Элмор Леонард - Контракт с коротышкой Страница 29

— Это Фей рассказала тебе об Аннетт. Она что, выложила тебе всю историю моей жизни?

— Думаешь, мне интересна твоя история? Видишь ли, Лео, я здесь в основном потому, что хочу спасти твою задницу.

— Как же это? Отобрав у меня деньги?

— Можешь оставить себе сегодняшний выигрыш. Он твой.

— Они все мои. Ты не имеешь права… — принялся скулить он. — А еще друг называется.

— Я тебе не друг, Лео.

— Конечно нет. Пришел и разрушил всю мою жизнь. Почему ты так поступаешь? Я ведь заплатил тебе то, что был должен.

— Садись, Лео.

После некоторого раздумья Лео сел, выбрав глубокое кресло у кофейного столика. Сел и уставился на свой портфель.

— Даже не знаю, как ты со своей тупостью мог заниматься бизнесом. Не понимаю, и как это тебе удалось так далеко зайти. Но теперь все кончилось. Сейчас я все объясню, и, надеюсь, твоя голова все ж не настолько тупа, чтобы не воспринять мои слова…

Чили разложил все по полочкам, сказал, что сейчас в игру вступил Рей Боунс, а это такой человек, что Лео и Аннетт лучше исчезнуть, если, конечно, они не предпочитают получить серьезные увечья. Достаточно простая ситуация, другого выбора нет.

Где-то с минуту Лео раздумывал, после чего заявил:

— Домой я не поеду.

Вот так работала его голова.

— Мне наплевать, куда ты поедешь, Лео.

— Я имею в виду назад, к Фей.

— Это тебе решать.

— После того что она сделала.

— Ты не только тупой, Лео, ты еще и сумасшедший впридачу.

Лео задумался еще на минуту.

— Честно говоря, не вижу разницы, кто присвоит мои денежки, ты или этот, другой. В любом случае меня обчистят.

— Верно, но существуют различные способы это сделать. Рей Боунс заберет у тебя все…

— А ты будто нет?

— Лео, послушай меня. Когда я говорю все, я имею в виду даже эту щеголеватую шляпу, если она ему понравится. Твои часы, твой перстень… потом он ударит тебя чем-нибудь тяжелым, если вообще не пристрелит, чтобы ты ничего никому не растрепал. Я так не поступлю. Я не заберу твои украшения, не причиню тебе вреда. Сколько денег в портфеле? Триста десять? Я заберу только те триста, на которые ты нагрел авиакомпанию, а остальные десять возьму в долг и когда-нибудь отдам.

Он так и знал, что Лео ничего не поймет — судя по тому как он прищурился:

— Ты забираешь все мои деньги, но какую-то часть берешь взаймы?

— Под восемнадцать процентов, о'кей? И не спрашивай меня ни о чем, все, я пошел.

Он взял портфель и поднялся с дивана. Лео выкарабкался из кресла:

— Ты просишь меня дать тебе взаймы десять штук?

— Я не прошу, Лео. Лишь говорю, что верну их тебе.

— Не понимаю.

— И не надо. Давай закончим на этом.

— Хорошо, но как ты мне их отдашь?

Чили направился к двери:

— Не беспокойся, отдам.

— Ты же не знаешь, где я буду жить. Я сам этого не знаю.

— Я найду тебя, Лео. За тобой след — как от бульдозера.

Чили открыл дверь.

— Погоди минутку, — воскликнул Лео. — Что там за дерьмо ты нес о восемнадцати процентах в год? Хочешь занять десять, проценты — три сотни в неделю. Слышишь?

Чили только покачал головой и пошел через зал к лестнице.

— Пятнадцать штук процентов плюс десятка, — заорал ему вслед Лео. — Получается двадцать пять, приятель!

Чили остановился и развернулся. Он успел сделать один только шаг и заметить испуганное лицо Лео, как дверь в номер с треском захлопнулась. Господи, ну и тупица…

17

Он полагал, что «Раджи» окажется коктейль-баром с развлечениями, этаким голливудским ночным клубом. На самом деле это был бар с пинболом и жутко грохочущими видеоиграми, а также с прилавком, у которого можно было купить футболки «Раджи», если, конечно, ты хочешь доказать кому-то, что действительно побывал здесь. Иногда трудно относиться без предубеждения… Чили, как всегда в костюме в тонкую полоску, задумался: а посещают ли это местечко нормальные люди — или только такие вот подростки, похожие на наркоманов?

— А почему здесь нет вывески? — спросил он у одного из них.

— Что, правда нет?

— Зато совсем рядом, на дорожке, есть имя Юла Бриннера.

Это была часть знаменитой голливудской Аллеи Славы с именами тысячи восьмисот знаменитостей шоу-бизнеса на плитках в виде звезд.

— А кто такой Юл Бриннер? — спросил пацан.

— Вывески-то почему нет? — спросил тогда Чили у бармена, выглядевшего более-менее нормальным человеком.

Бармен объяснил, что, пока ведутся работы по укреплению здания от землетрясений, вывеску временно сняли. Тогда Чили поинтересовался, а куда подевались барные табуреты. Бармен объяснил, что в этом заведении не принято засиживаться, что в основном его посещают агенты компаний звукозаписи, которые, прослушав группу внизу, предпочитают подняться наверх, где можно услышать ход собственных мыслей в голове. А еще он сказал, что именно здесь был подписан контракт с «Ганс'Н'Роузес». «Ни хрена себе», — подивился Чили и уточнил, нет ли здесь Никки. Он видел ее плакаты у входа. Бармен ответил, что она внизу, но выступать начнет только часа через два.

— Занимаетесь музыкой?

— Кино, — поправил Чили.

Он никогда не трахался с Никки, даже не пытался, но все равно она должна была его помнить. План был таков: каким-то образом добиться от Никки приглашения заскочить к ней домой, сказать «Привет» Майклу, а после полагаться на собственную интуицию. Познакомиться с Уиром поближе. Майкл, посмотри на меня. Вдруг что получится.

Чили спустился в пустой зал со стойкой и несколькими столиками, услышал, как группа настраивает инструменты, легонько касаясь струн. Эти звуки напомнили ему о клубе Момо, о том, как группы готовились к выступлению, суетились, проверяя звучание и тщательно настраивая аппаратуру, а потом устраивали такой грохот, что едва стекла не вылетали. Чили всегда недоумевал — и на черта тогда настраиваться? Насчет укрепления здания от землетрясений могут трепаться сколько угодно, на самом деле, наверное, боятся, что рокеры обрушат стены, потому и устроили эстраду в подвале, в отдельной, похожей на пещеру, комнате, где может поместиться только сотня зрителей, да и то лишь стоя.

В группе было три гитариста и ударник. Никки он нигде не заметил, увидел только этих тощих парней, типичных рокеров с волосами до задницы, с покрытыми татуировками и увешанными металлическими браслетами голыми руками, с выражением тоски на лицах. Сейчас они смотрели на него, но без малейшего интереса — считали себя выше этого. Думали, какой-то пижон в костюме. Чили смотрел на них и тоже думал: «Значит так, да? А кто-нибудь из вас хочет сниматься в кино? Так вот, шансов нет». Вот они повернулись, собрались в кучку, говорил один, с торчащими во все стороны светлыми волосами, остальные слушали. Потом тот лохматый, что стоял в середине, снова воззрился на Чили:

— Чил?

Черт возьми, это же Николь, Никки. Все они похожи на девок, поэтому он и принял ее за парня.

— Никки? Как поживаешь?

Он должен был ее узнать — по отсутствию татуировок на тощих бледных руках. Никки передала свою гитару с нарисованной на ней огромной мишенью одному из парней и сейчас шла к нему. Господи, Никки, в черных, тесных, как колготки, джинсах, огромных рабочих ботинках и с широченной улыбкой на лице. Чили протянул к ней руки, она подняла свои, и он увидел черные густые волосы у нее под мышками, под просторной футболкой без рукавов. Она воскликнула: «Господи, Чили!» — и заговорила, как она рада его видеть, какой это приятный сюрприз, и он верил ее словам. Она была в его объятиях, прижималась к нему гибким телом, обвивала руками шею, а он все думал о пучках темных волос под мышками — совсем как у парня, хотя на ощупь она, несомненно, была девушкой. Наконец Никки отпустила его и, по-прежнему широко улыбаясь, заявила: «Не могу в это поверить», а потом, повернувшись к группе: «Я была права. Это — Чили из Майами. Он настоящий гангстер».

Он совсем не обиделся на ее слова, увидев, с каким уважением они на него посмотрели.

— Это твоя новая группа, да? Ну и как? Не хуже той, прежней?

— Какой? Той, что у Момо выступала? Кончай, там мы тренькали вонючий техно-диско-рок. А эти ребята играют. — Взяв под руку, она потащила его к столику, рассказывая на ходу, как нашла их на стоянке у «Гитар-центра» — торчали рядом со своей аппаратурой «Маршал», — как ей жутко повезло, потому что они играют скоростные пассажи не хуже чем…

— Помнишь, соло Ван Халена в «Эрапшн», которое все в мире копировали?.. Не помнишь. О чем это я, восемь лет назад ты все еще слушал всякое слащавое дерьмо.

— «Я такой одинокий паренек…» — напел Чили.

— Вот-вот… Ну а что ты слушаешь сейчас?

— «Ганс'Н'Роузес», разное… — Соображать надо было быстро, — «Аэросмит», «Лед Зеппелин».

— Да врешь ты все. «Аэросмит» слушала я, когда была в Майами, Бог знает когда. Готова поспорить, ты слушаешь какую-нибудь калифорнийскую кислоту.