Татьяна Полякова - Жестокий мир мужчин Страница 31

Я разозлилась, швырнула чашку в мойку и отправилась на диван. «Сегодня лучше вообще ни о чем не думать, – мудро рассудила я. – Трудно ожидать, что в таком состоянии меня озарит».

Я закрыла глаза и попробовала уснуть. Ничего не вышло, да и немудрено, поскольку кофе был чрезвычайно крепким. Некоторая нелогичность действий меня расстроила, я вышла на лоджию, взглянула на яркое небо с облаками, похожими на клочья ваты, и отправилась искать в кладовке раскладушку: отчего бы не позагорать, раз погода хорошая, а в голову не приходит ничего путного.

Раскладушку я нашла, но полноценного отдыха не получилось: одолевали все те же мысли. Я перебрасывала их в голове, точно жонглер разноцветные шарики, а толку от этого становилось все меньше и меньше.

С раскладушки я вскочила довольно быстро и принялась метаться, как зверь в клетке. От этого занятия меня отвлекла Лерка, с лоджии я заметила ее появление во дворе и не знала, радоваться мне или злиться еще больше. Разговаривать ни с кем не хотелось, но и беготня по квартире сильно отдавала белой горячкой. В общем, я не стала делать вид, что меня нет дома, и дверь Лерке открыла.

Она выглядела трезвой, озабоченной и даже сердитой.

– Чем занимаешься? – спросила она, проходя в комнату, потом выглянула на лоджию, соблаговолила заметить, что разгуливаю я в купальнике, и завистливо добавила: – Загораешь?

– А тебе кто мешает? – хмыкнула я.

Вместо ответа она стянула платье и устроилась на раскладушке, а я

села на порожке и минут пять смотрела на нее, словно ожидая чего-то. Не дождалась, мысленно чертыхнулась и отвела взгляд. Вот тут Лерка и заявила:

– Сашка злится.

– На меня?

– А то. И на меня, конечно. По-моему, он прав, с игрой в сыщики пора завязывать. Глупо лишиться головы за неделю до возвращения любимого мужа. Я твою голову имею в виду. Моя, как видно, ни для кого особой ценности не представляет. И вообще… – В этом месте она вздохнула и посмотрела на меня как-то странно.

– Что вообще? – насторожилась я.

– Ты ведь не думаешь, что это Сашка? – твердо спросила она, а я разозлилась.

– Что значит «это Сашка»?

– Ну… что он подставил Илью и все такое… а теперь заметает следы.

– Ты это говоришь на полном серьезе?

– Я просто спросила. И чего ты орешь? Между прочим, очень громко, у меня уши закладывает. Мне показалось, что ты можешь прийти к такому выводу, а это… В общем, твой брат очень беспокоится. И он… он, кажется, несчастен. По-настоящему. Ей-богу, я едва не рыдала вместе с ним.

– Ты хочешь сказать, что он рыдал? – вытаращила я глаза.

– Нет. Я с трудом представляю, как такое могло бы произойти. Есть вещи, которые Сашке явно не по силам. Например, пустить слезу или полюбить женщину… Ты не в счет, ведь ты сестра и, следовательно, для него не женщина. Хотя, может, наоборот, потому и все остальные неинтересны, я забыла, но у Фрейда по этому поводу имелось что-то весьма затейливое.

– Слушай, ты ведь трезвая? – удивилась я.

– В общем, да. Но трезвая я иногда болтливее пьяной. Моя речь сводится к следующему: сегодня перед Сашкой мне было очень стыдно. В конце концов, я ему все-таки жена, хоть он считает по-другому, а ты – родная сестра. А когда самые близкие люди начинают думать о тебе гадости, это, знаешь ли, больно ранит. Короче, я не хочу быть доктором Ватсоном, а ты наплюй на роль Шерлока Холмса. Родственники должны помогать друг другу, а не портить жизнь. Может, я по причине хронического алкоголизма изъясняюсь путано, но Сашка не заслуживает того, чтоб к нему относились по-свински, особенно ты. Я-то могла бы кое-что себе позволить, но это уже совсем другая история.

Мы сидели, уставившись друг на друга, и, кажется, чего-то ждали.

– Он в самом деле так думает? – не выдержала я.

– О твоих подозрениях? – Лерка пожала плечами. – Он переживает и здорово нервничает. Он по натуре романтик, как ни забавно это звучит, очень хочет, чтобы Илья вернулся и все пошло по-прежнему. Друг, сестра, вы вместе – одним словом, хеппи-энд. Я ничего не имею против, потому мысленно присоединяюсь к нему.

– Но в этот самый хеппи-энд не веришь? – уточнила я.

По губам Лерки скользнула едва заметная улыбка. Честно говоря, улыбки такого сорта меня всегда настораживали.

– Я не очень верю в счастливый финал, если говорить о жизни, о реальной жизни. Хотя приветствую и вообще люблю жизнь. Но… что-то заставило Илью с тобой расстаться. Ты считаешь, что тебя кто-то подставил, а я думаю, все обстоит гораздо проще: просто ты ему не нужна, точно так же, как я твоему брату. Я имею в виду, не нужна по-настоящему. То есть приятно иметь женщину в доме, особенно когда она красива, умна и души в тебе не чает. Потом жизнь меняется, и эта самая женщина становится помехой. Надо о ней думать, беспокоиться, утешать, а тут своих забот выше крыши. Проще послать ее ко всем чертям и сосредоточиться на своих проблемах. – Лерка поднялась и пошла к двери. – Илья возвращается. Он живой человек, и ему понадобится баба, почему бы вновь не вернуть тебя? Главное, момент не упустить, вовремя под рукой оказаться. А для себя сочинить сказку, что он тебя простил. Как ты сейчас сочиняешь, что тебя подставили. Вы с братом – мастера всяких сказок.

– И ты еще удивляешься, что Сашка тебя не любит? – горько улыбнулась я.

– Не-а, я уже давно ничему не удивляюсь… хотя… иногда я удивляюсь тебе… Ты с нетерпением ждешь возвращения Ильи… В самом деле ждешь? И не боишься?

– Чего? – опешила я.

– Ну… – Лерка пожала плечами, распахнула дверь и добавила: – Никогда не знаешь…

Пока я хлопала глазами, дверь закрылась. Постояв с минуту точно пень, я бросилась на лоджию. Лерка как раз не спеша шла по двору.

– Эй, чокнутая, подожди! – крикнула я. – Ты что-нибудь знаешь? Я сейчас спущусь.

– Не надо… – махнула рукой Лерка. – Я злюсь из-за твоего братца и срываю зло на тебе. Я вообще стервозная баба. – В этом месте она возвысила голос и пролаяла: – Боюсь, как бы через эту самую стервозность мне головы не лишиться. Твой Илья – мужик суровый… был. – Лерка сделала дурацкий книксен и зашагала со двора, а я крепко выругалась.

– Идиотка! Господи, вот идиотка! Просто убила бы ее, ей-богу!

Само собой, нелепый разговор с Леркой покоя в душу не внес. Она в самом деле стерва и хроническая алкоголичка, и как преломляются в ее мозгу реальные события – одному богу ведомо. Что она выдумывает и о чем знает?

– Стерва! – рявкнула я и уставилась на телефон. – Пожалуй, следует позвонить Сашке.

Пока я размышляла, он позвонил сам.

– Привет. – Голос брата звучал едва ли не враждебно.

– Привет, – ответила я, чувствуя себя бесконечно виноватой.

– Лерка у тебя?

– Ушла, только что.

– Пьяная?

– Нет. И пить не собиралась.

– Верится с трудом. Ладно, пока…

– Сашка, – торопливо позвала я.

– Ну?

Я подумала, что бы такое ему сказать, и брякнула:

– Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю, – ответил он, а я добавила:

– И я никуда больше не сунусь, честно.

– Это было бы здорово. У меня седина на висках поперла, и все через твое дурацкое следствие, а парень я молодой и даже еще не женатый. В общем, если нетрудно, побереги мою шевелюру.

– Ты заедешь? – с легким подхалимством в голосе осведомилась я.

– Сегодня нет. Занят. Завтра, если выберу время. Будь умницей, сходи к подружкам, потрать деньги на прическу, сделай маникюр, словом, займись чем-нибудь таким и не забивай себе голову. Хорошо?

– Хорошо, – согласилась я, и мы простились.

Три дня я честно держала слово, данное любимому брату, то есть ни во что не вмешивалась и ничем не интересовалась. Просто лежала на диване и читала Томаса Манна. Затворничеству способствовал тот факт, что погода окончательно испортилась, почти без перерыва лил дождь, ветер клонил к земле подросшие во дворе березки, а столбик термометра упал до пятнадцати градусов.

Общение с внешним миром свелось к телефонным звонкам. От Нины я узнала, что дела у Гаврилова идут неплохо, и порадовалась. Лерка, конечно, тоже мне позвонила.

– Злишься? – поинтересовалась она со вздохом, я послала ее к черту, а она принялась канючить: – Это все из-за твоего брата, обидно мне стало – на опасное дело мы вроде бы вместе ходили, а беспокойство о тебе одной. Вот и захотелось сказать кому-нибудь гадость.

– Слушай, может, ты собаку заведешь, исключительно с этой целью? Собаки бессловесны, по-моему, это очень удобно.

– Не очень, – хмыкнула Лерка. – Они кусаются.

– Боюсь, если ты будешь продолжать в том же духе, я тоже начну кусаться.

– Ладно, давай я приеду?

– Нет, не давай. Во-первых, дождь, во-вторых, я еще не готова любить тебя долго и счастливо.

– Я же объяснила: во всем виноват твой брат.

– Слушай, может, тебе любовника завести? – предложила я.

– Я уже думала об этом, ничего не выйдет. Дело в том, что я однолюбка.