Картер Браун - Том 27. Обнаженная и мертвая [ Тигрица. Ангел. Обнаженная и мертвая. Убийство экспромтом] Страница 29

— Уверена, вы настоящий джентльмен, Эл, — непринужденно произнесла она. — Однако решение вырвать меня из хватки Салли Крэмер было продиктовано не только присущим вам благородством, верно? Полагаю, вы сообразили, что это даст вам прекрасную возможность задать мне кучу вопросов.

— Думал, у меня будет прекрасная возможность для… впрочем, умолчу, — грустно сказал я. — Но вы с самого начала убили мои фантазии, так что мне остается только задавать вопросы.

— Не забудьте еще о яичнице с беконом, — засмеялась Эйнджел. — Может, сначала поедим? Оставайтесь здесь и отдыхайте, можете даже напиться, если хотите, пока я буду на кухне.

За считанные секунды она приготовила омлет столь внушительных размеров, что если бы мне пришла в голову фантазия запустить его в космос, то понадобилась бы специальная пусковая установка. Когда мы с ним расправились, я приготовил свежие напитки и с тайной надеждой в сердце захватил бокалы с собою на диван. Но Эйнджел осторожно извлекла у меня свой, когда я проходил мимо ее кресла, и ласково улыбнулась.

— Это была отважная попытка, старина, — снисходительно проворковала она, — но, пожалуй, вам лучше сосредоточиться на своей работе. Мужчины вообще и каждый в отдельности в настоящее время меня не волнуют.

Я осторожно присел на недовольную, ощетинившуюся торчащими пружинами кушетку, глядя на влекущий профиль девушки, ее золотистую блузку, туго обтягивающую манящие холмики высоких грудей, и испустил длинный тоскливый вздох по неосуществленным надеждам. Затем постарался сконцентрироваться на деле.

— Если вы не можете начать, Эл, — проговорила Эйнджел, не дождавшись, когда я окончательно приду в себя, — мы можем устроить поминки — вроде тех, что были в доме Крэмера, и тогда, думаю, вопросы, из вас посыплются как из рога изобилия.

— Что это за Люди? — поинтересовался я, скорее рассуждая вслух, чем спрашивая у нее. — Может, им никто не сказал, что война уже давно закончилась? Даже со времени окончания войны в Корее прошло уже десять лет!

— «Еще бьют барабаны и цимбалы звенят, но мечты все бледнеют и вянут», — усмехнувшись, процитировала она.

— Что?

— Это все, что у них теперь осталось, — сладкие воспоминания о былой славе. Неужели вы не понимаете? — нетерпеливо спросила она. — В свое время молодые и красивые юноши в форме военных летчиков, украшенной медалями за их подвиги, действительно были героями, настоящими богами! И они любили его в тысячу раз больше, чем собственную жизнь, ценили каждое его мгновение. А что у них есть теперь? — В ее глазах промелькнуло горячее сочувствие, затем она небрежно пожала плечами и продолжила: — С каждым годом воспоминания все бледнеют. — А сами они старятся, толстеют, лысеют! В те времена они относились к внезапной и страшной смерти как к неизбежному риску при их профессии. А сейчас им приходится встречаться лицом к лицу с чем-то более тягостным, к чему они не готовы, — к медленно подкрадывающейся с возрастом смерти, которая поджидает нас всех. Они не могут с этим смириться, Эл, и потому так неистово цепляются за прошлое. Эти люди испытали чувство бессмертия и не хотят с ним расставаться.

Эйнджел замолчала и сделала глоток водки, а я смотрел на нее с нескрываемым восхищением.

— Да вы настоящий поэт! — благоговейно произнес я. — Понимаю, что во многом ошибался в отношении вас, но никогда не предположил бы, что вы так поэтичны!

— Судя по скрытому огоньку в ваших глазах, вы готовы тоже удариться в поэзию, — улыбнулась она, и в ее голосе снова прозвучала волнующая меня гортанная нотка. — Этот опасный признак знаком мне уже с пятнадцати лет, и он всегда меня настораживал.

— Честно сказать, эти ваши одежды в стиле Мидас тоже не дают мне покоя, — признался я. — Но обещаю придерживаться вопросов. Я понял вашу мастерски нарисованную психологическую картину проблем бывших героев. И все же она не объясняет, почему кто-то должен желать смерти одного из них.

— Если бы я знала, кто это сделал, возможно, и сказала бы вам, — спокойно произнесла она. — Но я не знаю.

— Но это были не вы?

Эйнджел широко распахнула глаза, глядя на меня с деланным ужасом:

— Эл, дорогой, вы не говорили, что подозреваете и меня!

— Может, вы соблазнили Крэмера выйти с вами ночью в ангар, чтобы установить в самолет бомбу, — весело проговорил я. — Приказали ему крепко зажмуриться, считать до десяти, а потом сказали, что сегодня утром его ждет потрясающий сюрприз.

Смех Эйнджел прозвучал неожиданно и резко.

— Довольно остроумное предположение, только не верное, старина!

— Это вы так говорите.

— Можете спросить Митча, уверена, он подтвердит мою невиновность.

— Вообще, это ваше уединение с Крэмером в ангаре заставило меня удивиться. Я думал, вы — девушка Макгрегора.

— Так оно и есть, Эл. — Она насмешливо усмехнулась. — Хотя это происходит несколько странным образом. Стью решил, что было бы здорово, если бы я проявляла уступчивость Крэмеру, когда мы бываем у него.

— У Макгрегора весьма оригинальный взгляд на благодарность хозяину за его гостеприимство, — заметил я. — И вы не возражаете против этого необычного предложения?

— Мне не так хотелось оказать услугу Стью, — лениво пояснила Эйнджел, — как уколоть Салли Крэмер, эту надутую самку, которая действует мне на нервы. Во всяком случае, она так озабочена, деля себя между своим мужем и этим размазней-адвокатом, что мне это показалось забавным.

— Что же за человек этот Макгрегор, который занимается сводничеством для Крэмера и даже уступает ему собственную девушку? — вслух задумался я.

— Думаю, Эл, теперь вам понятно, почему я так хотела, чтобы вы расквасили ему нос, — медовым голоском пропела она. — Уж наверняка не для того, чтобы спасти его от тюрьмы.

— А вы ядовитая штучка! — кисло констатировал я.

— Мы, женщины, предпочитаем действовать по-своему. У нас есть средства борьбы, которые разят сильнее, чем оружие!

— Начинаю постигать вашу философию, дорогая, — проворчал я. — Если кто-то и оказался в дураках, то это несчастные наивные пилоты, которые придумали называть вас Ангелом. Когда им в голову пришла эта идея, видимо, они смотрели на вас сквозь розовые очки.

— Не сердитесь на меня, старина, — капризно попросила Эйнджел. — Не то мне снова придется называть вас лейтенантом.

— О’кей. — Я беспомощно пожал плечами, больше сердясь на то, что она заставила меня разозлиться на нее, чем на то, что она меня использовала, если, конечно, вы понимаете, что я имею в виду. Лично я в тот момент сам себя не понимал и поэтому предложил: — Давайте еще немного поговорим о человеке, который представляет собой гордость Христианской ассоциации молодых людей. Вы давно его знаете?

— Хотите сказать, о завсегдатае самых крупных клубов? — Она презрительно засмеялась. — Стью Макгрегор — один из самых больших лентяев и бездельников, которых я когда-либо знала, а за свою не очень долгую жизнь я повидала их достаточно.

— Почему он хотел, чтобы вы заигрывали с Крэмером? Он что, какой-нибудь извращенец? — раздраженно спросил я.

На этот раз Эйнджел серьезно отнеслась к моему вопросу.

— Не знаю, — помолчав, ответила она. — Думаю, Крэмер имеет какое-то влияние на Стью. Когда я об этом думаю, то не могу представить себе никакую логичную причину, но факт остается фактом: когда бы Крэмер ни приказал ему что-либо сделать, он со всех ног бросается это выполнять.

— Вроде того, как это было перед нашим уходом? — не удержался напомнить я. — Когда вы попросили Макгрегора отвезти вас домой, а Крэмер сказал ему, что они еще не закончили поминки, и его приказ перевесил вашу просьбу?

— Вот именно, — кивнула Эйнджел. — Все в таком духе, хотя это не добавляет мне ясности. Стью заведует отделом продаж в крупной инженерной компании и не нуждается в деньгах. У него нет жены, он не алкоголик и не наркоман — так что я просто ничего не понимаю. — Она допила свою водку и протянула мне стакан. — Для разнообразия займитесь чем-нибудь полезным, Эл. Ну, хоть налейте мне еще. Вы же не рассчитывали, что выудите из меня историю моей жизни бесплатно, правда?

— Думал, что только это и получу. — Я встал и взял у нее бокал, когда проходил мимо кресла, в котором она сидела. Вернувшись от бара, я вручил Эйнджел наполненный бокал, присел на ручку ее кресла и, с надеждой глядя на девушку, вкрадчиво проворчал: — Ох уж эти вопросы! Из-за них только понапрасну теряешь такой прекрасный вечер. А между тем у меня дома простаивает великолепная система с пятью усилителями, с самой потрясающей коллекцией пластинок и еще…

— А Пенни Брюс? — живо заинтересовалась она.

— И еще… еще… Что вы сказали?

— Ленни Брюс! — восторженно повторила она. — Это же самый прекрасный…