Андрей Анисимов - Дети призрака. Наследник Страница 29

Рунич попытался ее успокоить:

— Олег Николаевич просил объяснить, чтобы вы сидели дома. — Нино его уже не слушала. Она открыла калитку, выскочила на улицу и чуть не оказалась под колесами «Газели». Маршрутка с визгом притормозила, и пока шофер выговаривал девушке, та успела забраться в салон. На крики из дома выбежали Ирина с англичанкой. И тоже бросились к маршрутке. Рунич попытался и их удержать, но Кристина так его шарахнула, что он отлетел к забору. Водитель «Газели» не без удивления наблюдая за происходящим, дождался, пока и журналист заберется в салон, и только после этого тронулся.

Мальчишки посидели в кустах еще минут десять, трусцой обогнули строение, выбрались через калитку, что вела к речке, и уже со всех ног помчались по берегу к своему дому. Через минуту из сада Завалишина вылетели два квадроцикла и понеслись в город. Маршрутку они нагнали уже недалеко от рыночной площади. Загнав свои машины во двор двухэтажного дома, выбежали оттуда и, нацепив на грудь значки с аббревиатурой «РДР» влились в шеренгу разгневанных погромщиков.

Они подходила к рынку. Их было уже больше тысячи, и со всех улиц и переулков живыми ручейками в толпу вливались все новые горожане. Возраст, пол и одежды у них были разные — одинаковая ненависть в глазах. Торговцы в панике запирали ворота и бежали прятаться в административное здание. Но умом понимали — ни ворота, ни администрация спасти их не смогут.

Голенев успел обогнать толпу и вырулил к рынку первый. Вылез из машины, подошел к воротам и стал к ним спиной. Толпа приближалась, но, завидев его, многие растерялись. Это было видно по лицам. Перестав пылать ненавистью, они обретали нечто человеческое в своем выражении. Олег внимательно разглядел всех, кто шел в первых рядах. Один мужчина выделялся своим спокойствием и уверенностью. Мужчину Олег узнал. Это был его сосед по поселку, Борис Аркадьевич Завалишин. До ворот оставалось всего несколько метров, когда Голенев сделал шаг навстречу толпе, остановился и приказал:

— Смирно! — Первые ряды замерли. Продолжал шагать только сосед. Голенев выдержал паузу и повторил: — Смирно!

Завалишин оглянулся назад и, сообразив, что люди за ним не следуют, тоже остановился и затих.

— Зачем вы сюда пришли, земляки? — Спросил Голенев. Тишину разорвал гул возбужденных голосов. Он поднял руку, снова дождался тишины, выбрал высокого парня из первых рядов и дал ему слово:

— Говори.

— Капитан, разве ты не знаешь, черные сожгли нашу церковь!? — Взволновано крикнул парень: — Они совсем распоясались! Мы пришли проучить их и выгнать из города. Нам не нужны лица «кавказской национальности». Пусть убираются к себе в горы.

Сзади продолжали напирать, и толпа медленно и неумолимо приближалась. Сначала до нее оставалось метров десять, потом семь, шесть, пять. Олег уже слышал тяжелое дыхание десятков сотен людей.

Кто-то прохрипел:

— Отойди, капитан…. Застрелю. — И направил на афганца двустволку.

— Стреляй! Только запомни, после этого ты на всю жизнь сам останешься чужестранной мразью. Никогда не поверю, что русский человек способен выстрелить в безоружного соотечественника.

— Олег Николаевич, уходите! Они вас убьют! — Услышал он звонкий женский крик, и еще не увидел, но уже понял, что кричит Нино. Она появилась откуда-то изнутри. За ней, пытаясь ухватить за плечо, бежал Женя Рунич, А дальше Ира и Кристина.

— Вот она! Бей грузинскую чурку! — Что крикнул это первым Николай Завалишин, понять было уже невозможно. Из наэлектризованной злобой толпы подленький, подстрекательский крик трусливого пакостника, вызвал взрыв, как искра в луже бензина. Безликий провокатор, оставаясь насекомым в стае саранчи, мог наслаждался своей безликостью. Но прозвучал его призыв в «нужное время и в нужном месте». На молодую грузинку набросились десятки обезумевших от злобы, потерявших человеческий облик существ. Голенев рванул на помощь, но пробиться через плотное кольцо озверевших «мстителей» не смог. Огляделся, выхватил двуствольное ружье у того, кто в него целился минуту назад, поднял двустволку над головой и бабахнул в воздух из двух стволов сразу. Люди мгновенно расступились. Он прошел внутрь страшного круга. Нино лежала на мостовой, истекая кровью, над ней склонились Кристина и Ира. Обе в синяках, с порванной в клочья одеждой.

Голенев исподлобья оглядел толпу:

— Расходитесь. Все, что вы могли, вы уже сделали. Мне первый раз стыдно за то, что я русский.

Люди медленно отступили и, понурив головы, двинули прочь. Толпа беззвучно расползалась, как ветхое одеяло, которое потянули с разных сторон. Через пять минут приехала скорая. Нино едва дышала. Когда ее уложили на носилки и начали грузить в санитарную «Газель», примчал Леня. Он бросился к санитарам, залез вместе с ними в салон скорой, и уехал вместе с ними.

Олег с Руничем помогли молодым женщинам дойти до его джипа и тоже поехали в больницу. Туда же вскоре прибыл Юлик и остальные сыновья Голенева. Нино находилась в реанимации и врачи никаких гарантий за ее жизнь давать не решались. Ире и Кристине обработали ссадины и царапины, и перевязали. После процедур все прибывшие устроились в кабинете главного врача. Тот молча сидел за своим письменным столом, листая чьи-то истории болезней. Но все понимали, что его, так же, как и остальных здесь присутствующих, занимает одна мысль — выживет ли девушка?

— И ты собираешься жить и работать в этом городе!? — Громкое заявление Кристины, да еще прозвучавшее в тишине кабинета по-английски, заставило главного врача поморщиться. Но девушка не обратила на это никакого внимания, продолжая смотреть на жениха широко открытыми голубыми глазами. Она ждала ответа. Юлик ответил, но значительно тише:

— Этот город дал мне жизнь и мой долг сделать его лучше.

Кристина уже почти кричала:

— Ты бы видел их рожи! Злобные, как маски ужасов на карнавале. Я даже не знала, что такие лица бывают. Меня до сих пор трясет. А ты говоришь сделать лучше… Лучше можно стараться сделать людей, а существ, способных толпой набрасываться на девушку и избивать ее только за то, что она не русская, людьми называть нельзя. Если желаешь свадьбы, советую поразмышлять о возвращении в Англию! Я с этими дикарями жить не намерена.

— Кристина, дорогая, я не один. У меня тут друзья, работа. Наконец, я отвечаю перед гражданами.

— Дурак. — Ответила невеста и закрыла лицо руками.

Собравшиеся сделали вид, что ничего не видели и не слышали. Хотя по-английски понимали все, включая хозяина кабинета.

После семейного скандала время тянулось медленно. Голенев еще и еще прокручивал в голове трагический момент на рыночной площади. Он запомнил, как сосед шмыгнул с гаденькой улыбкой в сторону. Запомнил и звонкий голос подстрекателя. Голос принадлежал или девушке, или безусому юнцу. Олег понимал, что со временем докопается до всех виновников преступлений, совершенных в городе за последние дни. Но сейчас самое главное — жизнь Нино.

Только в семь вечера в кабинете главврача появился усталый хирург-реаниматолог. Это был лучший специалист в городе, а может быть и в области. У Романа Савельевича Смирнова в тут сохранился дом предков, тоже медиков. Его дед служил земским врачом. Потомственный эскулап гордился родовыми корнями и не уезжал, хотя заманчивые приглашения получал ежемесячно. Оглядев присутствующих, Смирнов произнес безо всякого выражения:

— Тяжелая черепно-мозговая травма. Жить будет, но восстановится ли для полноценной деятельности ее мозг, пока вопрос открытый. — Сообщив это, уселся в кресло и достал серебряный портсигар. К нему потянулись руки, кто с горящей спичкой, кто с зажигалкой. Главврач не проявил эмоций, хотя на стене за его спиной висела табличка: «Господа-коллеги, Христом Богом молю не курите здесь, даже когда меня нет в здании». Кристина вскочила и, ни слово не сказав, бросилась из кабинета. Юлик было вскочил за ней. Но девушка перед его носом громко хлопнула дверью. Постников покраснел и вернулся на свое место.

— Вот вам и финал, — вздохнул Рунич: — Только настроился на мыльный сериал о счастливой интернациональной любви из номера в номер. А жизнь редактирует иначе. — Ему никто не ответил. Женя тоже достал из кармана пачку сигарет, но из соображений такта курить в кабинете главного врача воздержался.

— Герой, называется. Трех девок не смог дома удержать… — Бросил Голенев, конкретно ни к кому не обращаясь. Но Рунич понял, что камешек в его огород.

— Попробуй, удержи! Вы не видели, что они творили?! Грузинка бросилась на улицу как чумная, едва под колеса маршрутки не угодила. Еле нагнал! Да и ваша супруга, тоже не подарок, если разозлится. Я уж не говорю об англичанке… На вид ангел, а силища как у троих здоровых мужиков. У меня спина до сих пор ноет, так об забор приложила… — Если Женя и рассчитывал на сочувствие, то напрасно — сочувствовать москвичу никто не стал. Всем было уже не до него. Хирург последний раз глубоко затянулся, загасил окурок в «утке», послужившем ему пепельницей и поднялся: