Леопольд Тирманд - Злой Страница 29

Меринос зажёг сигарету. Метеор и Крушина благоговейно слушали.

— Я не верю в то, что сказали Стриц, Мигдаль, Леон, во все эти чудеса и диковинные дела. Стриц мог получить по морде от большего фраера, чем он сам, такого, который положил глаз на каток и знал, что на нём можно заработать. Тот другой взял себе нескольких в компанию и разогнал банду Стрица. Обычное дело. Мигдаль и Леон работают в отделе, где есть, по крайней мере, несколько десятков людей. Наверное, у них были ссоры, счёты, кто-то выбрал подходящий момент и напал. Просто, нет? А они, как все наши, начали потом говорить: кастеты там, перстни, привидения, чудеса, сами, мол, не знаем, что и как случилось. С Мехцинским… — Меринос на мгновение заколебался, — с Морицем дело другое. Это способный негодяй. И не забывай, Крушина, что Мехцинский рассказывает всем об этом иначе, что у него внутри какая-то пружина, он ищет, мечется. Ты же сам мне говорил, разве нет?

— Да, — неохотно согласился Крушина. — Мориц — крутой.

— У Морица приличная амбиция, — признал Меринос. — Он много знает. К тому же он мне сейчас необходим. Наконец… Кудлатый хочет с ним говорить. Это уже кое-что…

На минуту воцарилась тишина. Меринос продолжал:

— Итак, остаётся только последняя обработка. А это, как я вам уже сказал, дело серьёзное. Выходит, те, кто наскакивает, попали в центр, в самую точку.

— Пан председатель, — несмело вставил Крушина, — но Мето говорил, что они сами затеяли скандал. Началось в автобусе, с какого-то оборванца и того шофёра.

— Правильно, — согласился Меринос. — Но оказывается, где-то были фраеры, только и ожидавшие удобного момента, чтобы пристукнуть «гвардию». Ходили за ними, искали случая и нашли. Начало могло быть совсем невинным, обычные автобусные развлечения.

— Так это, может, не такая уж маленькая компания, — натянуто улыбнулся Метеор, словно бы подавляя в себе что-то. Это «что-то» могло быть только страхом. — Но кто в ней, в этой компании? В конце концов, мы же знаем всех фраеров в городе.

— Ошибаешься, — спокойно возразил Меринос. — Варшава велика. Всех ты не знаешь. Подрастают новые таланты. Что ты можешь знать о том, какие асы стартуют ежедневно на Секерках или на Грохове? Обычный парнишка после нескольких побед, добытых руками и ногами, начинает думать, прикидывать, ему уже не хватает славы и заработка на своей кривой грязной улице, и он лезет в центр.

— Так что же теперь будет? — беспомощно спросил Крушина.

Меринос удобно развалился в кресле, медленно закурил.

— Пока что никаких опасений, мои дорогие. Мы не из тех, кого такое может напугать. Наша сила — в нашей осторожности, наше преимущество — в организованности. И не таким гастролёрам, как эти, её нарушать. Кудлатый — это прежде всего голова. И потому надо действовать. Мето был хорош в драке, но мы же знаем, что философ из него никудышный. Надо поговорить с Ирисем. Как ты это сделаешь, Метеор, меня не касается, но я ещё сегодня хочу иметь подробные сведения, что и как там было. Роберт, — обратился Меринос к Крушине, — через три дня я хочу видеть новую «гвардию». Твоё дело, как ты это устроишь: в Варшаве есть кино, Центральный универмаг, даже средние школы — идеальные источники набора. Мы увеличиваем контингент до пятнадцати человек — сильных, отчаянных, готовых на всё. Я попрошу Кудлатого, чтобы повысил им заработок. Через три дня у меня должны быть фамилии и подробные сведения о каждом из них. И ещё одно: в ближайшее время ваш образ жизни должен быть безупречным, слышите? Метеор, ты ежедневно в восемь часов в конторе, понял? Никаких гулянок в «Камеральной», никаких оргий в городе. Для улаживания дел с машинами каждый раз будешь брать у меня пропуск в город.

— Хорошо, — с гримасой, но послушно ответил Метеор. — Трудовая дисциплина. Ничего не поделаешь.

— А сейчас идите к себе. Всё!

Меринос открыл обитую кожей дверь и выпустил Метеора и Крушину.

— Вы, пан, ко мне? — улыбнулся он сидевшему в коридоре Жичливому.

Жичливый вошёл в кабинет, Меринос сел за письменный стол.

— Я вас слушаю.

— Не знаю, пан председатель, узнаёте ли вы меня, — несмело, заикаясь, начал Жичливый. — Но пан Меринос и пан Крушина меня хорошо знают. Мы организовали тогда ту крупную перевозку фруктов из провинции в Варшаву.

— Знаю, знаю, — вежливо ответил Меринос. Он с любопытством, но равнодушно всматривался в загорелое энергичное лицо с ясными глазами и изрезанной морщинами грубой кожей.

— Это хорошо, пан председатель, что вы помните, так как я к вам по секретному делу.

— Слушаю вас, пан.

— Видите ли, пан председатель… с чего бы начать? Я из кооператива «Мазовецкая клубника», Городницкий кооператив.

— Красивое название, — одобрительно заметил Меринос.

— Так вот мы… то есть не все, а люди энергичные, кто понимает в делах, хотели бы наладить контакт с вами, пан председатель. Мы знаем, что если вы возьмёте под свою опеку это новое хозяйственное объединение, оно достигнет настоящего расцвета.

— Не понимаю, — без улыбки ответил Меринос. — Я возглавляю галантерейное производство. Не понимаю, чем бы я мог вам помочь.

— Пан председатель, — Жичливый принуждённо улыбнулся и понизил голос, — что мне вам объяснять? Вы сами прекрасно знаете, что такое торговля фруктами и овощами, особенно сезонная. Товар быстро портится, его надо доставить вовремя. Наши центральные организации — это громоздкие машины. Небольшая прибыль там, небольшая тут — как-то можно жить… Очень сознательные люди работают в этом балагане в сезон, достаточно глянуть на физиономии за лотками.

— И что из этого? — холодно спросил Меринос.

— Видите ли, пан председатель, мы обратились к председателю нашей «Мазовецкой клубники» и пришли к выводу, что нам нужна помощь и охрана. А то иногда едет транспорт, прицепится кто-то — много их здесь. Не опомнишься, как продашь ему такой хороший товар за гроши. Иначе уничтожат, превратят товар в кашу. И кому жаловаться?

— А вы, пан, что, не знаете адреса ни одного комиссариата милиции? — Меринос безразлично играл серебряным карандашом. — Вот здесь телефонная книжка. Можете поискать.

Жичливый брезгливо отмахнулся.

— Что такое милиция по сравнению с вашей защитой, пан председатель? Ну, сами скажите, разве я могу разговаривать с милицией, когда такой товар чаще всего переправляется с поддельной накладной да ещё и с фальшивой печатью? — Жичливый играл на откровенность, его лицо даже перекосилось от стараний убедить Мериноса.

— А если пан председатель возьмёт нас под свою опеку, — он повысил голос с внезапной, подчёркнутой серьёзностью, — то и лучшие печати, наверное, найдутся, и лучшие накладные на фирменных бланках. Наверняка.

Какое-то мгновение царило напряжённое молчание. Жичливый вытер платком пот со лба.

— Недоразумение, пан Жичливый, — холодно ответил Меринос. — Кто-то вас неправильно ориентирует. Ваши афёры с паном Метеором и Крушиной мне неизвестны, а вас, вспомните-ка хорошенько, я знаю исключительно по Анину, где я когда-то покупал редиску и порей с вашего огородного хозяйства, приезжая туда на маёвку.

— Д-д-а? — совершенно растерялся Жичливый. Он не припоминал высокой фигуры Мериноса на фоне своих парников, но сила взгляда его собеседника была такова, что сейчас он и вправду не мог бы поклясться, что не продавал ему ранние овощи.

— Я ничего общего не имею с такими афёрами, пан Жичливый, — строго продолжал Меринос. — Поскольку вы, наверное, не знаете, с кем говорите, — я вам напомню: вы сидите против председателя кооператива «Торбинка».

— В самом деле, пан Меринос… Ясное дело, пан председатель… об этом знают все в Варшаве, наверняка знают… Но…

— Никаких «но», — резко оборвал его Меринос. Приветливая улыбка вдруг озарила его лицо, и он добавил: — А впрочем, поскольку вы, пан, кажется, человек энергичный, мужественный и честный, что видно по вашему лицу, могу дать вам добрый совет. Просто как кооператор кооператору.

— Слушаю, пан председатель, слушаю…

— В Варшаве все знают, что эти дела решает только гражданин Кудлатый. Найдите с ним общий язык, пан Жичливый.

На лице Жичливого отразился страх. Он встал, потом снова сел, старательно вытер лицо платком.

— Но как это сделать? Гражданина никто в глаза не видел. Только… в Варшаве говорят… — пролепетал он, пытаясь схитрить, — что пан председатель имеет возможность… что он мог бы… но… — поспешно добавил он, — так говорят немногие. Очень немногие и, как бы это сказать… только лучше всех информированные… В конце концов, может, это и грязные сплетни… Я уже и сам не знаю… — беспомощно закончил он.

— Ошибка, — со спокойной вежливостью ответил Меринос. — О пане Кудлатом я знаю столько же, сколько и вы, пан. О многих людях в Варшаве говорят, что они его видели, и о вас, пан, тоже так говорят в кругах огородников. Между тем вы же сами знаете, что это неправда. Я и в глаза его не видел.