Гэвин Лайл - Венера с пистолетом Страница 26

Мисс Уитли быстро потупила глаза. Карлос вздохнул и кивнул.

– Да… этот вопрос может задать кто-то другой, если не мы. Вам все же лучше на него ответить.

– Я ношу с собой пистолет, а не нож, – сказал я, подняв палец.

– Вы не могли воспользоваться пистолетом в номере отеля ранним утром.

– Вполне разумное предположение. Но даже если бы я воспользовался ножом, то сделал бы это куда лучше. Я хочу сказать, что его буквально исполосовали.

Они изумленно уставились на меня, и донна Маргарита недоверчиво спросила:

– Вы его видели?

– Да, видел. Я пришел к нему в номер примерно в половине одиннадцатого. – Я повернулся к мисс Уитли. – Вы читаете по-немецки? Там сказано, когда его нашли?

– Да, что-то есть. – Она по-прежнему старалась не смотреть на меня. – Около полудня.

– Там сказано что-нибудь о его багаже?

Она провела пальцем по газетной колонке.

– Чемодан был открыт, разграблен и все вещи разбросаны вокруг.

– Так. Ну, это был не его чемодан, а мой. У него вообще никакого не было. Но перед тем он нес этот чемодан и, возможно, машинально его прихватил. Тот самый чемодан, в котором находилась картина. А я в тот вечер просто слишком устал и ничего не заметил. Во всяком случае, это дает ответ на ваш вопрос? Я хочу сказать, могло быть так, что я распотрошил свой собственный чемодан, а потом бросил его там?

Теперь все они, включая мисс Уитли, смотрели на меня.

– Сеньор Кемп, я не думаю, что его убили вы, – сказала донна Маргарита. – Но для полиции… может получиться, что улики сработают по-другому. Почему вы сразу не сообщили о происшествии?

– Вы же помните, что у меня был пистолет. Меня бы обязательно обыскали, это совершенно естественно. Вот первая половина дела. А другая половина заключается в том, что мне пришлось бы сказать, зачем мы оказались в Цюрихе. И тогда все бы оказалось под ударом: ваше имя, картины, вся затея. Полицейские ни за что не согласились бы держать все это в тайне.

Спустя некоторое время донна Маргарита тихо сказала:

– Благодарю вас, сеньор. Я это ценю.

– Да, но что же делать теперь? – спросил Карлос. – Теперь они доберутся до вас, мистер Кемп.

Я медленно покачал головой.

– Я в этом не уверен. Да, как только они подумают обо мне, Берт Кемп окажется замешанным по самую макушку. Но прямого выхода на меня у них нет. В моем багаже ничего не говорит о том, что он принадлежит мне. Если захотят провести кучу кропотливых исследований всей одежды, то смогут доказать, что она принадлежит не Анри, но это не подскажет, кому она принадлежит в действительности. Единственное слабое место – банк, но я не думаю, что в банке знают, кто такой Анри. Под документами стоит моя подпись. Похоже, им не удалось раскопать приличной фотографии Анри, так что в банке могут его не узнать; никто не сможет опознать человека просто по описанию. И кроме того, почему полицейские должны проверять все банки насчет какого-то эксперта по живописи?

Однако все по-прежнему казались обеспокоенными, причем каждый по своим собственным причинам. Поэтому я продолжал.

– Возможно, смогут отыскать следы Анри в Амстердаме. И если проверят регистрацию во всех отелях, то обнаружат, что в это же время в городе был я. Я и еще несколько тысяч человек. Как и в Цюрихе. Здесь тоже я и еще несколько тысяч человек. Но я хочу спросить – зачем им это делать? Человек убит ножом и ограблен в номере гостиницы; зачем же проверять регистрацию в отелях по всей Европе? Для этого нужны и время, и деньги. У полиции хватает другой работы.

– Вы хотите сказать, что не собираетесь возвращаться обратно и объясняться с полицией? – осторожно спросила мисс Уитли. – Вы вообще не собираетесь возвращаться?

Я развел руками.

– Ну, если я им что-то и скажу, то только правду, всю правду и ничего, кроме правды. Тогда вся история выплывет наружу. Как я уже сказал, полиция не станет держать ее в тайне. Тогда всей экспедиции придет конец.

– Анри убили. Убили! – Она взглянула на меня так свирепо, как только позволяло ее миленькое личико. – Разве это не важнее, чем эта… поездка за покупками?

Карлос выглядел несколько шокированным.

– Если мы все расскажем, это скорее всего их просто запутает. Его убил какой-то трусливый вор. Это не имеет никакого отношения к живописи.

– Откуда вы знаете? – резко спросила она.

Ну, я конечно, не знал, но сказал.

– Грабители, которые охотятся за картинами, не убивают людей. Я хочу сказать, что вы не сможете пристроить картину, если убьете человека и вся история попадет на первые полосы газет. Лучше просто тихо стукнуть его в укромном месте – именно так они поступили со мной – и предоставить возможность обо всем промолчать.

– Вам считаете правильным помалкивать о преступлениях?

– Вы чертовски правы. Ведь вы же помните, что я профессиональный мошенник? Ох, черт возьми, – буркнул я, – мне нужно что-то выпить.

Карлос махнул рукой в сторону целой батареи бутылок и стаканов, выстроившихся на угловом столике. Совершенно ясно, что он все быстро организовал. Ну, думаю, это был уже установившийся порядок, соблюдавшийся всюду, куда они приезжали: номер с двумя спальнями и гостиной, полный набор бутылок в углу. Все, что для этого нужно – только деньги.

Наступила тишина, если не считать моего звяканья и бульканья в углу. Потом донна Маргарита спросила:

– Вы уверены, что связь… со мной… удастся скрыть?

Я пожал плечами и пролил виски на свои новые брюки.

– Вам лучше знать. Вы всегда и всюду держались в стороне. Но что, если Анри проговорился? В семье, коллегам по работе или кому-то еще? Вы писали ему какие-нибудь письма, было что-нибудь, что он мог оставить у себя в столе?

Карлос покачал головой.

– Все происходило только при личных встречах, точно как с вами, мистер Кемп.

– Тогда шансы весьма неплохие. Вы хотите ими воспользоваться?

Донна Маргарита взглянула быстро и осторожно, как мисс Уитли.

– Сейчас я не могу этого решить, сеньор Кемп.

Я отхлебнул большой глоток виски с содовой.

– Ну, тогда сделайте это поскорее. И желательно, чтобы решение было единодушным. Я хочу сказать, что либо мы будем вести себя тихо, либо нам всем предстоит одна большая и не очень приятная поездка в полицию Цюриха. Я не хочу оставаться в стороне, когда кто-то станет давать показания.

– Полагаю, вы имеете в виду меня, – холодно заметила мисс Уитли.

– Думаю, да.

Она снова взглянула на газету, лежащую на столе.

– Я думаю… я думаю, может быть в самом деле это не имеет ничего общего с искусством?

– Вы имеете в виду Гарри Барроуза? – прямо спросил Карлос.

Наступила тишина. Я мог подумать, – вернее, предположить, – что Гарри мог организовать нападение на меня и кражу картины Сезанна. Но убийство выходило далеко за эти рамки.

– Тогда, в первый раз, у Гарри были неплохие профессионалы, – медленно сказал я. – Думаю, они не собирались убивать меня. И если бы он знал, что мы были там, то должен был знать и то, что мы уже избавились от картины.

– Вы видели комнату – там что-нибудь искали? – спросила мисс Уитли.

– Да там перевернули все вверх дном. Куда больше, чем нужно для того, чтобы разыскать картину или что-то в этом роде.

– А кроме того, говорят, его ограбили, – она опять взялась за газету.

Теперь мы вплотную подошли к весьма деликатному моменту.

– Нет, на самом деле этого не было. Это сделал я.

Она вытаращила глаза и наклонилась вперед как жокей на финишной прямой.

– Вы…это…сделали? Вы взяли деньги?

– Ну, в общем да. Я думал, что это несколько поддержит версию о трусливом воре. И отвлечет от версии, связанной с искусством.

– Боже мой… – Она снова опустилась на стул и выпрямилась, словно учительница, обнаружившая, что я принес в класс на урок по Шекспиру журнал с голыми красотками. – Значит вы не просто скрыли улики, но еще их и подделали! Не думаю, что теперь смогут найти того, кто убил Анри на самом деле. И что же вы сделали с деньгами? Купили себе новый чемодан?

Я устало покачал головой.

– Еще не купил. Послушайте, я сделал это не ради развлечения. Работай я сам на себя, немедленно отправился бы в полицию. – (Ну, во всяком случае, весьма возможно, что я бы к ним и отправился.) – Но я нахожусь на работе. И контракт, который я заключил… содержит требование сохранять сведения о нашем деле в тайне. Вот и все, что я пытался сделать.

Она долго смотрела на меня без всякого выражения. Отсутствие всякого выражения получалось у нее замечательно. Затем наконец спросила:

– Как бы вы смогли убить человека ножом? Вы сказали, что сделали бы это гораздо лучше.

– Вы имеете в виду, голый человек лежит на кровати, я придерживаю его, накрыв лицо подушкой, которую держу одной рукой?

Она побледнела, затем слегка кивнула.

– Один удар вверх, между ребер, затем поворачиваю нож, как винт… – я показал рукою в воздухе – до тех пор, пока не убежусь, что достал сердце. Совершенно ни к чему наносить множество ран вокруг и бить по ребрам. Так ведет себя только венецианский слепой, понимаете….