Евгений Сухов - Блещет золото кровью алой Страница 26

– Стоять! – срывающимся от бега голосом кричал подполковник.

Увидел, как бойцы, умело рассредоточившись, устремились за остальными, быстро сокращая расстояние. Через пару минут все будет кончено: повязанные по рукам и ногам, они будут лежать на траве-мураве.

Курчавый, проявляя расторопность, припустил к орешнику, густо разросшемуся на склоне оврага. Чисто теоретически у него была возможность оторваться – разросшийся орешник был невероятно густым, имел немало природных схронов, где можно было затаиться от погони, тихо переждать и вырваться из оцепления. Допустить этого было нельзя. До лесочка оставалось каких-то метров двадцать, неожиданно черноволосый развернулся и направил ствол в набегавшего Ермолаева. Решение пришло мгновенно, на уровне рефлекса, рука вскинулась как бы сама собой, подполковнику оставалось только нажать на спусковой крючок. Ствол дернулся, выпустив горячий кусок свинца. Пуля прошла под самым горлом, вырвав на затылке кусок кости, и чернявый, потеряв интерес к подбегавшему подполковнику, собственно, как и к жизни, упал набок, далеко запрокинув изуродованную голову.

Подбежав к убитому, Ермолаев подобрал валявшийся автомат и посмотрел в угреватое лицо убитого.

– Это Грачевский Филипп, – услышал подполковник за спиной голос командира взвода спецназовцев. – Погоняло Грач. Они со своей бандой контролировали этот участок дороги. Есть ориентировка на него и его банду.

– Почему же его тогда не брали?

– Действовали очень быстро, просто не успевали. На дело он практически не выезжал. Руководил всеми операциями из какого-нибудь кафе. Так что сегодняшний день можно считать примечательным, и можно поздравить нас всех с большой удачей.

Еще раз взглянув на распластанное тело, Ермолаев невесело буркнул:

– Разумеется.

В дальнем конце поля послышался сдавленный крик – всего-то некоторые издержки задержания, – рослый спецназовец, уперевшись коленом одному из задержанных в спину, заламывал руки, цепляя на запястье наручники. Еще трое, уже обездвиженные, лежали в сторонке, зарывшись лицом в серую землю.

– А что там за машина была? Ты не разобрал?

– Не видел, товарищ подполковник. Какая-то белая «Тойота». Им просто повезло, что мы оказались рядом. Если бы они их догнали, так просто свалили бы где-нибудь в овраге, – махнул спецназовец рукой в сторону заросшего лещиной распадка.

– Что конкретно им инкриминируют?

– По оперативным данным, восемь эпизодов. Пропало восемь водителей-дальнобойщиков вместе с дорогостоящими грузами. Правда, одну машину мы нашли сожженной километрах в двадцати отсюда. Вот как раз в таком же заросшем овраге.

– А водитель?

– Не нашли. Его сиденье было залито кровью. Скорее всего, пристрелили да зарыли где-нибудь в глухом месте.

– Какой груз был в машине?

– Работали по-крупному. Интересовала компьютерная и бытовая техника. Видно, у них имелись наводчики в этих компаниях.

– Вычислим. Теперь они никуда не денутся. Среди задержанных Лозовского нет?

– Это случайно не тот, о котором майор Никольский все спрашивает?

– Возможно.

– Как будто бы нет.

– Ладно, разберемся, – буркнул невесело подполковник.

Закрывшись в машине, Ермолаев углубился в размышления. Оперативный опыт подсказывал, что с делом Лозовского не так все просто, как могло бы показаться со стороны. Ему достаточно будет сделать еще один крохотный шаг, как он начнет топать по раскаленным углям.

Чего очень бы не хотелось…

И уж совсем некстати в связи с делом Лозовского всплыла фамилия старшего оперуполномоченного МУРа Ильи Никольского, с которым он был знаком лично. Несмотря на молодость, майор Никольский в МУРе был человеком весьма заметным, в его активе числились десятки раскрытых убийств. Тот редкий случай, когда опер работает без «глухарей». В силу каких-то обстоятельств или по воле случая, но наиболее запутанные дела доставались именно Илье. И, надо отдать ему должное, он всегда выходил победителем. И уж если он копал, то таким образом, что без внимания не оставлял ни одну деталь, и существовал реальный риск, что фамилия Ермолаева может проявиться. К нему начнут присматриваться более пристально, могут взять в разработку и наверняка нароют факты, которые он хотел бы скрыть.

Ссориться с таким человеком, как Никольский, в планы Ермолаева не входило. Следовало все растолковать Михаилу, должен понять! Хотя объяснение выйдет неприятным.

Иван Гаврилович набрал номер Пономарева.

– Чем ты меня порадуешь, Ваня? – бодро отозвался олигарх.

– С Лозовским вышла некоторая заминка, – столь же энергично ответил Ермолаев. – Мы его уже почти взяли, но он сумел уйти из-под носа.

– Я же тебя предупреждал, что он малый шустрый. Но ничего, думаю, в следующий раз ты будешь более расторопным.

– Михаил Степанович, тут такая вещь, им очень активно интересуются ребята из МУРа. Сам понимаешь, они своего не упустят.

– К чему ты мне это говоришь? – хмуро спросил Пономарев.

– Думаю, Лозовского нужно оставить. Он же тебе не опасен. В связи с этим делом может всплыть и моя фамилия. Чего очень бы не хотелось.

– Ты слышал, о чем я тебе говорил? Он убил моих людей.

– А может, это и не он сделал. Нужно разобраться.

– Ты хочешь, чтобы с этим делом разбирались оперативники из МУРа, я так понимаю.

– Конечно, тут…

– Послушай, Иван Гаврилович, я тебя часто о чем-то прошу?

– Нет.

– Тогда почему не можешь выполнить такую крохотную просьбу? Впрочем, ты можешь отказаться, тогда нашей дружбе конец. Я ни в чем тебя не буду упрекать.

– Хорошо. Я сделаю все, что смогу.

– Вот это другой разговор. Надеюсь, когда ты позвонишь мне в следующий раз, то все уже будет улажено.

Не прощаясь, Пономарев отключил телефон. Разговор был закончен. Настроение было невеселое. С минуту подполковник Ермолаев размышлял, как следует поступить дальше, а потом уверенно набрал номер.

– Лейтенант?.. Да, это тебя подполковник Ермолаев беспокоит.

Глава 10

Побалуешь, пристрелю!

– Нет, ты видел?! Ты видел, как их?! – восторженно восклицал Назар, яростно вращая руль.

Владлен Лозовский обернулся. Дорога пролегала через огромное цветочное поле, а на широкой колее побитыми воинами валялись придавленные ромашки. Поле казалось невероятно обширным, будто бы простиралось во все стороны. В действительности оно имело край – узкую полоску лещины, за которой находилась федеральная трасса.

– Я ведь думал, что нам просто конец, когда они палить начали! Стекло прострелили, твари! А эти на микроавтобусе появились просто из ниоткуда! Я даже не понял, что произошло!

Случившееся воспринималось не иначе как чудо. В тот самый момент, когда они уже мысленно прощались с жизнью, откуда-то появился мини-вэн, погнался за джипом, и оттуда кто-то расстрелял его из автомата. Уже скрываясь за поворотом, Владлен Лозовский успел заприметить, как короткая автоматная очередь, зло ахнув, разодрала в клочья колеса внедорожника, и тот, круто повернув, врезался в дерево, одиноко произраставшее на обочине.

– Видел! – откликнулся Лозовский, посмотрев на Людмилу, вжавшуюся в кожаное кресло: лицо окаменевшее, белое, будто высеченное из куска мела. Девушка застыла в неудобной позе, поджав под себя ноги, и, видно, нечаянным движением опасалась спугнуть установившееся затишье. На перекошенном от страха лице можно было прочитать все, что она испытала за последние пятнадцать минут.

– Ты как, красавица, себя чувствуешь? – ласково приобнял Владлен девушку, стараясь приободрить.

Губы, сжатые в жесткую тонкую линию, слегка размякли, изобразив нечто похожее на улыбку.

– Ничего… Со мной все в порядке!

Глаза отвечали иначе: никогда бы не подумала, что может быть так ужасно!

– Не переживай, самое страшное уже позади.

Людмилу следовало разговорить, отвлечь от дурных мыслей.

– Надеюсь, что так оно и будет.

– Назар, сбавь немного обороты. За нами больше никто не гонится. Теперь им просто не до нас. Не хотелось бы наскочить на какую-нибудь яму и поломать ходовую.

– Понял, – с готовностью отозвался тот, переключив на меньшую скорость.

Назар преодолел поле и теперь колесил по хорошо утрамбованной грунтовке в сторону асфальтированного шоссе, по которому стремглав проносились автомобили.

– Знаешь, а мне почему-то верилось, что мы обязательно выкарабкаемся из этой задницы. Ну не можем не выкарабкаться! – не мог подавить Шелестов переполнявший его восторг. – Просто как-то обидно было бы, что ли… Имеем столько бабла, и так по-глупому гибнуть от каких-то там беспредельщиков. И черт нас надоумил завернуть в это кафе! Ну, я знал, что мы выпутаемся. А ты сам, Владлен, что думаешь?

Владлен Лозовский не разделял восторг приятеля, и уж совсем было не до оптимизма, когда две пули, расколотив стекло, со свистом пролетели у самого лица. Оставалось только вжать голову в плечи и молить всех святых о том, чтобы у стрелка сбился прицел.