказал:

– Ты прав, Давид. Будем искать. Пока не знаю как, но мы найдем его…

Они решили завтра выписаться из гостиницы и выдвигаться в Шаталовск – дотуда около ста километров. Что они там будут делать – пока непонятно. Определятся на месте.

В седьмом часу вечера в номер бесцеремонно постучали.

– Милиция? – прошептал Давид, у которого все оборвалось внутри.

«Неужели милиция уже знает все? – метались в его голове шальные мысли. – Откуда? Да они всегда все прознают, их на это учат! И что теперь? Номер на третьем этаже. Если сигануть вниз, есть небольшой шанс не переломать ноги и уцелеть».

– Открывай, Кавказ! – послышался знакомый голос.

Баграм, тоже растерявшийся, выдохнул с облегчением и повернул ключ.

В комнату зашел Шалый и плюхнулся прямо на застеленную койку.

– Вы что, замочили Сивуху? – с каким-то новым интересом глядя на армян, спросил он.

– Так вышло, – развел виновато руками Баграм. – Мы не хотели.

– Он вам что-нибудь сказал?

– Почти ничего.

– Ну, вы конкретно фраернулись. Еле нашли мы его, и вот он ни бабок не вернул, ни пахана не наколол. Так? – Шалый своими словами изложил то, о чем только что говорили сами армяне.

– Э, кое-что он сказал, – возразил Баграм. – Его начальник из Шаталовска.

– В Шаталовске две сотни тысяч жителей. А адресочек хаты не сказал? Фамилию?

– Сказал только, что Лилианом зовут.

– Что за имя такое? Лилиан, – покачал головой Шалый. – А это не погоняло?

– Имя, – заверил Баграм.

– Имя редкое. Уже что-то.

– Кличут Королем.

– Знатное погоняло. Такое просто так не дают.

– Больше ничего не сказал… Не успел…

– Ну вы кадры. Даже не поговорили – сразу на перо поставили. Небось молодой постарался. – Шалый внимательно посмотрел на Давида, и тот под этим тяжелым взглядом непроизвольно сгорбился.

– Так я и знал, – хмыкнул Шалый. – Любите вы, Кавказ, мокрухи. Хлебом не корми, дай кого-нибудь по горлышку полоснуть.