Элмор Леонард - С мертвого никто не спросит Страница 28

Клемент вновь сел.

— Я вот вам что скажу, — продолжил он. — Если бы нашу маму не унес ураган, то встречались бы мы сейчас не здесь, а в Лоутоне.

— Он имеет в виду Лоутон, штат Оклахома, — пояснила Сэнди Скендеру Лалджараю.

— Да он слышал о Лоутоне, — сказал Клемент. — Не так ли? Если нет, то наверняка слышал о расположенном там Форт-Силле. Кстати. — Он снял с себя ковбойскую шляпу и, перегнувшись через столик, надел ее на Скендера Лалджарая. — Это тебе. Подарок. — Из-за густых и длинных волос албанца шляпа на его голове оказалась слишком высоко, и он попытался потуже натянуть ее на голову.

— Ты в ней похож на настоящего ковбоя, — заметила Сэнди.

— Мне кажется, она мне маловата, — держась обеими руками за полы шляпы, сказал албанец.

— Но она тебе очень идет, — ответила Сэнди. — Особенно к твоему костюму.

Она смахнула с лацкана Скендера крошки кукурузных хлопьев, затем сняла еще одну с его волосатой груди.

Клемент, вскинув руку, остановил обслуживавшую их столик официантку.

— Какая хорошенькая на тебе маечка, — сказал он ей. — Дорогая, принеси-ка нам еще по пиву и попкорна. А еще попроси Ларри исполнить «Люси, зачем ты бросила меня?». Хорошо? Спасибо, детка.

Он повернулся к Скендеру:

— Наша мама любила эту песню. Когда она ее слушала, то возмущалась и восклицала: «Какая же та женщина подлая! Оставить четверых голодных детей…» По-моему, она эту песню просто обожала… Чуточку смахивает на «Лакенбак, что в Техасе».

— Лак… — попытался повторить Скендер. — Как дальше?

— Нет, он надо мной издевается, — сказал Клемент Сэнди. — Скенни, ты меня дурачишь. Хочешь сказать, что никогда не слышал, как Вейлон исполняет «Лакенбак»? А «Возвращенную жизнь»?

— «Возвращенная любовь», а… не «жизнь», — поправила его Сэнди.

— Ты уверена? — покосившись на нее, спросил Клемент.

Сэнди посмотрела на сцену, на которой расположились Ларри Ли Эдкинс и вокально-инструментальная группа «Плакучая ива», состоявшая из трех гитаристов и одного ударника. Они уже готовились исполнить следующую песню.

— Если мне не веришь, спроси у музыканта, — сказала Сэнди Клементу. — Они только что ее исполняли.

Клемент задумался, вспоминая слова.

— «Давай продадим дорогое колечко и купим сапожки и джинсы…»

— «Построим мы дом и гараж, а потом, — подхватила Сэнди, — вернемся к истокам любви».

Скендер, в нелепой ковбойской шляпе на голове, недоуменно поглядывал то на Сэнди, то на ее «брата». Заметив это, Клемент снисходительно улыбнулся.

— Не обращай на нас внимания, — сказал он албанцу. — Мы всегда спорим с сестрой по поводу песен… — Он помолчал и, вытянув шею, прислушался. — Нет, вы слышите, что они играют? Это же «Победителей любят все».

Он начал тихо напевать.

— Коронный номер Далейни и Бонни.

— Ты сегодня чересчур разговорчивый, — заметила Сэнди. — Тебе бы найти работу, за которую хорошо платили.

— Ничего против работы не имею, — ответил Клемент. — Родился я в местах, где добывают нефть, а приехал в центр машиностроения и растерялся.

Сэнди от удивления закатила глаза.

— Но я предпочел бы, чтобы за меня работали мои вклады, — продолжил Клемент. — Ты понимаешь, что я имею в виду.

Он посмотрел на Скендера и подмигнул ему.

— А ты, как мне говорила Сэнди, в ресторанном бизнесе.

— Да, — ответил тот. — У меня сеть закусочных «Кони-Айленд». Вначале я откладывал по восемьдесят три доллара тридцать четыре цента в месяц, и в конце года набегала тысяча долларов. Я покупаю у министерства жилищного строительства дом, делаю в нем ремонт и сдаю его. При этом продолжаю откладывать по восемьдесят три тридцать четыре в месяц. Покупаю второй дом, ремонтирую его, продаю первый дом, покупаю закусочную, еще несколько домов, ремонтирую их, потом некоторые продаю, покупаю квартиру и еще одну закусочную. Теперь, по прошествии двенадцати лет, у меня две квартиры, которые я сдаю в аренду, и четыре закусочные «Кони-Айленд».

Сэнди положила ладонь на руку Скендера и посмотрела на Клемента.

— Правда, у него забавный акцент? — сказала она.

— Да. Надо полагать, взяток разным чиновникам ты тоже платишь немерено.

Скендер пожал плечами.

— Ну конечно же плачу. Но деньги у меня остаются.

— Был женат?

— Нет. Мне тридцать четыре года, я в браке не состоял. Знаешь, мой кузен Тома и дедушка, глава нашей семьи, хотят меня женить на девушке из Тузи, что в Югославии. Выписать ее сюда, чтобы я на ней женился. Но я отказался, и они ужасно разозлились, потому что я хочу жениться на американке.

Клемент, подавшись вперед и опираясь руками о столик, слушал его затаив дыхание.

— Отлично понимаю тебя, приятель, — кивнул он. — Жениться на славной американской девушке, которая следит за собой, бреет подмышки, пользуется дорогими духами, дезодорантами, хорошо пахнет… — Клемент подмигнул Скендеру. — Я ничего против тебя не имею, но, видишь ли, я должен заботиться о своей сестре. Если бы я этого не делал, клянусь, наша мама спустилась бы с небес и устроила бы мне взбучку. Я сказал Сэнди, что решать ей, но если ее жених мне понравится, то быть ей миссис Лалгарри…

Сэнди закатила глаза.

— Лалджарай, — поправил его Скендер. — У нас эта фамилия очень распространенная. В телефонном справочнике встречается больше Лалджараев, чем Мэнсвеллов. Кстати, ни одного Мэнсвелла я в справочнике не нашел. И еще… Извини, но у меня возник такой вопрос. Если вы брат и сестра, то почему у вас разные фамилии?

— Если к нам повнимательнее приглядишься, то сразу поймешь, что мы с Сэнди упали с одного генеалогического дерева. Ну что, разве не так? А с тем, почему Сэнди пришлось поменять фамилию, связана довольно забавная история. Дело в том, что сразу же после конкурса «Мисс Вселенная» Сэнди уехала в Голливуд…

Скендер, улыбаясь, покивал.

— Неужели?

Сэнди откинулась на спинку стула и закатила глаза.

— Мне нравится, когда человек так хорошо улыбается, как ты, — заметил албанцу Клемент. — Это говорит о твоем хорошем характере.

Покачивая головой, он задумчиво посмотрел на Скендера. Тот, стараясь понравиться брату невесты, вовсю растягивал губы в улыбке, отчего она стала похожа на гримасу боли.

— Я вот что еще тебе скажу, — продолжал Клемент. — В деловых поездках я объездил все Штаты, от одного побережья до другого, но, хочешь верь, хочешь не верь, ни разу не встретил ни одного албанца. Так что в моей жизни ты первый знакомый албанец. Скенни, а где ты сейчас живешь?

Перед уходом Скендер зашел в туалет.

— Я не сумел раздобыть пушку, — сказал Клемент Сэнди.

Она явно чего-то боялась, и Мэнселл удивился.

— Прошу тебя, будь умницей, — сказала девушка. — Вовсе не обязательно делать это сегодня.

— Что значит «вовсе не обязательно»? У меня в кармане всего семь долларов, и мне негде переночевать.

Клемент держался за черным «кадиллаком» Скендера в непосредственной близости и старался не допустить, чтобы между их машинами кто-нибудь встал. Чтобы попасть в Вудворд, они по скоростной магистрали Дэвидсона доехали до Джозеф-Кампо, проехали по Хамтремку, а затем свернули на Канифф.

«Вот олух, — подумал про албанца Клемент. — Даже дороги к себе домой не знает».

Он свернул за угол и остановил машину за «кадиллаком», припаркованным перед фасадом четырехэтажного жилого дома 2781 по улице Кардони.

Скендер сказал им, что в этом доме он живет четыре года и что поселился в нем сразу же после того, как застрелили его брата. Клемент вышел из машины и вслед за Скендером и Сэнди вошел в дом.

Албанец сказал, что его брата застрелили? Да. Клемент даже переспросил его, и он ответил, что брата застрелил представитель другого клана. Как это произошло, Клемент не совсем понял — парни в баре из-за чего-то поспорили, спор перешел в драку, затем началась пальба, и в результате погибли родной и двоюродный братья Скендера и двое из другого клана были убиты. После этого из Югославии приехал какой-то общий родственник и все уладил.

Поднимаясь по лестнице, Клемент спросил Скендера, не он ли застрелил тех двух парней. Однако тот, либо не услышав вопроса, либо не желая на него отвечать, произнес:

— Да, я по-прежнему живу на первом этаже.

— Тогда почему мы поднимаемся на второй? — удивленно спросила Сэнди.

— Подожди, увидишь, — ответил Скендер.

Клемент не мог себе представить, чтобы такой щуплый мошенник мог кого-то убить.

Албанец торжественно, словно совершая священный ритуал, отпер входную дверь и, пропуская гостей в свою квартиру, отступил в сторону.

Квартира оказалась огромной. Клемент, увидев в ней для себя очень много нового, был поражен. Ему показалось, что он попал на выставку вещей, и почти не ошибся.