Михаил Серегин - Ловушка для вора Страница 30

Хлопнула дверь в туалете.

— Ну как? — спросил Ляжечка, входя на кухню и подмигивая Щукину. — Еще по пиву?

— Хватит, — рассудил Николай.

— Ну, что же, хватит так хватит, — легко согласился Ляжечка и взглянул на часы. — Я поеду, пожалуй…

— Валяй, — сказал Щукин.

— Насчет билетов на паром и дальнейших инструкций я тебе позвоню, — проговорил еще Ляжечка, поднимаясь со стула.

Щукин проводил его в прихожую.

— А это… — напомнил он, — поддержка?

— Поддержка? — хихикнул Ляжечка. — Будет тебе поддержка. Через часок примерно… Подгоню я к тебе человечка.

— Вот это да! — обрадовался Щукин. — Вот это по-нашему… Ну, бывай здоров…

— Ага, ага, — покивал Ляжечка, как-то странно усмехнулся и вышел.

Через час в дверь квартиры, где находились Щукин и Лиля, раздался звонок.

Николай пошел открывать. «Глазка» на двери не было, потому, прежде чем открыть, Щукин проверил наличие пистолета у себя за поясом, вытащил оружие, передернул затвор, встал к двери боком — в таком случае, если будут стрелять через дверь, пуля не сможет его достать.

И спросил:

— Кто там?

— Открывай, — услышал он визгливый, неровный и словно немного подпрыгивавший голос, — от Толика я, Ляжечки. Он меня к тебе прислал. Велел передать — поддержка приехала…

Щукин поставил пистолет на предохранитель и спрятал его обратно за пояс.

Открыл дверь.

И отступил на шаг, пропуская вошедшего.

Перед Николаем стоял долговязый субъект, одетый вычурно и странно — кожаные штаны обтягивали худые длинные ноги, косуха, сплошь пробитая металлическими клепками, была надета прямо на сумасшедшей расцветки маечку, обесцвеченные волосы были острижены так коротко, что казалось, будто голову субъекта густо намазали светло-желтой краской. Ансамбль венчали кокетливый красно-желтый платок, свободно болтающийся на шее, и татуировка в виде змеи, тянувшаяся по горлу от мочки правого уха почти до самого кадыка.

Другими словами, субъект был больше похож на клоуна, чем на нормального человека, но держал себя так, будто ничего странного в его внешнем облике не было.

— Н-ну? — оглядев вошедшего с ног до головы, поинтересовался Щукин. — Где?

— Что — где? — визгливо переспросил тот.

— Поддержка.

— Вот я, — сказал пришелец и выпрямился во весь свой немаленький рост.

Тут Щукин едва ли не впервые в своей жизни по-настоящему растерялся.

— Не понял, — сказал он, — мне Ляжечка бабки обещал. Поддержка — бабки. Понял? Материальная поддержка. Есть такое понятие.

— Ничего не знаю, — отреагировал субъект, — мне Толик сказал, что тебе помощь нужна. Вроде бы на тебя отморозки какие-то наезжают.

— И что?

— Вот я для того и прислан, чтобы тебя защитить, — значительно закончил субъект и вдруг молниеносным движением извлек откуда-то невообразимых размеров пистолет. Продемонстрировав оружие, он тут же снова спрятал его — так быстро, что Щукин не успел разглядеть, куда именно. Все это было очень похоже на то мгновенное и хищное движение, какое делает змея, когда показывает свое жало.

Щукин не знал — смеяться ему или злиться. Этот тип нес такую чушь, что поневоле тянуло рассмеяться, но мысль о том, что его, Николая, грубо и пошло разыграли, выставив при этом на смех, наполняла сознание Щукина тягучей и черной злобой.

«Ах ты, Ляжечка поганый, — неслись в его голове мгновенные мысли, — шутник гребаный… Значит, такие у нас шуточки… Значит, вот как ты отреагировал на мою просьбу о поддержке… Вместо бабок прислал какого-то кретина с «пушкой». Мстишь за бабки, которые я выжал у тебя в том поганом кафе? Ладно, сука, посмотрим, кто будет смеяться последним…»

Субъект между тем заозирался, будто его что-то начало беспокоить.

— А кухня где тут у тебя?

— Там…

Николай махнул субъекту рукой по направлению к кухне, а сам бросился к телефону. Вытащив из кармана бумажку с номером мобильника Ляжечки, он набрал номер и, дождавшись соединения, выдал такое ужасающее двадцатичетырехэтажное ругательство, на какое только был способен.

— Ого, — сказал Ляжечка, как только Щукин закончил фразу, после которой любой человек, обладающий хоть малой дозой фантазии, должен был немедленно свалиться в обморок, — чего это тебя так зацепило?

— Ты еще спрашиваешь, падаль? — воскликнул Николай. — Блядские шутки у тебя, Толик, понял? Блядские!

— А-а… — догадался наконец Ляжечка, — получил мою посылочку?

— Получил, сучонок, получил… Что это за клоун, которого ты ко мне прислал? — уже немного спокойнее поинтересовался Щукин, нимало не заботясь о том, что «клоун» с огромным пистолетом находится прямо у него за спиной.

— А это Саша Матросов, — хихикнул Ляжечка, — по кликухе Матрос. Он немного странноватый, но ты не обращай внимания. В своем деле он человек незаменимый…

— Да в каком деле? На хрена он мне нужен?

— Я так понял, у тебя проблемы с беспредельщиками, — продолжил Ляжечка, — вот Матрос тебе и поможет… Он у нас хоть немного и того, но с оружием управляться умеет. Санька в Чечне воевал, две войны прошел, а как его с контузией списали, так в детство впал. Но солдат он классный. И вот еще что… — Ляжечка сделал паузу, потом продолжал, заметно понизив голос: — Санька тебя сопровождать будет до парома. И в квартире с тобой останется. Так, если что случится… не дай бог, конечно, ты хватай Лильку и беги. А Саньку оставляй на прикрытие.

— А его кто прикрывать будет? — хмуро поинтересовался Николай.

— Его? — удивился Ляжечка. — Да кому он нужен? Понимаешь, Колян, Санька парень хороший, только у него дыра в башке. Я его к тебе прислал как… как средство против беспредельщиков — тех, что за тобой всю ночь гонялись. Клин клином вышибают, знаешь ведь? Вот ты его и оставь разбираться, а сам прикрывай Лильку. Твоя главная задача — чтобы Лилька осталась в живых и благополучно добралась до Швеции. Понял?

— Понял, — мрачно проговорил Щукин.

— Вот и хорошо, что понял, — разом повеселел Ляжечка. — Я тебе еще позвоню, когда поговорю… с кем надо… Да и вот еще — не пытайся Саньку с «хвостов» скинуть. Он получил задание и будет его выполнять, что бы ни случилось. А кандидатуру его я утвердил… у заказчиков… И это… Извини, что так вышло. Просто я сразу про Саньку подумал, когда ты мне рассказал о нападении, но вот ты про деньги начал, и я… Ну, немного пошутил. Извини, а?

— Пошел ты, — сказал Щукин и положил трубку.

«Вот так дела, — подумал он, тупо глядя на телефонный аппарат, — качусь все ниже и ниже… Даже самому интересно. Уже мне лось сохатый Ляжечка указания дает и еще по-начальственному подшучивает… Да и эти заказчики за лоха держат — никого из них я не видел, ничего не слышал и общался только через придурка Толика. А теперь вот клоун какой-то мне на голову свалился… Нет, черт возьми, надо с этим кончать! И ввязался в это дело потому, что деваться было некуда — мусора меня затравили, как зайца. Все потому, что кто-то — невыясненный, кстати, до сих пор — загонял меня в угол, словно крысу тапком. А сейчас расхлебываю все деяния этого невыясненного… Черт возьми, в какое идиотское положение я попал. Я не привык играть, когда у других козыри, а у меня шваль мелкая. И тем более не привык сам этой швалью быть… Посмотрим… Посмотрим…»

Щукин яростно тряхнул головой и направился на кухню, где, судя по странным звукам, субъект Саня Матросов развил бурную деятельность.

Николай теперь ясно понял, что он настроен враждебно и по отношению к Ляжечке, и по отношению к неведомым заказчикам. Самым главным в жизни Щукина была полнейшая независимость и возможность самому планировать собственные поступки. А теперь он словно катился по специально проторенной кем-то для него гладкой льдистой тропке, не имея ни малейшего шанса остановиться и оглядеться.

Впрочем, не так-то уж беспомощен он был. Щукин знал, что сможет выкрутиться из любой авантюры, в которую кинула его злодейка-судьба. Нужно только как следует все обдумать и составить план, по которому действовать точно и безотлагательно.

«Вот сейчас я этим и займусь, — мысленно проговорил Николай, — самое время. Пока передышка-то…»

Глава 11

Прошло уже два часа после этого телефонного разговора. Щукин успел принять ванну, а Санька Матрос — сожрать почти все содержимое холодильника. Щукин не пытался заговаривать с Матросом, да и тот не очень-то стремился идти на сближение. После ванны Щукин уселся пить чай, предварительно почти насильно накормив Лилю, которой Матрос нисколько почему-то не интересовался; он, все находящийся там же, на кухне, — сидя на табуретке, тупо глядел в окно, беззвучно шевеля губами.

Ляжечка позвонил только один раз — сказал, что забыл переодеть Лилю в более или менее приличную одежду, и поручил выполнить эту миссию Щукину. Одежда, как оказалось, лежала в сумке в прихожей. Говоря все это Щукину, Ляжечка так мерзко хихикал в трубку и причмокивал губами, будто не сомневался, что Николай воспользуется беспомощным состоянием девушки и, сняв с нее старый тренировочный костюм, новую одежду наденет не сразу, а чуть погодя, и всеми своими интонациями Ляжечка стремился показать, что ничего предосудительного в том, что Николай немного помнет девчонку, он не видит.