Татьяна Полякова - Караоке для дамы с собачкой Страница 27

— А моя сказала, к неприятностям.

— Значит, будем ждать неприятностей, как же без них.

— Может, ко мне приедешь, вместе нервничать веселее, — предложил он.

— Я лучше спать пойду. Хлопнут кого-нибудь, позвони.

Мне и позвонили. Не успела я повесить трубку, простившись с Артемом, как пришлось отвечать на звонок.

— Детка, — с ехидством сказал чей-то голос, сразу и не скажешь, мужской или женский (нет, скорее мужской), — у тебя было время, но ты потратила его впустую. Очень жаль, что свой шанс ты проморгала.

— Со мной всегда так. А не могли бы вы намекнуть, чего хорошего от меня ждали?

— Теперь уже неважно, — заметили на том конце провода вроде бы с обидой, и телефон отключился.

Я грязно выругалась и заметалась по квартире, не зная, что предпринять. Позвонила Вешнякову, чтобы озадачить и его, но рабочий телефон не отвечал, и мобильный тоже. Беспокойство достигло критической точки. Я села в машину с намерением ехать куда угодно, хоть по улицам без дела гонять, но эта мысль не прижилась, и на светофоре я свернула, решив заглянуть на работу, где у меня даже имелся кабинет. Правда, появлялась я в нем редко, и мы друг друга уже не узнавали.

Здание с колоннами возникло впереди, когда шум улицы перекрыл вой сирен, а через полминуты я увидела вереницу милицейских машин, которые неслись на предельной скорости. Экзотическое зрелище для нашего города.

— Мама дорогая, — пробубнила я. — Неужто банк ограбили? Да еще тот, где лежат мои сбережения.

Любопытство было так велико, что я пристроилась к колонне, но ненадолго. Впереди перекрыли проезжую часть, и парень в форме махнул жезлом, призывая меня остановиться.

— Проезд закрыт.

Тут выяснилось, что сирены воют со всех сторон, город точно взбесился.

— А что случилось? — спросила я, сунув ему под нос удостоверение.

— Убийство, заказное. Вроде киллера гоняют.

— А кого убили, не знаешь?

— Вроде бизнесмена какого-то. Если вам надо на площадь, придется объезжать по Никитской. Здесь все перекрыто.

— Спасибо, — кивнула я, знать не зная, куда мне надо.

Первым объявился Лялин.

— Ну вот, у нас труп, — порадовал он.

— Никитин?

— С тобой неинтересно. Если его хлопнул Тагаев, то он спятил. Или дела у Деда совсем хреновые.

— Я о его делах не знаю. Он скрытный.

— И слава богу. Меньше знаешь, крепче спишь.

Потом позвонил Дед:

— Убит Никитин. Возле своего дома. Съезди, взгляни… Хотя какой от этого толк…

— Взгляну, — вздохнула я, когда он отключился. — Чего ж не взглянуть.

Точный адрес Никитина я не знала, где-то на Ильинской, но была уверена, что найду без труда, там сейчас половина города собралась. Ильинскую тоже перекрыли. Я предъявила удостоверение, машину пришлось оставить и идти к дому пешком.

Возле добротного особняка стояла машина «Скорой помощи» и переминалась толпа народу в форме и в штатском. Труп уже успели увезти. Я замерла в сторонке, подергивая плечами, было холодно, а я по привычке надела кроссовки. Дед прав, толку от моего пребывания здесь никакого. Я таращилась на пятно крови, припорошенное снегом, отсюда его хорошо было видно, и размышляла о тщете всего сущего. Итак, Никитин убит. Светлана знала о готовящемся покушении, в котором замешан ее любовник, лицо прямо-таки мистическое, никто и никогда его ни разу не видел. И откуда же этот любовник взялся? Шпионила она за Никитиным с благословения своих хозяев и о их планах могла знать или догадываться, но быть причастной к убийству не хотела. Допустим, Никитина она не любила, но справедливо опасалась, что, являясь свидетелем, становится для кого-то фигурой неугодной, от которой логично избавиться. Ситуация для нее сложная: и в милицию не побежишь, и заморочки с законом ни к чему, тем более что соучастие в убийстве — это зависимость от хозяев на всю оставшуюся жизнь. Вот и кинулась девушка ко мне. Ничего подобного. Не Никитина спасать она кинулась. Похоже, его судьба ее волновала мало. Она знала о готовящемся убийстве, но предпочитала молчать, чтобы не подставить своего любовника. Человека, который появился в ее жизни недавно и вызывал у нее подозрения. Если он прибыл от хозяев, то какие у нее могли быть сомнения? Допустим, не сомнения, а опасения, что он и ее не пощадит. Но если его фотографию она показывала Тагаеву, то эта версия никуда не годится. Откуда Тагаев мог знать этого человека? Предположим следующее: Никитина убрали совсем не те люди, которые установили за ним слежку. Та самая третья сила, о которой говорил Лялин. Но тогда появляется и четвертая: некто прислал мне деньги и позвонил сегодня по телефону. Зачем? Затем, чтобы предотвратить преступление, но я, по его словам, надежд не оправдала. Да, голову сломаешь, а ни до чего не додумаешься.

— Привет, — бодро возвестил Вешняков, появляясь из-за моей спины.

— Привет, — буркнула я.

— Выходит, Никитин предупреждению не внял.

— А хоть бы и внял, — пожала я плечами. — Шлепнули из оптики?

— Само собой.

— Тут либо из дома носа не показывай, либо вовсе в далекие края подавайся. И то бабушка надвое сказала. А так днем раньше, днем позже.

— Да уж, коли решили, то замочат, не убережешься. Дед, поди, поедом ест?

— Еще не виделись.

— Не позавидуешь тебе, мне хоть в этом повезло. Заказное убийство не нашего ума дело.

— Положим, и нам от него не отбодаться, — поковыряв снег носком кроссовки, сказала я, чтоб Вешняков раньше времени особо не радовался жизни.

— С какой стати? — возмутился он.

— Дед рассвирепеет и возьмет дело под личный контроль.

— А личный контроль — это у нас ты, дорогая?

— Догадливый ты мой… — Я обняла Вешнякова и похлопала по плечу. — Так что еще поработаем.

— Не хочу.

— Знаю. А подполковника хочешь? Хочешь? И получишь. Может, сразу генерала, если принесем Деду на блюде голову гада, убившего его любимца. Кстати, мне сегодня звонили. Неизвестный горько сетовал, что мы потратили время впустую и ничегошеньки не сделали. Разочарован человек. Не смогли предотвратить.

— Он, конечно, предпочел остаться неизвестным.

— Ага. Человек явно не ищет популярности.

— А жаль, я бы с ним потолковал. На его наглой роже малость потоптался бы.

— Что я слышу, Артем Сергеевич?

— Ты сейчас не такое услышишь. Сегодня и нам звонили. Некто, пожелавший сохранить свое имя в тайне, сообщил, что на господина Никитина будет совершено покушение. Правда, позвонил поздновато, малость опоздали. А то бы киллера накрыли.

— Он ушел?

— Ушел. Можно сказать, из рук выскользнул. Винтовочка осталась на память.

— Мне мент в оцеплении сказал, что киллера гоняли.

— Гоняли — сильно сказано, растворился он на заснеженных просторах. А теперь скажи, кому понадобилось нас предупреждать?

— Тому, кто хотел сохранить жизнь Никитину, — пожала я плечами.

— Тогда чуть раньше обеспокоиться стоило бы. Кто-то хотел убить двух зайцев: и от Никитина избавиться, и от киллера.

— То есть звонили для того, чтобы сдать киллера? А смысл?

— Киллер — профессия опасная. Кто-то решил, что парень свое отработал.

— И надеялся, что во время задержания его пристрелят?

— Во время задержания или чуть позже.

— Чуть позже рискованно. Паренек сообразит, что его сдали с потрохами, и от большей обиды хозяев заложит.

— Если успеет.

— Я вот что думаю, — вздохнула я. — У него есть враг, он воду мутит, а нам загадки загадывает.

— У киллера враг?

— Ага. Это он нам записочку кровью написал, мне денежки прислал и даже позвонил сегодня. Все для того, чтобы вывести нас на этого типа. А мы по бестолковости ничего не поняли. Киллер ушел, и нас, скорее всего, ожидает еще один труп. Человека, который его нанял.

— А у тебя оптимистичных прогнозов нет?

— Не держим.

— Да-а… — протянул Вешняков. — Возразить тебе трудно. Скорее всего, так оно и будет. По-твоему, наш киллер и есть таинственный любовник Светланы?

— Любовник либо он, либо тот, кто нам пытался его сдать.

— Подожди, но тогда выходит, что он девчонку убил только для того, чтобы нам записочку кровью оставить?

— Почему бы и нет.

— Тогда он псих. Терпеть не могу психов. Сам с ними психом станешь. Убить девчонку, чтобы сдать нам какую-то сволочь? Все-таки это слишком. Нет, пусть с этим кто-нибудь несообразительней меня разбирается.

— Когда можно будет взглянуть, что нам оставила Луганская в ячейке банка? — спросила я. — Чего возитесь?

— Думаешь, так просто? Там одних бумаг два десятка, банк частный, и хозяин на Канарах, а они без него чихнуть боятся. Да и наши хороши… Но теперь засуетятся.

— Вешняков, — предложила я, — пойдем водки выпьем.

— Водку я не против… А чего так?

— Что-то у меня предчувствие нехорошее. С самого утра.

— С этим надо бороться, — забеспокоился Артем. — Пошли.

Но далеко уйти нам не удалось. Ему позвонили на мобильный, и он, чертыхаясь, побежал на работу. Я подумала и решила, что не худо бы заглянуть к Деду, сделать, так сказать, ритуальные приседания. Толку от этого никакого, но он должен видеть, что я не отлыниваю и в трудную минуту пасусь рядом.