Вячеслав Жуков - Маньяк всегда прав Страница 28

Грязнуля показал обрывок газеты с фотографией Ольги.

– А-а, – Станислав Николаевич вспомнил про обещанное вознаграждение и, достав из кармана пачку сторублевок, бросил к ногам бродяг.

– Сколько он дал? – дрожащим от радости голосом спросил одноглазый.

– Десять тысяч! – ответил щуплый, судорожно пряча деньги в глубокий карман рваного пиджака.

Водитель Байдикова спустился к ним на берег:

– Вот что, доходяги, никуда не уходите до приезда ментов. Поняли? – предупредил он грубо.

Оба молча закивали головами.

Водитель с пренебрежением глянул сначала на одноглазого, с которым был одинакового роста, потом на маленького грязнулю.

– Ну, смотрите, пидоры, если вы ее… Собственноручно застрелю, – пригрозил он тоном человека, в чьем обещании лучше не сомневаться.

– Ни-ни, – в один голос заговорили бродяги. – Мы здесь ни при чем.

Водитель недоверчиво посмотрел на обоих и пошел к машине.

Когда он ушел, щуплый сказал:

– Я же говорил, морду набьют. Менты приедут и отвалтузят.

Но одноглазому было на радостях все равно:

– За десять тысяч пусть хоть каждый день бьют. Вытерпим, – улыбнулся он, обнажив наполовину беззубый рот. – Ты только прикинь, сколько деньжищ привалило!

Но щуплый стоял, насупившись, как нахохлившийся воробей, и уныло смотрел вдаль.

– Дурак ты, циклоп! А по мне свобода дороже денег. Не сидел ты в камере. Да чтоб дубинкой тебя поперек хребта. Тогда и деньги будут не нужны.

Оба посмотрели на здоровяка водителя.

Тот стоял с трубкой телефона возле уха и разговаривал с кем-то, поглядывая на бомжей.

– Ну, гребаная невезуха! – не унимался щуплый. Теперь он думал только об одном: как бы смотаться отсюда.

По мосту нельзя. Там на шоссе стоит «Мерседес» с этим бугаем. По берегу – тоже рисково. Бугай бегает быстрее.

Щуплый покосился на воду. Вода, конечно, холодная, но иного выбора нет. На той стороне у моста широкая заводь, и, если рвануть к кустам, уже никто не достанет. Да и не полезет этот водитель за ними.

Выбрав момент, бродяга неожиданно прыгнул в воду. Отчаянно бултыхая руками и ногами, поплыл.

Но водитель Байдикова даже и не думал догонять его. Выйдя из машины, он вытащил из кармана пистолет и, прицелившись, пару раз выстрелил.

Пули вспороли воду перед самой головой беглеца. Он заметался на воде.

– Греби назад, ублюдок! Третья пуля твоя! – пообещал водитель.

Щуплый обреченно поплыл к берегу, где его тут же схватил одноглазый и врезал пару раз по зубам.

Милиция приехала минут через десять.

Узнав, что один бомж хотел удрать, седой майор надел на него наручники. На всякий случай пристегнул к нему за руку и одноглазого.

Деньги, выданные Байдиковым, у них тут же отобрали.

Глава 22

Начальник угрозыска майор Верин ликовал. Вызвал к себе в кабинет Камагина и Зуева.

– Вот что, ребята, – он положил обе ладони на увесистую папку с кипой бумаг уголовного дела по маньяку, – пора это дело закрывать. Возьмите справку из морга о смерти Топольского и давайте, списывайте.

Я сегодня разговаривал с начальником управления, он тоже так считает. Надо успокоить общественность. Дайте информацию в СМИ, что, так, мол, и так, – в ходе оперативно-разыскных мероприятий маньяк погиб. Повторяю, – особенно подчеркнуто сказал майор, – не человек, подозреваемый в убийствах женщин, а маньяк. Чтоб всем было все понятно. И так в городе черт знает что творится. Психологи заявляют, будто от этих художеств маньяка у многих слабонервных женщин началась истерия.

Молодой лейтенант улыбнулся. А Верин строго заметил на это:

– Ничего смешного не вижу, товарищ лейтенант.

– Так ведь есть одно обстоятельство… – начал было Камагин, но майор резко перебил:

– Какое еще обстоятельство? – с недовольством спросил он так, что Камагину расхотелось продолжать. – Чего еще откопали?

Капитан вздохнул. Раз начал говорить, пришлось продолжить:

– Пока ничего. Однако мы не можем найти медицинскую карту Топольского. В клинике ее нет.

– Дома поищите, – совет начальника вызвал улыбку у обоих оперов. Но они постарались, чтобы майор не заметил этого.

– Мы провели тщательный обыск и дома, – ответил лейтенант Зуев.

– Ну и чего?

– Не нашли, – на правах старшего заключил Камагин. – И с экспертизой не все ладно. Тело сгорело до костей.

– Не труп, а пепел, – пояснил Зуев. – За руку берешь, она рассыпается в прах.

– Но машина же Топольского! Сослуживцы по работе опознали машину. И труп опознали, – оговорился майор.

Камагин хмыкнул, и Верин тут же поправил себя:

– Ну, предположительно. Да вы поймите, сейчас в наших интересах погасить этот пожар с маньяком. Хватит разговоров. Пусть газетчики замолчат.

– Хорошо. Как скажете, – согласился с начальником Камагин.

Верину покладистость капитана не понравилась.

– Ну, а ты что предлагаешь? – спросил он.

– Подождать. И поработать еще по делу. Может, что-то прояснится.

– Ага, подождать? Пока с нас погоны снимут?!

– Ну, зачем же так? – возразил Камагин. Он знал: Верин – человек твердый, переубедить или отговорить его практически невозможно.

– Не можем мы ждать! Теперь, со смертью Топольского и этого немого, головы женщинам не отрезают. И слава богу! Значит, что? – майор поочередно взглянул на Камагина и на Зуева.

Оперы не ответили, и майор продолжил:

– Значит, наше предположение верное. Маньяк погиб в автомобильной катастрофе.

Капитан хотел возразить, но раздумал. «Да ну его к черту», – решил он и промолчал.

– А у нас без этого дел хватает. Вон, на Рублевском, опять поножовщина была. Рыночники вздумали бузу устроить. Так что хватит возиться, закрывайте дело, – и Верин хлопнул ладонью по папке с бумагами.

Этот жест Камагин воспринял как приказ вышестоящего начальника. Но когда вышли с Зуевым в коридор, он сказал лейтенанту:

– Ну и дурак.

Зуеву и так было понятно, кому предназначалась столь лестная похвала.

– Значит, все? – спросил он.

– Ну, ты же слышал, что он сказал, – ответил Камагин и свернул к железной двери с табличкой «Информационный отдел».

Зуев остался в коридоре.

Глава 23

Камагин издали услышал, как настойчиво разрывается телефон в его кабинете. Но открывать дверь не спешил.

«Пошли все к черту!» – без настроения думал он.

Но телефон, зараза, все не умолкал. Пришлось войти и снять трубку.

Звонил оперативный дежурный областного управления.

– Капитан Камагин? – задребезжала трубка мужским голосом.

– Да, я слушаю.

– В пятидесяти километрах от города в реке найден труп женщины с отрезанной головой.

Камагин чуть не взвыл, так стало на душе противно.

– Слушай, – произнес он раздраженно, едва сдержавшись от грубости. – Мне эти трупы с отрезанными головами уже по ночам снятся. Нам что, еще и по области их собирать?

– Да вы не сердитесь, – с сочувствием заговорил дежурный, – была ориентировка направлять подобную информацию в управление лично вам. Я думал, это работа маньяка…

– Какого маньяка? Сгорел он в машине. Понял? Нету его. Сгорел, – сказал Камагин. На всякий случай записал адрес, где обнаружен труп несчастной, и положил трубку.

От досады он даже сплюнул.

– Оборзели совсем! Ищите сами. Подумаешь, бабу нашли с отрезанной головой. Давайте по факту. Нашли ее у вас, вы и ищите. А на нас не переваливайте, – возмущался капитан.

Настроение было ни к черту. Еще этот салага, лейтенант, куда-то запропастился. Камагин обзвонился, разыскивая его.

Но тут дверь открылась и ввалился запыхавшийся Зуев с пакетом в руке.

Капитан напустился на него, не давая отдышаться:

– Где ты ходишь? Хоть бы предупредил. Я не хочу за тебя от Верина получать…

– А что, он меня искал? – забеспокоился Зуев.

Камагин решил поиграть у салаги на нервах:

– Еще как.

– Блин! – схватился за голову лейтенант. – Только отойдешь, и уже тревога. Иногда целый день просидишь, никто не хватится… Пойду узнаю, зачем я ему понадобился.

– Сядь. Я уже все выяснил, – бросил капитан и рассказал про звонок из областного управления.

Зуев выслушал молча.

– Съездить, что ли? – спросил капитан его совета.

Лейтенант почувствовал: тревожится наставник, хотя старается не подавать виду. А на душе-то неспокойно.

Зуев поставил на стол пакет, достал из него четыре бутылки пива.

– Николаич, давай пивка выпьем. Потом и поедем, – сказал он.

Камагин согласился.

Седой майор, представившийся старшим опером, отнесся к Камагину как к равному и больше общался с ним, чем с кем-либо из многочисленной свиты милицейских чинов.