Владимир Колычев - Порочное место Страница 26

– Это вы судье скажете, может, он вам поверит. Только не поверит он вам. Потому что на суде все виноватые невиновны, а вот милиция во всем не права – одним что-то подбрасывает, на других чужие дела вешает. Если всем верить, то и сажать будет некого. А тюрьмы переполнены и лагеря тоже. Поверьте, если на суде кинете камень в наш огород, обратно прилетит пушечное ядро. Весом лет на десять.

– А еще говорят, что у нас суды независимые, – презрительно скривился Ковальский.

– А еще говорят, что у нас с коррупцией не борются. Может, врут? Что там у вас за счета за границей? Надо бы поднять этот вопрос.

– Шантажируете?

– Да нет, просто тяга к социальной справедливости вдруг проснулась. Вы, кажется, раньше в Москве, работали, что-то у вас там не заладилось, да? Надо бы справки навести. Есть у меня один очень хороший знакомый в Следственном комитете, генерал…

– Только не надо меня пугать!

– Признаваться будем?

– А что, правда можно всего два года получить?

– Можно. Если будете хорошо себя вести… Поверьте, я не желаю вам добра. Будь моя воля, я бы вас лет на двадцать закрыл. Просто у нас законодательство чересчур мягкое. И два года за убийство – вполне реальная перспектива. Если повезет.

– Мне надо подумать. Посоветоваться с адвокатом.

– Нет у вас времени на адвоката. Я сейчас уйду, и мое место займет следователь Синицын, он предъявит вам обвинение, начнет допрос. Там уже не важно, сознаетесь вы в содеянном или нет, он будет бить по фактам. А факты, увы, против вас. Сейчас вас может спасти только чистосердечное признание.

– Я не знаю.

– Кстати, как только вы чистосердечно во всем признаетесь, мы снимем обвинения с вашего друга Евгения Максимовича. В понедельник у него суд, но я не уверен, что его выпустят на свободу под залог. Вы можете его спасти.

– Ценой своего признания?

– Вам все равно не отвертеться. А другу своему доброе дело сделаете. Думаю, он это оценит. Он человек небедный, может, чем-то поможет. Да и жена к вам приезжать будет, надо же ей где-то останавливаться.

– Для этого есть гостиницы. И помогать мне не надо. Деньги у Элеоноры есть…

– Вам видней.

– Ладно, хорошо, я дам показания… Только знайте, я не убивал Остроглазова.

Круча многозначительно промолчал.

– Вы мне не верите?

– Вот вам бумага и ручка, пишите.

– Вам бы только человека посадить, – буркнул Ковальский, но авторучку взял, и бумагу тоже.

А через полтора часа Круча уже вкладывал его чистосердечное признание в папку с материалами дела. Еще через десять минут Ковальского увели, а его место вскоре занял Костин.

Тюремное заключение никому не идет на пользу, но кто-то держится на плаву, а кого-то тянет на дно. Костин был из тех, у кого опускаются руки. Вид у него запущенный, двух– или даже трехдневная щетина на лице, запашок нехороший, а ведь условия у него в камере далеко не самые худшие для тюрьмы.

– Что-то неважно выглядите, Евгений Максимович. Нельзя так себя запускать. Особенно в тюрьме. Вы не поверите, но за этим там следят строго. Если человек за собой не следит, значит, он себя не уважает, а если он себя не уважает, то почему его должен уважать кто-то другой? Такая вот логика, и в тюрьме с ней не поспоришь…

– Меня что, на этап отправляют? – угрюмо и со страхом в глазах спросил Костин.

– Нет. Вас отправляют домой. Ковальский признал свою вину, следователь ознакомится с его показаниями, вынесет решение по вашему делу, думаю, уже сегодня вы будете дома…

– Ковальский признал свою вину?

– Да, это он убил вашего брата. Из ревности. Застукал его со своей женой, сходил к машине за молотком… Подробности узнаете у следователя. А меня интересует несколько вопросов.

Круча уверен был в том, что говорил, но все-таки сомнения остались, и он должен был их развеять. Поэтому он достал из папки фотографию молотка, которым был убит Остроглазов. Хороший молоток, с крепкой пластиковой ручкой, на стальном бойке снятое крупным планом клеймо германской фирмы-изготовителя.

– Скажите, вам знаком этот предмет?

Костин долго смотрел на молоток. Круче показалось, что он узнал его, но в ответ услышал «нет».

– А может, все-таки знаком?

– Ну, я видел такой, – пожал плечами Евгений Максимович.

– Где?

– Ну, может, в магазине…

– А может, в машине у Ковальского?

– Ну, я не знаю… Я к нему в машину не заглядывал. Да нет, не видел я этот молоток. Или видел, но точно не у Ковальского. Может, в хозяйственном магазине. Фирма знакомая.

– Вы сами покупаете инструмент для своего дома?

– Да, сам… У меня даже мастерская есть.

– Где?

– На чердаке гостевого дома. Ну, мастерская – это сильно сказано, просто склад инструментов там. Я когда-то столярничал, стулья делал, столы, думал, буду на досуге строгать, пилить в свое удовольствие, да как-то руки не доходят, некогда все. Может, потом займусь, на старости лет…

– Вы лучше охраной займитесь, Евгений Максимович. Я был у вашего друга Муравлева и не сказал бы, что у него дом выглядит более роскошно, чем у вас. Зато у него с охраной дела обстоят гораздо лучше. И охранники у него на часах, и видеокамеры двор просматривают.

– Ну, ему есть чего бояться.

– Почему вы так думаете?

– Он строительными материалами занимается, заводы у него свои в Подмосковье, ну, железобетон, кирпич, все такое. В общем, с криминальными структурами приходится конкурировать, да и насчет поделиться – это никуда не делось. А Миша делиться не любит, поэтому и держит оборону. Я не скажу, что на него круто наезжают, но хорошего мало.

– А у вас на этот счет все спокойно?

– Да у меня что, я муку поставляю, сельхозпродукты. Тесть производит, я продаю, ну, и свои собственные проекты… Не скажу, что совсем уж все спокойно, но пока никто не угрожает. Хотя вы правы, охрану надо усилить.

– Был бы ваш Гена на месте, не сидели бы вы здесь. Да и камера могла бы снять, как вашего брата убивают.

– Будем считать, что урок я получил. Обязательно займусь этим делом.

– Так, и еще. Меня интересует мобильный телефон Вадима. Я так понимаю, у него должен был быть мобильный телефон.

– Да, конечно. Айфон у него был, он почти всю свою зарплату на него истратил. Денег нет, а дорогие игрушки покупает.

– Так, не будем об этом. Тем более что деньги ему больше не нужны. Как вы думаете, куда мог деться телефон?

– А его что, не нашли?

– В том-то и дело. Не было при нем телефона. И в пруду ничего не нашли.

– Да, пруд у меня хороший, дно не заиливается, можно было бы телефон найти, если бы он там был.

– Кто у вас там во дворе убирается, газоны стрижет?

– Ну, есть человек.

– Может, телефон где-то в траве валяется, а мы не заметили.

– Я понял, поговорю с Пашей. Телефон дорогой, Паша может и не сознаться. Но ничего, я ему награду предложу. Если Паша найдет или уже нашел телефон, он будет у вас.

– Что ж, надеюсь на благотворное с вами сотрудничество. А за то, что задержали вас, содержали под стражей, приношу свои извинения.

– Да ладно, чего уж там. Ведь я и сам виноват. Если бы не промазал, сам бы мог Вадима убить.

– Ну, это пусть остается на вашей совести. Всего доброго!

Костина увели в камеру, а Круча откинулся в кресле, забросив руки за голову. Ну вот, признание от Ковальского получено, с Костиным все улажено, оперативное обеспечение дела можно спихнуть на Шульгина, а самому с легким сердцем ехать в Сочи. Не тянет его за границу, не нужен ему берег турецкий…

Глава 15

Серость, убогость и безнадега – а как еще можно было назвать место, куда пришла Элла? Вроде бы и ремонт в этой комнате сделан, краской приятно пахнет, а все равно тоска на душе от этой обстановки. Леониду не по себе, он чуть не плачет, глядя на нее. Выглядит он неважно, осунулся, лицом потемнел и еще седины в волосах прибавилось.

– Плохо все. Очень плохо. Круча признание заставил написать, следователь давит. Все против меня, все. Я им говорю, что не мог у меня в гараже этот чертов молоток оказаться, а им смешно. Им плевать, что его подбросили.

– Кто подбросил?

– Да вспомнил я, был один момент. Я из гаража выезжаю, а ко мне мужик какой-то подходит. Страшный такой, глаза бешеные. Здравствуй, говорит, Коля, приехал ты. Дескать, должок за тобой, отдавать надо. Я говорю, что я не Коля, а он смотрит на меня и не верит. Я ему документы показал, он только тогда и отвязался.

– А молоток здесь при чем?

– Ну как при чем? Пока этот бешеный меня отвлекал, кто-то молоток в гараж подбросил. Это в тот день было, когда Круча к нам приезжал, будь он неладен.

– Думаешь, подбросили молоток? – с сомнением спросила Элла.

– Подбросили, – кивнул Леонид, глядя на нее с одержимостью отчаявшегося человека.

– Ты Круче об этом сказал?

– Какой сказал? Он бы даже слушать меня не стал! Я ему говорю, что человека видел, а он говорит, что померещилось мне.

– Какого человека ты видел?