Татьяна Полякова - Все в шоколаде Страница 29

– Вот именно.

Я позвонила Марку и дала очередное задание, которое его не вдохновило, но и особых возражений не вызвало.

– За домом Пастуха и этой Мальвины присмотрят…

– Мальвина, скорее всего, уже отбегалась, – хмыкнул Лукьянов, но я не спешила соглашаться с ним.

– Девчонка была у Гарика той ночью. Если бы предполагаемые грабители застали их вместе, мы имели бы два трупа. Так?

– Конечно. Лично я не вижу смысла убирать куда-то один труп.

– Я тоже. Значит, на момент появления предполагаемых грабителей ее там не было, то есть не было в гостиной.

– Она спряталась на веранде?

– Почему бы и нет? И отлично видела, что происходит. А потом смылась, перемахнув через перила, при этом потеряв свое украшение. Домой она не показывается, значит, укрылась у знакомых. А преданный Пастух ее ищет.

– Есть еще версия. Преданный Пастух, узнав, что она в гостях у Гарика, отправляется туда с целью выяснить отношения. Парни поскандалили, в результате появился труп. Кстати, в этом случае становится понятно, почему труп перетаскивали с места на место. Умные детки перепугались, когда сообразили, что произошло, возможно, хотели оказать Гарику помощь, но тут до них докатило, что помощь ему уже без надобности, и они решили инсценировать ограбление. Девчонка смылась от своего обожателя, а он ищет ее совсем по другой причине. То есть причина та же: она свидетель убийства, но спасать ее он не собирается, а совсем даже наоборот, хочет заткнуть девке рот и очень может быть, что уже преуспел в этом. Ну, как?

– Отлично, – согласилась я, – только в твою версию не укладывается визитная карточка Деда, которую предположительно отец убитого обнаружил на месте преступления.

– Кто видел эту визитную карточку? – недовольно хмыкнул он. Я пожала плечами. – А твоему менту это не пригрезилось?

– Могло, конечно, но до сей поры за ним такого не водилось.

– То, что Ромка решил, что к нему могут иметь интерес не только менты, вполне объяснимо: он знает, кто отец убитого, и мог подумать, что тот, пылая жаждой мести, затеял сам вершить правосудие.

– По-моему, парню не до логических построений, он должен быть напуган до смерти.

– В любом случае его надо найти.

– Найдем, – заверила я. – Куда деться мальчишке в таком городе, как наш. День-два он еще где-то отсидится, а там появится дома или у друзей. Чтобы смыться подальше, нужны деньги…

– А богатый папа?

– Значит, надо искать папу.

– Я думаю, если как следует тряхнуть убитую горем мамашу, то с папой мы познакомимся очень быстро.

– А если папа в самом деле большой человек? Не забывай, у нас скоро выборы.

– Если большой человек прячет подозреваемого в убийстве, ему о выборах тоже стоит подумать.

Возразить на это было нечего, и я опять набрала номер Марка.

– Что желает моя госпожа? – отозвался он. – Сегодня я живу в лампе.

– Пошли кого-нибудь из ребят (я назвала адрес), узнайте у женщины, кто отец ее сына.

– И только-то?

– Заткнись, – рявкнула я, как раз за такие минуты я и ненавижу свою работу.

Лукьянов с усмешкой взирал на меня. Мне очень хотелось заехать ему по морде, но нашу зарождающуюся дружбу это бы не укрепило, пришлось отказать себе в удовольствии. Я взглянула на часы.

– Можно обзвонить знакомых Мальвины или заглянуть в бильярдную…

– Пусть этим займется твой Марк, – отмахнулся Саша.

– Как скажешь, – пожала я плечами, – других предложений нет. Может, закончим на сегодня?

Он тоже взглянул на часы.

– Хорошо. Отвези меня на квартиру.

– А где твои вещи?

– О них я сам позабочусь.

Маленький особнячок располагался в самом центре города. Во времена моего детства здесь находилась стоматологическая поликлиника. Два года назад обветшавшее здание выставили на торги. Дед его приобрел, отреставрировал, и теперь дом являл собой образчик рачительного хозяйствования. Не дом, а маленький дворец. На первом этаже расположился штаб предвыборной кампании, на втором – мини-гостиница из трех номеров люкс, два сейчас пустовали, а третий поджидал дорогого гостя.

Я нажала кнопку домофона и представилась, дверь незамедлительно открыли, и мы поднялись на второй этаж, где нас с улыбкой встретило длинноногое чудо с наклеенными ресницами.

– Добрый вечер, – задушевно проворковала она и попробовала улыбнуться еще шире, а я попыталась вспомнить, как зовут девушку. Мучиться не пришлось, подойдя ближе, я заметила на ее груди карточку с именем “Виктория” и затараторила:

– Принимайте дорогого гостя. Александр Васильевич – ближайший друг Игоря Николаевича. Прошу любить и жаловать.

– Я надеюсь, вам у нас понравится, – задержав дыхание, ответила длинноногая, грациозно пятясь к двери и одаривая Лукьянова взглядом, в котором было все, вплоть до обещания вечного блаженства. Положительно, следует присмотреться к парню.

– Пока, – бросил он мне через плечо, что можно было расценить как предложение сгинуть с глаз долой, но я не торопилась.

– Я должна убедиться, что дорогой гость устроен по высшему разряду, – проворковала я, чувствуя, что мое воркование не идет ни в какое сравнение с воркованием Виктории. – Мне завтра перед Дедом отчитываться.

Мы вошли в небольшой холл, затем в гостиную, которую от холла отделяла арка. Прямо находилась кухня, а из гостиной вели три двери.

– Сейчас у нас нет гостей, – сообщила девушка, все еще пятясь. – Выбирайте, какой номер вам больше нравится?

– Без разницы, – буркнул Лукьянов, а я прогнусавила, поняв, что с воркованием дала маху:

– Мог бы взглянуть из вежливости. Лукьянов выразительно посмотрел на меня, чувствовалось, что ему есть что сказать, но он промолчал, направился к ближайшей двери, предусмотрительно распахнутой Викой, и заявил:

– Подойдет.

– Чай, кофе? – продолжила она воркование.

– Спасибо. Не нужно.

– Если вам что-нибудь понадобится, я на кухне, – улыбнулась она так, что стали видны коренные зубы, и удалилась, прикрыв за собой дверь.

– Я тебя просил найти квартиру, – рыкнул он, снимая пиджак.

– Это лучше. К тому же так распорядился Дед, а я против желания начальства ни-ни… Отличный сервис, есть сауна.

– Мы с тобой вроде бы простились?

– Нет. Спокойной ночи ты мне не желал. Но если я опять что-нибудь напутала, извини. Всего доброго. Утром жду звонка и дальнейших указаний. Кстати, Виктория чудная девушка и совмещает массу обязанностей. Не интересуешься?

– Ты так старательно остришь… У меня возникло чувство, что ты сама не прочь остаться.

– А я не против, – отчаянно замотала я головой, – только скажи. Мы тут все здорово натасканы, понимаем…

– Исчезни, – попросил он и даже прикрыл глаза, должно быть, больше сил не было меня видеть.

– Что ж, – вздохнула я, – может, в следующий раз, может, подобреешь. – И покинула номер, боясь, что он швырнет в меня чем-нибудь тяжелым.

Однако, прежде чем покинуть райский уголок, я заглянула в кухню, которая одновременно была офисом, то есть возле окна стоял стол с компьютером, а на стене висела полка с документами, Вика сидела в кресле, демонстрируя свои потрясающие ноги, и листала журнал. Увидев меня, сразу поднялась.

– Вика, – перешла я на шепот и на всякий случай дверь прикрыла, – это очень важный гость, Дед на него рассчитывает.

– Не беспокойтесь, – тоже шепотом ответила она. – Я все сделаю.

– Постарайтесь, дорогая.

Я уже собралась уходить, когда заметила на столе внушительного вида папку.

– Это что? – кивнула я.

– Какие-то документы. Шофер Игоря Николаевича привез для вас, то есть для гостя. Сейчас отнести?

– Когда я уйду.

– Я тоже так подумала, – хихикнула она.

– У вас сока не найдется? Желательно вишневого.

– У нас есть все, – улыбнулась девушка и пошла к холодильнику, что позволило мне заглянуть в папку. Так и есть. Мое личное дело лежит сверху. Я выпила сок, поблагодарила и исчезла. И, только подойдя к машине, сообразила, что оставила сумку. Надо бы вернуться, но Вика, скорее всего, уже испытывает свою неотразимость на Лукьянове, и я им поломаю весь кайф. Подождем до завтра. В сумке все равно только деньги и сигареты.

Я завела машину, прикидывая, чем занять себя в этот вечер. Мысли то и дело возвращались к дорогому гостю. При всем моем старании я так и не смогла узнать, что у нас с ним за старые счеты. Я никогда не встречала его раньше, это совершенно точно, если не допускать мысль, что он сделал пластическую операцию, изменившую его до неузнаваемости. Однако что-то у него ко мне было. Я бы классифицировала это как любопытство с изрядной долей ненависти или ненависть с изрядной долей любопытства. Ну, любопытство – это понятно, дама я во всех смыслах жутко интересная, с длинным-предлинным шлейфом всяческих сплетен, успевших стать легендами, а вот чего он зубами скрипит, когда на меня смотрит?