Евгений Сухов - Из шпаны – в паханы Страница 29

– Принеси нам винишка, малой, – не глядя, бросил ему Рекрут.

– И пожрать чего-нибудь, – поспешно добавил Шмель.

– Чего откушать изволите?

– Вот хлюст! – Шмель расхохотался и хлопнул ладонью по столу. – И где только слов таких поднабрался? «Откушать», «изволите». Я же тебе говорю, пожрать дай. Все равно что, лишь бы сытно было. Усек?

– Сделаем.

Пацан бегом кинулся в сторону кухни. Резо вынул из-под куртки «наган» и положил его рядом с собой на стол. Внимательно огляделся. Трактирчик явно не пользовался повышенным вниманием со стороны столичной публики. На любой из казанских малин контингент был куда как пристойнее. На внутреннее убранство трактира и подавно без слез не взглянешь. И главное – ни одного женского лица. Все сплошь пропитые мужицкие рожи.

– Теперь к делу, – Рекрут тем временем впился взглядом в иссушенное морщинистое лицо старика. – Надеюсь, ты уже уяснил, отец, что шутки шутить мы ни с кем не собираемся. Сам все видел. Пленных и раненных не берем. То есть не хуже красноперых в семнадцатом году работаем. А тебя я в живых оставил с единственной целью...

Старик не дал Рекруту договорить. Робко ощерив рот в беззубой улыбке, он прошамкал одними губами:

– Да уж, знамо дело, зачем пощадил. Не из доброты душевной. Никак посланьице кому передать со мной надо?

– Верно, – не стал отрицать Рекрут. – А ты сметливый, отец! Это хорошо. Не ошибся я в тебе, получается, – жиган выдержал небольшую паузу. – А с посланием я тебя не к кому-нибудь, а к самому Графину отправить намерен. Передашь ему так, – обе тяжелые ладони Рекрута опустились на стол. – Завтра вечером буду ждать его и пристяжь евонную на малине у Шептуна. Это что за Хитровым рынком, в Лебяжьем переулке. Да он и сам знает, где это.

– Знает-знает, – майданщик уже не выглядел таким напуганным, как после стрельбы в собственном заведении. Понимал, что сейчас над ним расправы уж точно не будет. – Это местечко и мне ведомо. Жиганская эта малина. Там не сам Шептун, а один человечек по кличке Рябой всем заправляет.

– Да ты просто кладезь информации, старик! – восхищенно присвистнул Рекрут. – Видали, ребята? Все-то он про всех знает, обо всем с лету догадывается. Видать, опыт богатый за плечами?

– Да уж немалый, – подтвердил майданщик.

Парнишка-половой принес две бутылки красного вина и снова скрылся в кухне. Резо поочередно сорвал с них пробки, после чего одну передал жиганам за соседний столик, а вторую лихо разлил по стаканам. На три порции. Плененного старика дармовой выпивкой никто угощать не собирался.

Рекрут первым опустошил свой стакан. Залпом и без остатка. С глухим стуком поставил его на стол. После проведенного налета казанский жиган чувствовал себя заметно уставшим и опустошенным.

– Закажи еще бутылку, Резо, Солоуха помянем, – запоздало вспомнил он. – Такого пацана правильного замочили, суки! Ну, да ничего, – Рекрут встряхнул головой. – Все там будем. Такая уж карма у нас.

После этого он вновь сфокусировал взгляд на старике.

– Еще скажешь Графину, отец, что если он не хочет лишней пальбы да жертв бессмысленных, пусть со своей кодлой без оружия является. Поговорим мы с ним по-людски, зря обижать не будем. Слово жигана даю! Ну а коли он вздумает фортель какой выкинуть или чересчур рьяно переть на нас будет, так ты передай, я для него ту же судьбу, что и для Гуцула приготовил. Если не всех скопом, так по одному отстреляем. От своего не отступимся!.. Запомнил, отец?

Некоторое время старик напряженно молчал. Осмысливал услышанное. Сетка мелких морщин на его покатом лбу слегка подрагивала от напряжения.

– Я тока не совсем понял, Рекрут, – нараспев протянул майданщик, щуря маленькие поросячьи глазки, – ты для чего Графину встречу назначить хочешь? Чтобы он тебе в ножки поклонился? Так, что ли?

– Так, отец, так, – жиган откинулся на спинку стула. – И не только Графин, но и вся его кодла. Слово в слово можешь и передать.

Интерес к плененному старику был утрачен, как только половой водрузил на стол большую бадью с рисом и ароматно пахнущее блюдо с куропатками. Шмель плотоядно облизнулся.

– Самое лучшее, – гордо произнес паренек. – Чего еще желаете?

– Еще вина, – коротко бросил Резо. – И ребятам за тем столиком тоже пожрать принеси.

Шмель уже разломил надвое одну из куропаток. Жадно впился зубами в жилистую худосочную ножку. Рекрут положил на тарелку пару ложек риса. Майданщик молча наблюдал за действиями жиганов и подниматься из-за столика не торопился.

– В чем дело, отец? – недовольно покосился на него Рекрут, и левая бровь казанского жигана рельефно изогнулась. – Я все сказал. Можешь топать себе восвояси. Завтра вечером жду Графина в Лебяжьем у Шептуна.

– Вали, вали, старый, – Шмель похлопал майданщика по плечу сальной рукой.

Старик вздрогнул, поморщился и степенно, надеясь сохранить чувство достоинства, поднялся на ноги. На него уже никто не смотрел.

– А с Шептуном уже договорился кто-нибудь? – спросил Резо, когда входная дверь затворилась за вышедшим майданщиком. – И с Витей Рябым?

– Я договорился, – откликнулся Шмель с набитым ртом. – Московские жиганы – ребята что надо! Не хуже наших. Про подвиги твои, Рекрут, уже наслышаны. Ждут не дождутся встречи. Все схвачено.

– Ну и славно, – Рекрут качнул головой. – Сейчас перекусим и в «Эдельвейс». Утомился я немного. Пора и на боковую. Завтра нелегкий день предстоит. Но мы справимся, я уверен. За нами правда, жиганы!

– Кто бы сомневался.

Половой принес новую бутылку вина. Резо разлил кроваво-красную жидкость по стаканам.

– За Солоуха! – провозгласил он. – Пусть земля ему будет пухом.

– Пусть, – поддержал товарища Рекрут.

Они, не чокаясь, выпили. Их примеру за соседним столиком последовали и двое других жиганов. Шмель с хрустом разломил еще одну куропатку.

Москва. Гостиница «Эдельвейс» на Полежаевской

Швейцар шарахнулся в сторону при виде четырех рослых чекистов и трех шествовавших за ними красноармейцев. От испуга он даже забыл услужливо приоткрыть дверь. Один из чекистов сделал это сам. Тут же свободной рукой вынул из-под кожаной куртки револьвер. Все семь человек шагнули в просторный гостиничный холл. Камаев цепко огляделся по сторонам. Из ресторана доносилась громкая залихватская музыка. Расположившийся за стойкой портье мигом изобразил на лице раболепную улыбку и на всякий случай поднял над головой руки. Виктор Назарович не обратил на него никакого внимания.

– Вы, трое, оставайтесь здесь, – приказал он красноармейцам. – Остальные за мной, товарищи.

Чекисты стремительно прошествовали в зал ресторана. Музыканты первыми заметили их появление и тут же опустили инструменты. В помещении повисла гробовая тишина. Сидящий за барной стойкой Шмель обернулся. Рука, сжимавшая пивную кружку, замерла в воздухе. Глаза жигана встретились с карими колючими глазами Камаева. Виктор Назарович поднял револьвер. Из-за дальнего столика у окна вскочили трое. Один из них, мужчина с восточным типом лица, был в точно такой же кожаной куртке, как и чекисты. Он первым выхватил из кармана «наган». Кружка выскользнула из пальцев Шмеля, грохнулась об пол и со звоном раскололась надвое. Желтоватого оттенка пенная жидкость струйкой потянулась меж ближайших столиков.

Белобрысый чекист с короткими щетинистыми усиками, стоявший по правую руку от Камаева, выстрелил первым. В качестве мишени он выбрал жигана в кожаной куртке. Однако Резо ловко ушел вправо, и его «наган» натужно рявкнул в ответ. Пуля угодила чекисту в бедро. Он дернулся было в сторону, но тут же потерял равновесие и опрокинулся на пол. Резо выстрелил еще раз. Второй чекист сложился пополам. Выронив револьвер, он схватился двумя руками за живот. Сквозь пальцы стремительно побежала алая кровь.

Камаев спустил курок дважды. Первым выстрелом убил наповал одного из жиганов за столиком, вторым ранил его подельника в плечо. Третий выстрел, не заставивший себя ждать, предназначался Резо, но грузин и в этот раз проявил завидную прыть. Ударом ноги он перевернул стол, обрушив на пол стоящие на нем яства, и нырнул за это импровизированное укрытие. Пуля вонзилась в дощатую поверхность.

Шмель вспрыгнул на барную стойку и, не целясь, выстрелил несколько раз подряд от бедра. Камаев даже не попытался уйти с линии огня. Ни одна из выпущенных пуль даже не зацепила его. Зато две пули с отвратительным чавкающим звуком вонзились в грудь стоящего рядом товарища по оружию. Чекист упал лицом вниз. Следом за ним рухнул на колени и тот, кого Резо изловчился ранить в живот. Шмель выстрелил снова, но на этот раз «наган» лишь сухо щелкнул, свидетельствуя о том, что в обойме кончились патроны. Камаев хладнокровно пустил пулю в ответ. Шмель попытался уклониться, оступился на краю барной стойки и кулем упал на пол. Зазвенели обрушившиеся сверху бутылки. Один из осколков порезал жигану руку чуть выше локтя. Шмель сдавленно выругался. Лежа на спине, он нащупал в кармане запасную обойму, выхватил ее и трясущимися от волнения пальцами попытался загнать патроны в откинутый барабан.