Горячее прошлое [сборник] - Николай Иванович Леонов Страница 30

Ткач увидел в центре сарая крышку погреба и еще больше воодушевился.

В погреб вела старенькая лестница. Ткач с сомнением покачал головой. Выдержит ли она его вес? Эта хилая конструкция явно не была рассчитана на сто двадцать кило. Однако на деле лестница оказалась намного крепче, чем выглядела.

Ткач спустился в погреб, обследовал полки. Разнообразием разносолов хозяин хибары похвастаться не мог, но пара десятков банок в погребе нашлась. Ткач выбрал огурчики, нагреб из деревянного короба картошки, для себя взял баночку варенья и собрался уходить.

Разворачиваясь, он зацепил ботинком дерюжку, которая лежала сбоку от стеллажей с консервацией. Тряпка поднялась, и Ткач довольно рассмеялся. Под дерюжкой, прямо на полу лежали стеклянные банки с жестяными крышками.

«Ну вот, совсем другое дело, – подумал произнес Ткач. – Теперь у нас полный комплект».

В банках оказалась рыба домашнего приготовления. Не мясная тушенка, но тоже ничего.

Ткач распихал банки по карманам, прикрыл остатки дерюжкой и вылез из погреба. Он чуть подумал, прихватил с собой алюминиевый бидончик и телогрейку, висевшую на гвозде возле выхода, осторожно вышел из сарая, перемахнул через забор и отправился в обратный путь.

По пути Ткач сделал-таки крюк, дошел до дороги, где на указателе прочитал название населенного пункта. Оно изрядно обескуражило его. «Торфоболото» – так значилось на табличке.

«Да, название паршивое. Интересно, здесь действительно где-то болота есть или у кого-то фантазии не хватило что-то веселое придумать?» – подумал Ткач.

После этого он вернулся к развилке, где дорога уходила в лес, и пошел искать брата.

Тот лежал на земле точно в том месте, где его оставил Ткач. Выглядел Вовчик паршиво. Щеки ввалились, вокруг глаз коричневые круги, дыхание учащенное.

Услышав шаги, он приподнялся, вяло улыбнулся и едва слышно прошептал:

– Ты вернулся.

– Вернулся, конечно, куда же я денусь, – грубовато откликнулся Ткач. – Поднимайся, хворост собирай, я жрачку принес.

Пока Вовчик лазал по кустам в поисках хвороста, Ткач достал из кармана нож, взрезал сразу три банки консервов, раскупорил банку с огурцами. Сводные братья разожгли костер, покидали в бидон содержимое консервных банок, немного погрели над огнем и принялись есть.

Вовчик запускал руку в бидон, вылавливал кусок рыбы и швырял себе в рот. Ладонь Ткача в бидон едва пролезала, так что ему приходилось подцеплять куски, зажимая их меж пальцами. Огурцы тоже пошли на ура.

Когда рыба закончилась, Вовчик вылил остатки жижи прямо себе в рот, причмокнул, рыгнул и весело рассмеялся.

– Роскошный у нас ужин получился, – улыбаясь во весь рот, проговорил он. – Еще бы чайку хлебнуть, и вообще лафа.

– Некогда нам чаи распивать. Сейчас картошку чуть припечем, в бидон сложим и будем отчаливать.

– Злой ты, Ткач! – заявил Вовчик и насупился. – Была бы жива мама, она бы тебя отчитала.

– Заткнись ты! – разозлился Ткач. – Неужели думаешь, что у нас небольшое приключение? Два брата пошли в турпоход, да? До тебя не доходит, что мы по уши в дерьме? У нас полиция на хвосте, денег ни копейки, документов нет, одежда хлипкая, а ты сидишь и радуешься уворованной рыбе!

– Зря ты так завелся. – Вовчик тут же пошел на примирение. – Ничего такого я не думаю. Я ведь не дурак. Понимаю, что дело наше хреновое. Только разница между нами в том, что ты паникуешь, а я в тебе уверен. Ты обязательно найдешь выход. Непременно, слышишь? Даже не смей думать иначе.

– Господи, ну и идиот же ты, – устало проговорил Ткач. – Как меня угораздило связаться с тобой? Ладно, собирайся. Пора нам отчаливать.

Километра два они шагали пешком, потом Вовчик стал заметно слабеть и отставать от брата.

«Да уж, такими темпами мы до Москвы неделю добираться будем, – с досадой подумал Ткач, подхватывая брата под руку. – Надо где-то транспорт добывать. Солнце начало вставать, через час совсем рассветет. Тогда в нашем прикиде по дорогам особо не походишь».

Бежать им пришлось в том, в чем они были. Если Вовчик хоть куртку надел, когда они за водой отправились, то Ткач вышел налегке. Хлопковая водолазка и цветастый свитер, поверх которого он натянул телогрейку, найденную в сарае – тот еще видок.

Чтобы обмозговать ситуацию, Ткач объявил привал. Сводные братья уселись недалеко от дороги, возле лесополосы. Вовчик не успел голову опустить, сразу захрапел.

Ткач всегда удивлялся этой его способности. Говорят, что крепкий сон является признаком спокойной совести. Однако Ткач считал, что таковой бывает только у глупых людей. У них мозг под проблемы не заточен, вот они и вырубаются за секунду. Мнение это было сугубо личное, причем основанное на примере одного-единственного человека, но на глубокие психологические изыскания он и не претендовал.

Вдалеке послышался шум автомобиля. Ткач насторожился, чуть подвинулся в сторону, чтобы придорожные кусты не закрывали обзор. Машина прошла метрах в двадцати от них. Водитель, молодой парень, даже не посмотрел в их сторону.

«Вот ведь ублюдок! Сидит там, в тепле, жвачку жует, музыку слушает, – подумал Ткач. – А мы тут мерзнем, ноги в кровь сбиваем. Нам нужна машина».

Почему-то ему казалось вопиющей несправедливостью то обстоятельство, что они остались на своих двоих. Как было бы хорошо оказаться сейчас в тепле салона хоть какой захудалой тачки.

– Так в чем вопрос? Давай угоним, – послышался голос брата.

– Ты о чем? – не понял Ткач.

– О том, что нам нужна машина, – ответил Вовчик.

Оказалось, что Ткач высказал свое желание вслух.

«Да! Видно, что и я дошел до ручки, раз уже и речь не контролирую», – подумал он и сказал:

– Откуда ты ее угонять решил? И вообще, ты хоть что-то об угоне машин знаешь?

– А ты проверь. – Вовчик хитро прищурился. – Отведи меня в какую-нибудь крупную деревню, и обещаю, через пятнадцать минут мы оттуда на колесах уйдем.

– Ладно, заметано. – Ткач поднялся, немного помедлил, вспоминая, с какой стороны они обходили поселок Некрасовский.

Он застроен многоэтажными панельными домами, в нем наверняка найдется не одна машина.

– Пошли, хвастун. Я отведу тебя туда, где много колес.

До Некрасовского они шли с остановками, ноги отказывались им служить. От обуви, не приспособленной для долгой ходьбы, мозоли на пятках образовались еще в начале пути, теперь же они полопались, превратились в кровавое месиво. Кожу противно щипало, отчего оба брата ковыляли как на протезах.

На окраине Вовчик остановил Ткача.

– Все, дальше не ходи, – заявил он. – В этом деле мне наблюдатели не нужны.

– Чует мое сердце, влипнешь ты в историю, брат. – Ткач с сомнением покачал головой.

– Жди, – сказал Вовчик. – Уверен, я