Татьяна Степанова - Готическая коллекция Страница 27

Тогда он сел на переднее сиденье, и, перегнувшись назад, начал бережно поправлять хромированные палки, удерживающие крышу в складном состоянии. И… с тихим шелестом крыша раскрылась, как парашют, нависла над салоном и плавно опустилась. Послышался радостный возглас Риты.

— Вас в первую очередь надо будет прокатить, — добродушно сказал Сукновалов Кате. — По законам гостеприимства. А вы надолго к нам?

— Мы с мужем.., недели на две. Он порыбачить с другом приехал.

— Ах, так, значит, вы к нам сюда отдыхать? А Катюшин тот раз сказал, что вы вроде к нам это дело приехали из Москвы расследовать.

— Вы его неверно поняли. Я тут в отпуске. Но вот пришлось помощь коллеге оказывать.

Сукновалов смерил ее взглядом и усмехнулся.

— Да уж, участковый у нас… Парень наш Клим, конечно, бравый, золото, а не парень. Но при этом одно сплошное легкомыслие. Шуры-муры крутит, в баре на дискотеке чечетку пляшет… Ну, молодой! А для расследований убийств, я так думаю, человек нужен опытный и постарше. И, конечно, не такой сорвиголова.

Мы-то думали, следователь приедет. Я, извините, как на вас там в машине глянул, ну, думаю, и следователь — студенточка, наверное.

— Следователь приезжал, место убийства осматривал. — Катя не знала — сердиться на Сукновалова или простить за дерзость. — А вас с Мартой, наверное, вызовут повесткой на допрос.

— А вам самой, что же, доводилось убийства расследовать?

— Я в милиции служу, а убийствами прокуратура занимается, — туманно ответила Катя и решила: «Не буду сердиться, на таких людей сердиться нельзя».

— Ну да, конечно, я знаю. Надо что-то с этим делать. Надо как-то этот кошмар кончать. Искать надо убийцу. — Сукновалов вздохнул. — Я за Марту болею.

Переживает она очень тяжело все это. Вроде даже винит себя. А в чем ее вина? — Он снова вздохнул. — Вот так живешь на свете, живешь, а потом бац…

Катя смотрела на Сукновалова. «Вот человек, — думала она, — который видел Ирину Преториус живой последним, если не считать ее убийцы и старика Баркасова, видевшего ее агонию. А за несколько минут до того, как Преториус уехала из ресторана, они с Сукноваловым познакомились, и она, судя по его словам, произвела на него не слишком-то благоприятное впечатление. А какое впечатление он произвел на нее как будущий муж Марты? Увы, этого уже никогда не узнать».

— Сегодня сюда приезжал муж Преториус со своей охраной, — сказала Катя, — они забрали тело и машину тоже забрали. Вели себя "крайне вызывающе. Преториус даже говорить с участковым не стал.

— Нет, Клим для таких дел не годится, молод, не дорос еще, — усмехнулся Сукновалов. — Преториус к губернатору дверь ногой открывает, не то что…

Из «Мерседеса» донесся взрыв хохота.

— По какому поводу веселье? — раздался громкий голос Юлии Медовниковой. Она зашла в гараж.

— Да вот мотор пустили, великий почин, — Сукновалов довольно потер руки.

— Неужели работает? — Юлия подошла к машине.

— Ну так! Обижаете, Юленька!

— Григорий Петрович, такое событие надо отметить, — Юлия улыбнулась. — А мой-то где?

В этот момент кожаная крыша «Мерседеса» плавно опустилась, сложилась, как огромный веер, открывая салон. Юлия увидела мужа и рядом с ним за рулем заливавшуюся смехом девушку Риту. Базис тут же шустро вылез из машины.

— А, вот ты где, — веселым голосом громко сказала Юлия. — С молодежью. — Она взглянула на Риту, и та под ее взглядом сразу перестала смеяться. — А я зашла… Марта только что звонила. Ну как, Григорий Петрович, вы за? Надо это дело отметить?

— Друзья мои, увы, я пас, — Сукновалов с явным Сожалением покачал головой, — печень что-то с утра прихватило… В общем, взял короткий тайм-аут. Вот Михеля приглашай, гостью нашу из Москвы.

Юлия скользнула взглядом по Кате, посмотрела на притихшую Риту и как-то неопределенно кивнула.

— Ну все, ребята, пока. — Базис явно торопился спровадить подростков из гаража. — Все, в другой раз.

Мне работать надо.

Рита вылезла из машины и разболтанной походочкой направилась к выходу. Один из приятелей обнял ее за щупленькие плечи. Юлия проводила девушку взглядом. И взгляд этот Кате не понравился. Так глядит в зоопарке из клетки рысь, явно сожалея о разделяющей ее с публикой решетке.

Глава 15

ПРУД

— Этот день я посвящаю тебе.

Так объявил Кравченко наутро, заключая Катю в нежные хищные собственнические объятия.

— Значит, рыбалка уже приелась, наскучила? Быстро испеклись вы с Сережкой, — поддела она.

— Мы не испеклись. Просто я так решил. Потом, ты сама хотела, чтобы я был только с тобой. А Серегу мы сегодня отправим любоваться домиком Томаса Манна.

Вот так и вышло, что сразу после завтрака они с Кравченко оказались на берегу пруда. Катя потом часто думала, как все совпало тогда. Как снова, совсем того не желая, они попали в самый центр надвигавшейся на Морское бури.

Мещерский осматривать дом писателя не пожелал: надо было брать у Базиса машину напрокат до Светлогорска, а там, по выражению Кравченко, «целый день хлебать туристического киселя». Узнав, что друзья не берут его с собой, он тактично и гордо, с видом полностью разочаровавшегося в действительности человека удалился в дюны. Как он сказал, «побыть наедине с природой, привести в порядок расшатанную нервную систему, поразмышлять на досуге о вечном». На самом деле он поплелся в сторону развалин бывшей орнитологической станции и там устроился на солнцепеке загорать и дремать, пугая своим видом юрких ящериц, облюбовавших это место задолго до разных туристов.

А Кравченко после завтрака с весьма томным и романтическим видом предложил Кате снова подняться в номер. «Зачем?» — спросила она. «За тем», — ответил он. Но в номере, увы, они столкнулись с Юлией, уже приступившей к утренней уборке. Гудела вода в ванной, ревел пылесос. Оставалось лишь пожелать хозяйке гостиницы трудовых успехов и, подобно Мещерскому, выйти в сад.

А в саду погода улучшилась. Солнце снова припекало на славу, градусник в холле «Пана Спортсмена» показывал плюс двадцать четыре. Однако с моря по-прежнему дул сильный ветер, поднимавший на пляже тучи песка.

Кравченко вернулся в номер и, извинившись перед Юлией, кинулся под кровать и выволок оттуда увесистую спортивную сумку. Катя заприметила ее еще в аэропорту среди остального багажа, но понятия не имела, что там внутри. Это было «нечто», и это самое «нечто» Кравченко, по его словам, вез Мещерскому в качестве снаряжения. Бодренько насвистывая, Кравченко подхватил Катю, сумку и повлек обеих вниз, в холл, разглагольствуя о том, что у него вдруг родилась потрясающая идея. В холле Катя собственноручно раскрыла таинственную сумку и… Там был резиновый гидрокостюм для дайвинга, маска, ласты. Слава богу, правда, обошлось без кислородных баллонов.

— Сеанс превращений начинается, — провозгласил Кравченко тоном фокусника-шарлатана. — Человек-амфибия сейчас прямо на ваших глазах родится для покорения этой девственной морской стихии.

— Вы куда-то собрались? На море? — спросил их Илья, смотревший в холле телевизор.

— Купаться. — Кравченко достал одну оранжевую ласту и помахал ею, как флагом.

— Послушайте, Вадим, — Илья Базис кашлянул, — сегодня море штормовое. Вспомните, какими вы вчера вернулись.

— Это какими же мы вчера вернулись?

— Как недозрелые лимоны, — хмыкнул Базис, — оба молодца зеленые с лица. А если серьезно, с погружениями в наших водах в такую погоду шутить нельзя, это вам не юг. Мне Сережа говорил, вы вроде с Дергачевым поспорили. Так вот, это не годится. Катя, — Базис круто повернулся, — не позволяйте ему ни под каким видом. Тем более одному, без Сергея.

— Я и не позволю. — Катя с треском застегнула «молнию» на сумке.

— Ну я так не играю, — Кравченко обидчиво надулся. — Ну что вы в самом деле? Я, Катя, такой сюрприз тебе хотел сделать.

— Я сыта по горло твоими сюрпризами. Нет.

Кравченко посмотрел на Базиса. Тот, видимо, решив, что его миссия выполнена, вернулся к телевизору. Шли «Диалоги о животных».

— Ну хорошо. — Кравченко сунул ласту под мышку. — Но купаться-то сегодня можно? Просто купаться, загорать?

— Ты же слышал — море штормовое, ветер холодный, — неуверенно возразила Катя.

— Без моря обойдемся, раз ты неженка такая. Тут вон пруд есть. Камыши там всякие, комарики, лягушенции квакают. — Кравченко комментировал то, что показывали по телевизору, — сезон размножения у африканских лягушек-голиафов.

Катя посмотрела на Драгоценного и покачала головой — все равно не пойдем.

— И лилии распускаются, — Кравченко развел руками на полметра. — Белые такие цветочки водяные.

А аромат какой… Целую охапку тебе достану.

Вот так и вышло, что они отправились загорать не на море, а на пруд. И если бы Катя хоть на секунду в тот миг могла представить, что поджидает их в его теплой стоячей воде, она бы сразу, не раздумывая, схватила Кравченко и как есть, без всего, без вещей, бегом помчалась бы в аэропорт.