Кирилл Казанцев - Научи меня убивать Страница 28

Оно с выводами не торопилось, помалкивало в кресле и читало объяснительную. И разродилось, наконец:

— Вы передавали ключи третьему лицу? О том, что ключи у вас, знал кто-то, кроме администратора? Кто еще мог знать кодовое слово?

На третий круг заходим, эти вопросы господин Васин инструктору уже задавал, в том числе и по телефону, пока «Ауди» пробивался через парализованный пробками центр, и до того, как предложил объяснительную написать. И ответы на них прекрасно знает, но то ли подзабыл от расстройства, то ли на нестыковках ловит. Но Олег трижды ответил «нет» и полюбовался на дело своих рук — изрисованный лист формата А4. Подумал, что можно, пожалуй, и перевернуть, ибо свободного места на этом почти не осталось, но тут Васина вынесло из замкнутого круга.

— Хорошо, я вас понял. Вы ничего не знаете, ключи потеряли по халатности или другой подобной причине, кодовое слово хранили в тайне. Это раз. — Васин прекратил барабанить по подлокотнику и стукнул по нему кулаком. Олег кивнул и положил ручку на стол — беседа, больше похожая на допрос, явно подходила к концу.

— Итог ограбления, если это можно так назвать: пропавший пистолет системы «Беретта» стоимостью одна тысяча долларов и две коробки патронов к нему. Другого урона нет, и преступник — это кто-то из наших. Из клиентов или персонала, — пояснил Васин, — он знал, куда идти, что и где брать, завладел ключами — вашими ключами, Кременецкий, и осуществил свой замысел. Это два.

Еще удар, уже сильнее, что подтверждало гулявший среди инструкторов и прочих работников «Бункера» слух о том, что у Васина позднее зажигание. Что бы ни произошло, поначалу он оставался спокойным, выдержанным и, на взгляд непосвященного, безразличным, но впоследствии зверел не по-детски. И сейчас Олегу предстояло проверить эту версию на себе, эмпирическим, так сказать, путем.

— И поскольку полиция проверяла правильность хранения оружия полтора месяца назад, то пока мы можем не предавать дело огласке и решить все в своем кругу. То есть найти «беретту» и вернуть ее в сейф до того, как из нее сделают первый выстрел. Думаю, у вас нет сомнений, как именно может быть использовано огнестрельное оружие? Это три.

От удара подлокотник старчески скрипнул, Олег синхронно кивнул, прикинул мысленно набор целей, где и как можно использовать «беретту». Разброс получился неслабый — от ограбления привокзального ларька с пивом до покушения если не на гаранта Конституции, то на чиновника рангом пониже — запросто. Перевернул листок и начертил на нем две идеально параллельные прямые, приготовился замкнуть их, но Васин перегнулся через стол и вырвал у Олега бумагу, скомкал, бросил в мусорку. И продолжил как ни в чем не бывало:

— Итак, необходимо найти пистолет и желательно патроны, но это в идеале. Искать будете вы, Кременецкий, у вас неделя. От работы я вас отстраняю, но увольнять пока не собираюсь, а вот в отпуск отправлю, даже настоятельно порекомендую вам воспользоваться социальными гарантиями, установленными Трудовым кодексом, и написать заявление на отпуск без сохранения заработной платы. И если через семь дней вы не вернете пистолет, говорить с вами будут другие люди и в другом месте. Все, можете идти, отдел кадров я предупредил. Это четыре.

«И вам не хворать». — Олег поднялся из-за стола и вышел в коридор. Ничего из сказанного новостью не стало: ни предупреждения, ни угрозы, ни даже нежданный отпуск. Все мысли сейчас были только об одном — «беретту» взяла Вера, больше некому, это не обсуждается, это ясно как божий день. Вопрос в одном — зачем, вернее, для чего? Поэтому отпуск — это хорошо, это то, что надо, за неделю он найдет Веру, поговорит с ней, убедит вернуть «беретту», и все обойдется. Диман будет молчать, что вчера вечером отсюда уходили двое, он сам оказался причастен к краже, хоть и косвенным образом, и над ним также висит угроза расправы. Поэтому администратор поклялся час или полтора назад хранить тайну, сколько сможет, но его пока толком и не допрашивали, а вот если возьмутся всерьез… Ничего, семь дней — этого хватит, чтобы найти и вернуть пистолет, неделя Диману только на пользу пойдет, может, похудеет от волнения. Или язву на нервной почве заработает, но тут уж одно из двух.

Первым делом Олег решил собрать свои вещи и направился в служебку для персонала. Шел себе по коридорам, особо не спешил, здоровался с коллегами, но те вели себя странно: отвечать на приветствие не спешили, опускали глаза, отворачивались и спешили поскорее проскользнуть мимо. И трудно осуждать людей, да и незачем, даже простое «добрый день» сейчас может расцениваться как пособничество преступнику, хоть прямых обвинений Кременецкому никто не предъявлял и идет он без наручников и конвоя. Ну да Бог им судья, а Олег живо почувствовал себя в роли городского прокаженного, от которого шарахаются даже бродячие псы, а жители, хорошо если просто обойти стороной норовят, а не кинуть в спину какую-либо гадость или облить помоями.

До крайностей не дошло, Олег при всеобщем гробовом молчании собрал свои вещи и вышел из служебки, на ресепшене кивнул на прощание бледному измученному Диману и пошел к машине. Бросил сумку на заднее сиденье, сел за руль и достал телефон. Смотрел на него с минуту и пятнадцатый, кажется, раз за сегодняшнее утро набрал Верин номер. «Аппарат абонента выключен», — как и полчаса назад, сообщил автоответчик, Олег убрал телефон и выехал с парковки. И никуда не торопился, поехал той самой объездной, грязной и разбитой дорогой, старательно петлял меж луж и выбоин, точно по минному полю крался, вырулил к повороту и остановился, пропуская поток машин. Ждал без нервотрепки, спокойно, равнодушно — времени теперь было полно, и что делать с этим временем, Олег пока не представлял. Апатия навалилась и даже сонливость, так и тянуло послать все к чертям, поехать домой и завалиться спать, сутки, двое, трое — сколько душа пожелает, а там будь что будет. Понятно ведь, что Веры в городе уже нет, что она далеко, получила свое и теперь остается только ждать, где и при каких обстоятельствах всплывет «беретта». И злости не было, хоть и полагалось ей бушевать и звать на подвиги, не было ее, испарилась, а вот тревога медленно, но нарастала. И не за себя даже, а за ту, что успел полюбить, кому верил как себе и никому другому, и только сейчас оформившаяся, наконец, мысль — в жизни Веры должно было произойти что-то ужасное и непоправимое, что заставило ее украсть оружие. «Надо найти ее», — в сотый уже раз ворохнулось в голове, и спорить с очевидным было бесполезно.

Он ехал не торопясь, плелся в правом ряду, старательно соблюдая правила движения. Для полного счастья не хватало только прав лишиться и машины, тогда можно на законных основаниях с горя запить и провести в нирване всю неделю, пока хозяин «Бункера» о деле не напомнит. Олег смотрел на дорогу, прикидывая так и этак, что ждет его через неделю — Васин сдаст его полиции или пришлет своих «заместителей»? Самое поганое, что о деньгах речь не идет, уж наскреб бы как-нибудь эту несчастную тысячу или даже полторы баксов на новую «беретту», но Васину деньги не нужны. Он до дрожи боится, что украденный ствол всплывет при нехороших обстоятельствах и след приведет прямиком к владельцу «Бункера». И сам бы искал этот пистолет, искал бы день и ночь, те же замы бы землю рыли, знать бы, где рыть. А тут все и просто и сложно одновременно: кто-то пришел, взял, что счел нужным, и растворился в ночи. А мог бы из автоматического оружия что-нибудь прихватить или того же «пустынного орла»…

Снова пробка, снова напротив того самого злосчастного старого кинотеатра, самое узкое место в городе, самый центр. Но на этот раз причиной стал ремонт теплотрассы, как всегда, неожиданный — кто бы летом мог подумать, что под землей скрываются трубы, в которых течет горячая вода, и эти трубы надо менять. Вот работяги старались, коротышка-регулировщик умело разводил поток машин, Олег взял правее, выбрав из двух зол меньшее. К дому придется тащиться огородами, зато по относительно хорошей дороге мимо городского парка. Местечко то еще, и парк там действительно был, еще лет тридцать назад, со старыми, не обхватишь, березами, дубами и липами, с качелями-каруселями, танцплощадкой и прочими радостями для трудового народа. С наступлением новых времен парк одичал, качели развалились, пруды заросли осокой и камышом, тропинки и заасфальтированные дорожки исчезли под травой и кустами. Теперь гулять в парке даже белым днем мало кто отваживался, а в 90-е если не каждый день, то уж раз в неделю точно в бывшем городском саду находили свежий труп. Или не очень свежий, основной «урожай» снимали по весне, когда сходили сугробы, но те времена давно миновали.

Дорога сузилась, справа и слева к ней подошли деревья, стало темно и как-то неуютно. Хоть и день еще не догорел, хоть и не лило с неба, а все ж хотелось быстрее проскочить откровенно депрессивное и нехорошее местечко, Олег даже газ слегка прибавил и потянулся к магнитоле, чтоб каким-никаким мотивчиком подступившую тоску заглушить. Потянулся и так застыл, одной рукой держал руль, объезжал колдобины, но одну-таки проглядел, влетел правым передним колесом и точно не заметил. Сбавил скорость, опустил стекло, прислушался — показалось или нет? Толком не разобрал, поэтому ехал на самой малой, насторожив уши, и через минуту с небольшим понял — не показалось, в парке стреляют, пальнули уже раза два или три, а он только среагировал, тормоз и есть, по-другому не назовешь…