Картер Браун - Том 25. Полицейский и призрак Страница 27

Я посмотрел на Мэрфи и красноречиво пожал плечами:

— Вы обратили внимание, доктор? В данный момент его беспокоит вовсе не убийство, а лейтенант-негодник, который посмел выяснить, что совершено тяжкое преступление.

— Весьма типично, — закивал Мэрфи, — галлюцинации теперь могут начаться с минуты на минуту. Непременно подсмеивайтесь над ним каждый раз, не относитесь серьезно к его причудам. Если в один прекрасный день он заблеет овцой, выведите его на лужайку и привяжите там.

— Джентльмены! — злобно закричал Лейверс. — Хватит паясничать! Приступайте к делу!

— Время смерти около часа ночи, плюс-минус тридцать минут, — заговорил Мэрфи энергичным профессиональным тоном. — Причина смерти? Почему не упростить дело и не сказать просто — повесился?

— Ха! — торжествующе вскрикнул Лейверс.

— У основания шеи имеется симпатичная контузия, — ровным голосом продолжал Мэрфи, только хитровато-насмешливое выражение его глаз говорило о том, что надо ждать каверзу. — Кто-то его сильно ударил так называемым «тупым орудием».

— Затем вздернул на ветви красного кедра, пока он все еще был в бессознательном состоянии, — сказал я.

— О’кей! — с несчастным видом буркнул Лейверс. — Что еще, доктор?

Мэрфи пожал плечами:

— Практически это все.

— Он весил что-то около семидесяти килограммов, — медленно заговорил я, — поскольку находился без сознания, значит, это был мертвый груз. Даже используя веревку, переброшенную через сук в качестве блока, какая сила потребовалась, чтобы приподнять его достаточно высоко для того, чтобы петля удушила его, доктор?

— Наибольшая сила требовалась для того, чтобы оторвать его ноги от земли на пару дюймов, как вы понимаете, — согласно кивнул Мэрфи. — Сомневаюсь, чтобы это могла проделать женщина, во всяком случае одна, что и является причиной вашего вопроса, как я предполагаю, лейтенант?

— Вы вечно что-то предполагаете, доктор, — буркнул я в ответ, — и это одна из самых неприятных ваших привычек. Но на этот раз вы оказались правы.

— Безумно счастлив! — Он испустил притворный вздох облегчения. — Теперь я могу снова спокойно спать ночью.

— Это будет приятной переменой после обычного ограбления могил! — восхищенно воскликнул я.

Лейверс поднял руку и многозначительно взглянул на часы, затем еще более красноречиво на нас обоих.

— Сейчас уже двадцать пять минут шестого, — резким голосом заговорил он, — я собираюсь домой, но вы, двое психов, извольте сначала освободить мой кабинет.

— Как когда-то говорил мой покойный учитель, — с печальным вздохом произнес Мэрфи, — медицина заслуживает высочайшего уважения по сравнению с другими специальностями.

— Не обращайте внимания, док, — посоветовал я, — полагаю, шериф просто вновь демонстрирует свое слабоумие.

Лейверс быстро вскочил на ноги, уподобляясь разъяренному медведю, почувствовавшему запах крови.

— Черт бы вас побрал! — рявкнул он. — Убирайтесь немедленно отсюда!

— По счастливой случайности именно это я и намеревался сделать, — миролюбиво пояснил Мэрфи, — а как вы, Эл? Впрочем, я уже ушел…

В записке, находившейся в бумажнике Леквика, от Аманды У. говорилось о вечере понедельника, а это и был вечер понедельника. Встретьтесь с ней в баре «Рикошет», было сказано там, и бот я сидел в этом самом баре. Она будет там около половины восьмого, написала она, а часы показывали уже семь сорок, поэтому я обеспокоенно оглядывался. Единственное, что требовалось от меня, это опросить тридцать — сорок женщин, уже сидевших по всем углам заведения, не их ли зовут Амандой У. Имелась и другая возможность: ударить кулаком по стойке бара с такой силой, чтобы в помещении установилась гробовая тишина, затем предельно вежливо попросить Аманду У. подняться с места.

Я заказал второй скотч со льдом и решил, что мне может помочь только непосредственное обращение. Когда бармен поставил передо мной новый бокал, я поманил его пальцем, как будто у меня было выгодное для него дельце, сулившее деньги, и получил вежливый кивок. Но тут до меня дошло, что я не могу спросить у него, находится ли в баре некая Аманда У., потому что он наверняка посчитает меня дешевым пьянчужкой. А коли я произнесу одно лишь имя Аманда, он непременно спросит ее полное имя. Поэтому у меня оставалась единственная возможность надеяться на один шанс из миллиона.

— Вы, случайно, не заметили, здесь ли сейчас Аманда Уоринг? — предельно вежливо осведомился я.

Он поскреб кончик своего картофелеобразного носа, затем переспросил:

— Аманда… как дальше?

— Аманда Уоринг, — буркнул я.

— Аманда Уоринг, ха? — Он принялся снова истязать свой нос, и эта картина абсолютно не была привлекательной. Затем его рот внезапно растянулся от уха до уха в устрашающей усмешке. — Аманда, — хмыкнул он, — во что она одета?

Я заполнил время, которое ему потребовалось для того, чтобы оправиться от сокрушающего воздействия собственной сообразительности, думами о том, каковы мои шансы не пострадать за вполне оправданное убийство. Самым деликатным был вопрос: нравятся ли членам жюри бармены за то, что они их обслуживают, или же они их ненавидят за то, как они это делают, учитывая чаевые и обсчеты.

Недотепа бармен, наконец, немного пришел в себя, лишь изредка посмеиваясь, в восторге от собственного остроумия.

— Эй, вы сказали Аманда Уоринг, а я ответил…

— Я отлично знаю, что вы ответили, — прошипел я, жутко злясь, — считайте, вам крупно повезло, что у вас до сих пор целы зубы.

— Ха? — Он воинственно нахмурился. — Парень, уж не белены ли ты объелся? Шуток не понимаешь или что?

— Шутки я просто люблю, но в данный момент советую тебе без проволочек ответить на мой вопрос.

— Встречаются же такие типы! — возмущенно воскликнул он. — Они начисто лишены чувства юмора. — Он схватил тряпку и принялся вытирать стойку бара с таким усердием, что чудом не сбил мой бокал. — Мисс Уоринг еще не приходила.

— Она сказала мне быть здесь в семь тридцать, — произнес я со вновь обретенной уверенностью, — а сейчас уже без четверти восемь.

Бармен с потрясающим равнодушием глянул на меня, потом бросил случайный взгляд на входную дверь и буквально замер от неожиданности.

— Эй, — прохрипел он, — полагаю, сегодня у тебя счастливый вечер, парень. Вот и она!

Его толстые плечи через секунду задрожали от приступа смеха.

— Да, это, несомненно, твой счастливый вечер, она даже прихватила с собой своего приятеля.

С первого взгляда Аманда Уоринг показалась мне такой дамочкой, о которой мечтает каждый парень, но позволить себе иметь ее может только миллионер. Черные как смоль волосы были искусно уложены в «естественные кудри» на макушке с тремя отдельно спускающимися спиралями, заменяющими челку. У нее были высокие скулы, большой рот и темные глаза, с таким презрением взиравшие на окружающих, что я сразу же понял: судьба меня столкнула с преуспевающей куртизанкой.

Обманчиво простое платье из белого дакрона со скромным вырезом весьма эффектно подчеркивало ее небольшую, но потрясающей формы грудь. Единственное украшение — несколько ниток жемчуга — породило у меня два вопроса: надевала ли она их как знак небывалого успеха, достигнутого в избранной ею карьере, и сколько лет понадобилось бы мне работать совершенно бесплатно, чтобы их приобрести.

Вошедший с нею тип был, что называется, из другой оперы. Невысокого роста коренастый увалень в шелковом костюме. Копна черных кудрей казалась приклеенной к его черепу, похоже, он их мазал репейным маслом или каким-то кремом. Корявая от оспы физиономия ясно показывала, что с этим типом шутки плохи, лучше ему не перечить.

Я дал им несколько минут, чтобы устроиться в кабинке в дальнем конце бара, заказать напитки и дождаться, когда их принесут. Потом забрал собственный бокал со стойки и двинулся в их сторону. Когда я был уже совсем рядом, Аманда бросила на меня равнодушный взгляд и со скучающим видом отвернулась. Ее лицо ясно говорило, что любой сердцеед, желающий к ней приблизиться, должен быть нагружен дарами, чем-то существенным, вроде контрольного пакета акций в Тиффани, чтобы заинтересовать ее.

Тип в крикливом шелковом костюме, насколько я понял, разговаривал главным образом с помощью своих глубоко сидящих глаз. Но тут он, видимо, сделал исключение, когда изрек:

— Проваливай отсюда, панк!

Я вежливо улыбнулся им обоим и объяснил:

— Антон не мог прийти, он послал меня вместо себя.

— Что? — В голосе Аманды звучало подлинное изумление, она снова посмотрела на меня. — Кто вы такой?

Я неторопливо сел на место рядом с ней, вынудив ее подвинуться к стене, и улыбнулся еще вежливее, дабы подстегнуть жажду разрушения, которая ясно читалась на рябом лице обезьяны, находящейся в паре футов от меня.