Ричард Озборн - Основной инстинкт Страница 27

Водитель «лотуса» — Кэтрин? — видимо, подумал, что двух попыток таким образом покончить с Ником достаточно для одного вечера, и машина стрелой бросилась на улицу и резко повернула в правый проезд.

Уже через несколько секунд Ник был за рулём «мустанга» и нёсся в жаркой погоне по узкой улочке. Вскоре он заметил отблеск чёрного «лотуса», поворачивавшего налево на Вэйленсию.

«Лотус», виляя по холмистым улицам, направлялся в сторону Норт-Бич, огромная машина без особых усилий преодолевала крутые подъёмы. Она пронеслась мимо ярко освещённых витрин «топлесс»-баров и порнотеатров на Бродвее, затем взобралась на холм в Вэлледжо, потом в Кирни, потом в Грин. Ник не отставал от неё, хотя двигатель его «мустанга» работал далеко не на полную мощность.

Теперь «лотус» был на Телеграфном холме, самой высокой точке окраины Сан-Франциско, холме, который так крут, что многие из его улиц располагаются не в длину, а скорее в вышину — огромным, длинным рядом бетонных ступенек. Ник швырнул «мустанг» на самый нижний уровень, затем вдавил педаль газа в пол, направляя визжащий автомобиль вверх по ступеням. Цель, которую он преследовал таким образом, была очевидна: «мустанг» должен был выскочить на дорогу на возможном месте встречи с «лотусом» и перегородить тому путь.

«Мустанг» подпрыгивал и становился на дыбы, его выхлопная труба и глушитель каждый такой раз ударялись о бетон, каждый узел и сварной шов кузова машины пронзительно трещал, но мощный двигатель всё-таки поднял автомобиль на самую верхушку. Как только авто Ника выскочило наверх, он тут же взял вправо, в сторону Кирни.

Теперь фары «лотуса» были направлены прямо на него, и игра детишек превратилась в схватку двух всемогущих автомобилей. На самом деле Ник ударил по педали газа и понёсся прямо лоб в лоб на «лотуса». В самый последний момент, когда это было ещё возможно, нервы водителя «лотуса» не выдержали, и он попытался свернуть с узкой дороги, но свободного пространства вокруг не было.

Машина с визжащим мотором соскочила с дороги и тут же врезалась в возведённый под «Мокоун-Центр» фундамент. Она перескочила через заграждения, полетела вниз и, дважды перекувырнувшись is воздухе, рухнула на землю. Мотор заглох.

В тот момент, когда Ник спустился к «лотусу», он понял, что это была Рокси. Она была в ужасном состоянии, лежала, наполовину вывалившись в раскрытую дверь. У неё была переломана шея.

Совсем неподалёку взвыли полицейские сирены.

У Ника создалось очень приятное впечатление о Джоне К. Ситизене, полицейском, которому он давал показания и который аккуратным почерком записывал их в специальном блокноте для происшествий. Наконец полицейский протянул блокнот Нику, чтобы тот подписал протокол.

Но это было не совсем обычное дорожное происшествие. Далеко не многое количество ДТП привлекает внимание детективов Салливана и Моргана из подразделения Внутренней службы департамента полиции Сан-Франциско или лейтенанта Уокера, главы отдела по расследованию убийств.

Уокер вырвал протокол из рук Ника и сунул бумаги ему под нос:

— Вот это дерьмо и есть твои показания? И ты собираешься поставить здесь свою подпись?

— А почему бы и нет? — Ник сунул в рот сигарету, поджёг её и затушил спичку. — Почему я не должен этого делать? Это был самый настоящий несчастный случай.

Уокер похлопал по протоколу тыльной стороной ладони, будто пытаясь наказать за что-то написанные там слова.

— Давай сыграем в откровенность, Карран. Итак, ты просто, без всякой задней мысли, катил себе по Норт-Бич, а эта машина не уступила тебе дорогу? И ты будешь рассказывать мне, что это была случайность?

— Послушай, Фил, я, действительно, не думал, что она в самом деле решит свалиться туда. Как бы ты поступил на моём месте?

— Дай-ка мне его на минутку, — попросил Уокера Салливан.

Уокер только отмахнулся от следователя Внутренней службы.

— Не пытайся запудрить мне мозги, Ник, — спокойно сказал он. — Понимаешь, мне не нужно даже какого-нибудь особого мотива, чтобы свернуть тебе шею.

В разговор влез Салливан:

— Полное имя потерпевшей — Роксэйн Харди. Последнее известное место жительства — какая-то дыра в Клоувердэйле. Приводов нет, осуждена не была. Машина зарегистрирована на имя Кэтрин Трамелл. Он со шлепком захлопнул свой блокнот. — Мир тесен, не так ли? А, Карран?

Уокер посмотрел на Ника взглядом, в котором можно было прочесть желание убить того здесь же и сейчас же:

— Ты был знаком с ней?

Ник пожал плечами:

— Мы с Гасом беседовали с ней в доме Трамелл. Всё, что мы тогда сделали, так это написали её имя.

Уокер был на грани нервного срыва:

— Значит, ты записал её имя, а потом — о какой сюрприз! — она на своей машине прёт прямо на тебя и погибает. О чём ты мне говоришь? Ты думаешь, что я когда-нибудь поверю в это?!

Ник втоптал окурок в липкую грязь:

— Это всё, что мне известно.

— Ну, и пошёл ты в этом случае! Теперь мне наплевать на тебя, Ник. Они могут выжать из тебя все соки, я даже пальцем не пошевелю. — Он пошёл прочь, но вдруг остановился. — Запомни хорошенько, Ник, ты сам этого добивался. И тебе некого в происшедшем винить, кроме себя самого.

— Я обязательно сохраню это в памяти, лейтенант.

— Я говорил тебе держаться подальше от Кэтрин Трамелл. И это был приказ!

— Да, но ты ни слова не говорил мне, чтобы я не приближался к её автомобилю,

— Вот мудак, — пробормотал Уокер.

— Ты свободен, Карран, — сказал Салливан, — но завтра я жду тебя в девять ноль-ноль в кабинете доктора Гарнер.

— Неужели? И кому же вы теперь думаете загнать моё дело? Редакции «Нэшнл Инквайер»?

Двое служащих морга в этот момент вытаскивали из разбитой машины труп Рокси. Её мёртвые, потерявшие свой блеск глаза были широко раскрыты и направлены прямо на Ника.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

В тот вечер Ник лёг в постель достаточно рано, к тому же был трезв н одинок, в общем, на следующее утро, когда он вошёл в здание управления полиции, то выглядел отдохнувшим и полностью владел собой.

Бет дожидалась его в комнате для допросов, но была не одна. Рядом с ней восседали двое мужчин. Первый был невысок ростом, лыс и очень смахивал на бухгалтера. Другой — седой, с великолепными зубами и дорогим «Ролексом» на запястье — выглядел достаточно приятно. Ник никогда в жизни не встречался с агентами из Голливуда, но этот человек очень походил на те образы, которые он мысленно представлял о людях этой профессии. Но, как бы там ни было, оба мужчины были психоаналитиками, и эти важные персоны тут же вернули Ника в действительность, которая означала собой третий этап психиатрической экспертизы. И один только взгляд, брошенный на них, вызвал в нём бурю негодования, крушившую всякий самоконтроль.

— Это доктор Майрон, Ник, — представила «бухгалтера» Бет Гарнер, — а это доктор Макэлвейн.

— Хорошенькие имена, — кисло пробормотал Них.

Все три доктора натянуто засмеялись.

— Их попросили принять участие в нашей консультации.

— «Их попросили»! Ты хочешь сказать, что лично ты их не просила. Они были навязаны тебе человеком или Людьми, не имеющими никакого отношения к департаменту полиции Сан-Франциско? Я правильно тебя понял? — Ни один из врачей не сделал ни единой записи, но можно было почти слышать, как они составляют о нём первое впечатление: агрессивный, враждебный, любящий спорить, антагонистичный, не признающий авторитетов.

— Оба они выдающиеся специалисты, Ник. Я высоко ценю их мнение и опыт. Я приветствовала их помощь.

— Почему бы вам не присесть? — предложил доктор Майрон.

— Великолепная идея, — мерзким тоном ответил Ник. — Я просто рад, что вы подумали обо мне, док, Мне самому эта мысль никогда не пришла бы в голову.

И во второй раз послышался стеснённый смех.

Ник уселся, и некоторое время все три доктора молча смотрели на него. Он отвернулся. Наконец доктор Макэлвейн прервал тишину.

— Ник, — мягко начал он, — мы узнали, со слов доктора Гарнер, что в последнее время у вас появились проблемы с контролем собственных эмоций и действий. Это действительно так?

— Только в отношении одного-единственного человека, — ответил Ник.

— Вы считаете, что лейтенант Нилсен заслуживал смерти?

— Заслуживал смерти? — переспросил Ник и пожал плечами. — Я никогда не делал подобных умозаключений.

— Но вы испытываете некоторое сожаление о его гибели?

— Сожаление?.. Знаете, док, я испытывал бы угрызения совести и сожаления по поводу его кончины только в одном случае — если бы я приложил к этому свою руку. А этого не произошло. Вы спрашиваете, сожалею ли я? — Ник вновь пожал плечами. — Я не так хорошо знал этого парня. Можно сказать, просто я не замечу его отсутствия.