Ангелина Прудникова - Воровские истории города С Страница 3

Взволнованно, но четко, продавец поведал милиционерам о хищении, попросил задержать подельников. Парочка от всего отпиралась: они зашли подарки любимым женщинам выбрать, а что там прихватил Дениска, они не ведают.

— Да хоть бы знали, чего тащить! — возмущался продавец. — Все причиндалы к пылесосу: шланги, насадки, паспорт — у нас в магазине остались; что уж мы — совсем дубье: пылесос в комплекте в салон выкладывать?

— Значит, он украл только… корпус? — чуть не застонал Славик. -

Ну и ну!

— Да вот то-то и оно! — нервничал продавец. — Бессмысленная затея! Зальют бельмы — и что творят, не ведают!

Денис в это время пересек сквер и перелез через трубы. До дома Светки оставалось чуть-чуть. Там он спрячет поклажу — погони как будто не наблюдалось.

Во дворе деревянного дома он увидел Светку — женщину лет эдак пятидесяти трех; но отношения между ними были свойские — ведь они были почти родней.

— Дениска, ты откуда? — удивилась «родственница».

— Мешок давай! Пылесос спрятать надо!

— Ты где его взял?

— Где взял, где взял… Купил!

Светлана, посмеявшись удачной шутке, скоренько нашла на крылечке пыльный мешок из-под картошки:

— Пойдет?

В сенях Денис освободил пылесос от куртки.

— Ох ты! Японский?

— Почти.

Светке, хоть была она женщиной небогатой, с пылесосом иметь дело все ж таки приходилось.

— А где же трубки?

— Какие еще трубки?

— Ну шланг, насадки всякие…

— А что, еще что-то должно быть?

— А как же, без них он — зачем? Воздух только гонять?

Денис пьяно схватился за голову:

— Вот дур-рак! Пол пылесоса украл!

— А где крал-то?

— Да… Ладно, подержи мешок.

Они запихали блестящий корпус в мешок из-под картошки и засунули его подальше под лестницу.

— Пусть полежит. Потом заберу, часа через два.

— Ну ладно, — отозвалась Светка, мысленно прикидывая, где можно приспособить в хозяйстве полпылесоса. — Пусть лежит.

К магазину Денис подойти побоялся. Задами вышел к автобусу и поехал домой — дожидаться мужиков.

Не позже чем через полчаса к Светке нагрянула милиция.

— Соломинцев вам знаком?

— Ну знаком.

— Был он здесь?

— Был, мешок оставил. Вон, под лестницей.

— Что в нем?

— Не знаю. Я собаку выгуливала, прихожу, а он уже здесь. Можно, говорит, мешок похранить? Через два часа заберу. Я говорю: можно, чего ж.

— Через два часа обещал сам зайти?

— Да.

Милиционер опустился на табуретку.

Денис уже успел соснуть, когда явились дружки — взбудораженные, протрезвевшие.

— Нас прихватили, допрашивали, мы — молчок. (Леня при этих словах опустил глаза). Не знаем, где живешь, и все. Одно запомни: повяжут — все на себя бери. Один, мол, брал, и все. Чуть-чуть, условно дадут — ты ж несуцим. Лишь бы групповухи не было, тогда — по полной. Запомни: сам взял, спьяну. Да хоть бы путем увел-то: шланги все в подсобке остались! Не скумекали мы. А сейчас получишь судимость за это, если заметут, — поучал и утешал Славик.

— Надо от пылесоса избавиться. Все равно не продать. А Светка заложит еще. — Денис собрался и рванул на Ягры.

К Светке он приехал значительно позже, чем обещал, но все равно не опоздал: там его ждали и взяли под стражу.

Во время дознания Денис, подумав, написал отказ: «На периуд дознания и придлявления обвинения в услугах адвоката не нуждаюсь», — денег все равно не было, да и запираться он не собирался. На суде вел себя, как научил его Славик: «Зачем взял, не знаю, пьяный был, ни с кем не сговаривался, все осознал, прошу не лишать меня свободы». Славик так разволновался, что на суд явился пьяным, и за неуважение к суду был определен на десять суток под арест. Учтя молодость подсудимого и ранее не запятнанную его биографию, суд счел нужным ограничиться условным наказанием, как и предсказывал Славик. Дениса освободили прямо из зала суда, и он тут же рванул вместе с родней до ближайшего магазина — истосковался за месяц по светленькой. Дома, обмывая первую его судимость и счастливое освобождение, поминали добрым словом и мудрого Славика, который плохому мальцов не научит…

Смертельные вензеля (Смерть на Пеньках)

Иван Драчев «гулял» на даче уже целую неделю. Сначала приехала знакомая — загудели, потом братец Колька подвалил, спирта привез. Были и деньжонки кой-какие, и продукты — из соседских погребов. Что не зарабатывал помощью соседям, то приворовывать мог Иван — жить на что-то надо. А вот вкалывать на заводе он не хотел; так и пробавлялся чем Бог послал. Дело уж чуть ли не к пенсии двигалось, а он — по зонам да по дачам. Как в молодые годы отсидел пять лет, так быстро усвоил, что работают насилу только дураки и лошади. Восемь раз уж Иван побывал на зоне; пять раз, правда, за нарушение пограничного режима: все после отсидки в родной город возвращался, к матери приезжал, а вот жить тихо не умел. За ним и Колька, младший, вслед подался. Слабоват, конечно: два раза только судим, — ну так у него труба пониже да и дым пожиже.

Пять дней беспробудного пьянства (еще братец, двоюродник Вовка, помогал: его «родовое гнездо» напротив; сам тоже неработь еще та, хоть уже и на пенсию по возрасту вышел) привели компанию в весьма жеванное и уморщенное состояние. И так-то они на людей, из-за своего лесного жительства, стали мало походить. Хорошо хоть, постоянных жителей в поселке в апреле месяце, кроме них, не было: приезжают дачники лишь на выходные, дачки свои посмотреть. И все-таки один житель недавно появился — вторые сутки дрова в лесу заготавливает. Мужичок с ноготок, женкин подкаблучник. «Как только жена его одного-то на даче оставила? Надо бы его пощипать на предмет продуктов или деньжат», — размышлял Иван: спиртного у братьев оставалось «на донышке тазика».

Собрались, пришли к нему — оказалось, мужичок ногами слаб: трудно ему по лесу ходить, боится идти далеко. Договорились, что помогут ему дрова из лесу вытащить. Подрядили на это Вовку — как самого «молодого». Он безотказный, все что надо сделает.

Когда Стародубцев сгружал во дворе Уткина с саней бревнышки, подошли и оба Драчевых.

— Ну что, Виктор, работу обмоем? А там и о плате в процессе договоримся, — Иван показал соседу литровку спирта. — Закуска у тебя найдется?

— Да найдется, заходите, а за помощь продуктами отдам, только с женой надо б посоветоваться.

Братья переглянулись: вот подкаблучник, ничего сам не может решить! Так они и без оплаты, чего доброго, останутся… Ну да там видно будет, еще не вечер.

Разместились в кухне за столом, налили по «чистому». Виктор пораскрывал консервы: помидоры, рыбку. Хлеба — сколько душе угодно. Завязался разговор. Сосед оказался инженером, правда, «в отставке». У Николая появился интерес: сын его закончил техникум, надо бы пристроить парня. (Сам он давно нигде не работал). Уткин что-то мямлил: времена не те пошли, сокращают сейчас больше, чем принимают на завод, хотя попробовать можно… От «чистяшки» быстро все хмелели.

Расчет Драчевых был — «расколоть» Уткина на продукты, пока Добрый, до его разговора с женой: та, как известно, баба прижимистая. Подливали, не скупились. И сами захмелели быстро.

«Вовка», как всегда, стал цепляться к Ивану: «Давай силами померяемся!» Ну куда этому пигмею мериться силой? Ан нет, как бельма зальет, так поди ж ты.

— Что, струхнул? — орет пьяный Вовка, хватает Ивана за грудки. — Ты не смотри, что я на десять лет тебя старше!

Сцепились, завозились, покатились на пол… Затрещали, рассыпаясь, хлипкие дачные стулья. Иван рассвирепел, выломал, схватил ножку стула: «Убью, гад, бесишь!» — и врезал Вовке «между рог», пробил башку. Снова схватились, кинул Иван низкорослого двоюродничка на кровать, тут Николай с Виктором вмешались, оттащили. Вовка сел на кровати, утер пододеяльником кровавые сопли.

— Уходи, пока не кончил гада, — прохрипел Иван. Схватил его за шкирку, толкнул к выходу. Виктор успел сунуть в карман Стародубцеву заработанную банку консервов, нахлобучил ему шапку. Вовка перестал огрызаться, скатился с крыльца. Поплелся на свой участок.

Раздосадованный Иван повернулся к хозяину.

— А ты, рожа, почему за него вступился? Интеллигент вонючий, да?!

— Да уж не лагерник! — задиристо крикнул Уткин.

— Кто-о?

Кулак Драчева обрушился на голову Уткина. Тот упал на Николая. Николай небрежно стряхнул с себя очумевшего хозяина.

— Ребята, ребята, — залопотал Виктор, — вы что это? За что это?..

Иван молча сунул в валенок кирпич. Ударил Уткина по башке раз, другой — синяков этот увесистый снаряд, Иван знал, не оставляет. Бил его с ожесточением: инженер, туда его, гнилая интеллигенция, звания себе зарабатывал, пока они по зонам гнили, всеми благами пользовался, пенсионер гребаный!.. Николай, почуяв недобрый замысел, схватил ножку от стула… Сбитый с ног Уткин безотчетно прикрывал голову руками. Иван в порыве ярости схватил табуретку…