Элла Гриффитс - Неизвестный партнер Страница 26

– Понимаете, когда фру Торкилдсен тридцать лет назад осталась вдовой, она потеряла всякую опору в жизни. Ей было за сорок. Детей у нее не было, с детьми ей было бы легче. Они с Торкилдсеном жили, душа в душу. Когда он скоропостижно скончался, ей показалось, что жизнь кончена. Она совсем растерялась. Мой муж был еще жив. Это был прекрасный, чуткий человек. Он понял, как ей тяжело, и не возражал, чтобы я уделяла ей внимание. Больше года каждое воскресенье мы ходили с ней в католическую церковь. Наверно, она собиралась перейти в католичество. Потом мой муж умер. И я уже не могла ходить с нею в церковь, потому что не хотела оставлять Харри одного. Но к тому времени она как будто потеряла интерес к католицизму. Все это я и рассказала Маргит Тартани, чтобы она поняла, почему я спросила, не посещала ли она в Осло церковь святого Улава. Возможно, мы не раз видели друг друга, даже не подозревая об этом! За тридцать лет люди сильно меняются, сказала я, но все-таки двадцатилетние меняются больше, чем сорокалетние. Может, она помнит меня? Но она ответила, что никогда не думает о прошлом. Она забыла Норвегию и все, что с ней связано. И перевела разговор на другую тему.

– Когда же вы успели поговорить с ней? – Рудольф опять удивился.

– После того, как мы были у Харри, пока вы беседовали с врачом. Понимаете, мне было очень не по себе, потому что я не понимала, о чем идет речь. Ведь я не знаю ни английского, ни итальянского. Вот я и заговорила с Маргит Тартани, она-то норвежка!

– Была норвежкой, – заметил Рудольф, – но уже очень давно.

– Я бы не могла жить в чужой стране! – Фру Халворсен покачала головой. – Ни за что!

– Все люди разные, и это хорошо.

– Вы правы, – пробормотала фру Халворсен и закрыла глаза.

Рудольф мысленно повторил свой разговор с Маргит Тартани – они беседовали по пути в больницу Святой Марии Магдалины.

– Вы давно живете в Италии?

– Больше двадцати пяти лет.

– И вам здесь нравится?

– Думаю, что мне нигде не жилось бы лучше, чем здесь.

– Климат здесь, безусловно, лучше, чем в Норвегии.

– Я имела в виду не климат. Здесь моя семья. Мой дом.

– У вас есть дети?

– Шестеро!

– Шестеро? Вот это да! И сколько же им лет?

– Старшему скоро тридцать, младшему – десять.

Интересно, сколько лет точно она живет в Италии?

Если старшему скоро тридцать, значит, она замужем тридцать один год, самое меньшее. А где они жили до того, как поселились в Бриндизи? Если бы они с самого начала жили в Бриндизи, она сказала бы, что они живут тут не «больше двадцати пяти лет», а «больше тридцати». Можно ли считать случайностью, что фру Халворсен пытались отравить после того, как она «допросила» Маргит Тартани?

После этого «допроса» Маргит и к нему стала относиться иначе.

Рудольф решил сразу же по возвращении домой навести справки о прошлом Маргит Тартани. Если ее брак был зарегистрирован в Осло и если там же родился ее старший сын, узнать о ее прошлом будет нетрудно.

Он откинулся в кресле, расслабился и закрыл глаза.

Через несколько минут он уже спал.

21

Самолет приземлился в Форнебю точно в 22.30. «Скорая помощь» ждала, чтобы отвезти Харри в больницу «Уллевол». Рудольф проводил носилки до машины и, только когда машина уехала, провел своих спутниц через паспортный контроль.

Карстен и Харалдсен ждали их в зале.

– Тяжелая поездка? – спросил Карстен Рудольфа, но смотрел он на Лиллиан.

– Конечно, тяжелая, две пересадки. И в Риме и в Каструпе пришлось ждать самолета. Но вообще-то все прошло гладко.

– Мы здесь с машинами, – сказал Карстен. – Харалдсен отвезет фру Халворсен и фрекен Бек. А мне поручено немедленно доставить тебя в Управление.

– Я могу взять такси! – сказала Лиллиан.

– И я тоже! – поддержала ее фру Халворсен.

– Зачем, если экипаж вас уже ждет? – засмеялся Карстен.

Фру Халворсен была в замешательстве.

– А на вашей машине есть надпись «Полиция»? – испуганно спросила она.

– Нет, нет, – заверил ее Карстен.

– Тогда большое спасибо. – Фру Халворсен открыла сумочку и достала потертый бумажник. – Фрекен Бек, я еще не успела поблагодарить вас за деньги. Разрешите сделать это сейчас. Большое спасибо и возьмите их назад. Я ими так и не воспользовалась.

Лиллиан отшатнулась.

– Фру Халворсен, это ваши деньги! Я их не возьму. В банке вам их обменяют на норвежские кроны.

– Но я не могу принять у вас эти деньги!

– Вы просто обязаны их принять. Давайте больше не говорить на эту тему.

– В таком случае большое спасибо, фрекен Бек! – И фру Халворсен протянула руку, но Лиллиан сделала вид, что не заметила этого.

– Спасибо тебе за все, – сказал она Рудольфу. – Идемте, фру Халворсен. Пора ехать. – Она взяла фру Халворсен под руку и пошла с нею к выходу.

Фру Халворсен была так взволнована, что забыла попрощаться с Рудольфом. Он улыбнулся. Пять тысяч! Небось фру Халворсен чувствует себя сейчас миллионершей.

Рудольф с Карстеном сели в машину, и Карстен включил мотор.

– Здесь у нас столько всего случилось за время твоего отсутствия, хотя и не сравнить с тем, что пришлось пережить тебе. Во-первых, этот футболист. С тех пор как Харри играл в футбол, прошло уже очень много времени. Поэтому я решил сперва поговорить с Албертом Арнесеном – «Стекло и керамика», – они с Харри дружили с пятилетнего возраста. Я поехал к нему в контору. Он сразу вспомнил этого Пера Ларсена и объяснил, где я могу его найти. Ларсен работает продавцом в канцелярском магазине. Я поехал туда, подождал, пока он отпустит очередного покупателя, и…

– И Пер Ларсен сказал тебе, что у него не было никакой сестры! – перебил его Рудольф.

– Точно! В самое яблочко!

– Я же тебе говорил, как Харри познакомился с Венке. Тот, кто заставил ее подойти к нему на улице, прекрасно знал, что у Пера Ларсена не было никакой сестры!

– За ним установлено наблюдение. Кроме того, мы наблюдаем за Коре Виком и Эйнаром Квале. Старик сейчас щедр на людей. Дает нам столько, сколько нужно. Правда, такого дельца у нас еще не было. – Карстен резко затормозил перед кошкой, перебегавшей дорогу. – Какое впечатление произвел на тебя Харри?

– Трудно сказать. Я с ним почти не разговаривал. Но мне до сих пор непонятно, как можно было промазать, стреляя в такую мишень! Странно и то, что убийцы уехали, не проверив, мертвы ли их жертвы. Впрочем, было темно и они очень спешили. Во всяком случае, Кантагалли сказал, что трупы были не тронуты. Часы, бумажники с деньгами – все было на месте.

– Если Харри участвовал в этом заговоре, они нарочно промазали, когда стреляли в него.

– Думаешь, они рискнули бы оставить его в живых? Гораздо безопаснее заставить его умолкнуть раз и навсегда. Ведь он не умер по чистой случайности.

– Да, грязное дело, ничего не скажешь!

– В отношении Харри много неясного, – задумчиво сказал Рудольф. – Преступники, которые пробрались в больницу, не успели его задушить. Но, может, у них и не было такой цели? Может, все это было инсценировано только для меня? Или это было предупреждение ему? Имел ли тот неизвестный Дино намерение убить фру Халворсен? Ведь если бы ее не нашли, она бы так и не проснулась. Никто не знал, что Лиллиан приедет во вторник вечером. А фру Халворсен нашла именно она. Или предполагалось, что фру Халворсен «обнаружит» тот, кто придет, чтобы унести остатки обеда? В отношении Харри я уверен только в одном: он искренне любит свою мать. Поэтому не исключено, что покушение на фру Халворсен тоже было задумано как предупреждение Харри. Как она могла не заметить, что сам Дино вина не пил?

– Если этот таинственный Дино хотел ее убить, зачем ему понадобилось прибегать к снотворному? А если бы она отказалась с ним выпить?

– Между прочим, если это предупреждение Харри, то он о нем так и не знает. Мы решили до приезда домой не говорить ему об этом.

– Может быть, Харри в Осло для них более опасен, чем в Бриндизи?

– К сожалению, пока что мы не можем ответить ни на один из этих вопросов, – сказал Рудольф. – Понимаешь, у меня такое чувство, что я, сам того не зная, располагаю какими-то очень важными сведениями. Кстати, вы были в квартире Венке?

– Да. Мы с Харалдсеном поехали в тот дом на Киркевейен. Нашли дверь с табличкой «Бранд», позвонили и очень долго ждали. Наконец нам открыл какой-то тип, он был босиком, и голова у него была замотана полотенцем. Впустил он нас с явной неохотой. Сказал, что был в отъезде и что квартира в его отсутствие стояла пустая. Он не знает никакой Венке. У него нет ни одной знакомой, которая была бы высокая, худая и похожа на итальянку. К нашему сообщению о том, что в его отсутствие у него в квартире жила женщина, которую к тому же посещал любовник, он отнесся очень недоверчиво. Случайно у него с головы соскользнуло полотенце и… Угадай, что мы увидели?