Александра Маринина - Соавторы Страница 31

Настя понимала. Очень хорошо понимала. Потому что именно такое ощущение появилось и у нее самой после первого знакомства с мужем убитой Елены Сафроновой и прочтения собранных материалов. Она молча кивнула Hope.

- Лена никогда не рассказывала о том, что было в ее жизни. Ни о родителях, ни о школе, ни о поклонниках, ни о своих мужчинах. Даже о своих подругах ни слова не говорила. Ведь ясно же, что до Егора у нее были другие мужчины, так хоть бы заикнулась о них! Хоть бы мельком упомянула! Как будто стерла ластиком все, что прожила до встречи с ним, и начала жизнь с чистого листа. Когда я поняла, что она не хочет быть моей подругой, я сначала переживала очень, мне было обидно как-то. Всегда обидно, когда тебя отвергают. А потом я решила, что попробую вытянуть из нее как можно больше информации. Просто так, для развлечения. Она ведь не отказывалась общаться со мной, поболтать, да не пять-десять минут, а часами - это всегда пожалуйста, Леночка не была молчуньей. Но за этой болтовней стояло все, что угодно, только не она сама. Можно было обсуждать наши беременности, книги, фильмы, спектакли, политику, кухню, мебель, ремонт, можно было даже обсуждать мою жизнь, но только не ее. Понимаете?

Настя снова кивнула.

- Продолжайте, пожалуйста. То, что вы говорите, очень важно для меня. Я должна понять, каким человеком была Елена.

- Думаю, что плохим, - резко ответила Уразова.

- Почему? Вы обиделись на нее за то, что она вас отвергла? - полуутвердительно спросила Настя. - Или она сделала вам что-то плохое?

- Человек, который отвергает свое прошлое, не может быть хорошим, - твердо, без малейшего колебания, ответила Нора.

- Почему?

"Уже пятое "почему?" всего за один разговор, - мысленно отметила Настя. - Что-то меня сегодня заклинило".

- Потому что это означает, что у него в прошлом слишком много плохих поступков. Он причинил слишком много зла, и чувство вины за это зло становится для него невыносимым.

"Логично, хотя и сомнительно, - подумала Настя. - Жизнь знает множество примеров, когда все обстоит совсем не так. Люди молчат о своем прошлом по совершенно иным мотивам, а люди, причинившее много зла, не испытывают никакого чувства вины".

- Вы хотя бы примерно представляете себе, какие именно поступки Елены вызывали у нее чувство вины? - задала она вопрос, словно слова Уразовой не вызвали у нее никаких сомнений. - Может быть, разгадка убийства как раз в этих поступках?

- Не думаю, - голос Норы звучал спокойно и уверенно. - Леночка ничего не боялась. Ничего не опасалась. Ни о чем не тревожилась. Если бы ее прошлое представляло хотя бы малейшую опасность для ее будущего, я бы непременно это заметила.

Самоуверенно. Но, возможно, у Уразовой есть основания полагаться на свою интуицию и наблюдательность.

Они проговорили еще минут двадцать, прежде чем Настя приступила к выяснению самого важного вопроса.

- Скажите, Нора, когда Егор впервые привез к вам в дом Елену, он не просил вас или вашего мужа помочь ему, поддержать?

- Помочь? - Красивые, четко очерченные брови Норы Уразовой изящно шевельнулись, обозначая недоумение. - В чем помочь?

- В том, чтобы уговорить Елену выйти за него замуж.

Нет? Не было такого?

- Да бог с вами, - Уразова легко рассмеялась и плотнее закуталась в тонкую накидку. - Зачем нужно было ее уговаривать? Он представил ее уже как невесту, между ними все было решено.

- А когда это было, не помните? Я имею в виду точную дату.

- Помню прекрасно, это было в день рождения Алишера, пятого июля.

Пятого июля. Не сходится. Егор Витальевич утверждал, что узнал о беременности Елены в конце июня, весь июль уговаривал ее зарегистрировать брак, и только в августе якобы сломал ее упорное сопротивление и тут же организовал бракосочетание. Кто-то из двоих лжет, или Егор, или Нора. Впрочем, слова Норы легко проверить у ее мужа. Но она ведь умная женщина, в этом нет никаких сомнений, и если она лжет, то должна понимать, что обман мгновенно обнаружится. Да и зачем ей говорить не правду? Ее ведь никто ни в чем не подозревает. А может, зря? Может, ее-то как раз и нужно подозревать? Ладно, продолжим как ни в чем не бывало.

- Значит, до того момента вы Елену ни разу не видели?

- Нет, это было первое знакомство.

- И вас не удивило, что Егор так долго скрывал от вас свою невесту? Приезжал к вам с разными девушками, но только не с той, на которой в конце концов решил жениться. Разве не странно?

- Ничего странного. Это было скоропалительное решение. Леночка работала в одном из салонов Егора, он долго не обращал на нее внимания, а потом как-то мгновенно все случилось между ними, она забеременела, и Егор сделал ей предложение. Он очень хотел ребенка.

Так, эту песню мы уже слышали. Хотелось бы чего-нибудь новенького.

- А вас это не удивило, Нора? Все-таки Егор Витальевич - человек с устоявшейся жизнью, позади два брака и множество необременительных связей, никаких матримониальных планов он не строил, и вдруг из-за беременности случайной подруги все переменилось.

- Удивило, - усмехнулась Уразова. - Кстати, это тоже сильно стимулировало мой интерес к Леночке. Хотелось понять, что же в ней было такого, чтобы Егор так кардинально изменился в один момент.

- Ну и как? Удалось понять?

- Нет. Ничего мне не удалось, - с горечью ответила Нора. - Леночка была абсолютно закрытой. Как будто блок какой-то поставила, стену выстроила. На мой взгляд, она ничем не отличалась от прежних женщин Егора, они тоже были очень красивыми и очень неглупыми.

И она точно такая же. Так почему он женился именно на ней, а не на ком-то из них? Единственный ответ, который приходит в голову, это действительно острое желание отцовства. Ничем другим я это объяснить не могу.

- А ваш муж? Он что думает по этому поводу?

Уразова с недоумением взглянула на Настю.

- Да вы что, Анастасия Павловна? Я ведь вам сказала уже, Алишер такие вещи со мной не обсуждает. Егор - его деловой партнер, а это совершенно невозможно, чтобы делового партнера и особенно его интимные дела обсуждать с домашней курицей. Это я москвичка, Анастасия Павловна, хоть и воспитанная родителями-ортодоксами. А Алишер родился и вырос там, на Востоке.

- А как вы думаете, Нора, если я задам эти же вопросы вашему мужу, он станет мне отвечать? Или мне лучше не тратить зря время?

Она пожала плечами.

- Не знаю. Попробуйте. Может быть, с вами он будет вести себя не так, как со мной. И потом, уж вы-то сами наверняка будете вести себя с ним не так, как я.

Она улыбнулась.

- Не много вам толку с меня было. Я все больше о своих делах говорила, а вам о Леночке интересно послушать. Но вы не сердитесь на меня, пожалуйста, хорошо?

Я ведь эти два часа как в другой жизни провела, из клетки вырвалась, с нормальной женщиной разговаривала, да не о хозяйстве, и не в ресторане, а так вот, просто на улице… Вы не представляете, что для меня значили эти два часа. Если нужно, я готова встречаться с вами еще, вы только позвоните, я туг же приеду.

- Спасибо вам, Нора, - искренне поблагодарила Настя. - Мне кажется, нам придется еще не раз встретиться. Я обдумаю все, что вы мне рассказали, и у меня наверняка появятся новые вопросы.

- Звоните обязательно!

Уразова поднялась со скамейки, и тут же рядом с ней вырос огромный Сайпулла. Стражник, препровождающий узницу назад в камеру. "А говорят, богатство - это счастье, - сочувственно подумала Настя, глядя вслед двум удаляющимся фигурам. - Вот попала девчонка! Со школьной скамьи прямо в объятия к мужу-домостроевцу.

Из вольного московского детства - да в зиндан взрослой жизни и материнства. У нее ведь и девичества как такового не было. А такая умница. И красавица. Жалко".

И тут же одернула себя: рано жалеть Уразову, надо еще разобраться в ее показаниях. Может быть, зря она пытается катить бочку на Егора Сафронова? Может, на самом-то деле тут что-то другое и Нурия Салахетдиновна имеет к этому "другому" самое непосредственное отношение?

Глава 5

Ну вот и суббота, и Вячеслав Боровенко проснулся с радостным предчувствием удачного завершения дела. Голова сегодня не болела, ныла слегка, но по сравнению со вчерашней выматывающей, раскалывающей затылок на множество частей кипящей лавой, наполненной чугунными гирьками, бьющими изнутри по черепной коробке, это было сущей ерундой, малозаметным комариным укусом и могло расцениваться как состояние полного и абсолютного здоровья.

Лиза, конечно, устроила вечером сцену, упрекала его, обвиняла и называла всякими малоприятными словами за то, что по его милости они не смогли выяснить, кем была та дама, с которой встречался в ресторане писатель Богданов и которой он дал деньги в обмен на пухлый конверт. Слава сперва не особенно злился, он понимал, что жена права и в том, что женщину упустили, вина его и только его. Однако по мере продвижения ссоры к стадии скандала в нем начал закипать протест. Против жены. Против ситуации, вынуждающей его заниматься черт знает чем. Против себя самого, не находящего в себе сил противостоять натиску Лизы. Против сына Юрки, по милости которого он оказался втянут в это дерьмо. Против всего. И даже почему-то против погибшего год назад журналиста, за чьими материалами теперь приходится охотиться. Он вяло огрызался в ответ, потом начал повышать голос, в общем, ничем хорошим вечер пятницы не завершился.