Альберт Байкалов - Зловещий детдом Страница 31

Сначала Колган ощутил себя каким-то бесформенным, рваным облаком неприятных ощущений в черноте невесомости и тишины. Постепенно оно обретало форму, которая наливалась едва заметной, пульсирующей болью. Наконец Колган понял, что лежит на спине. Некоторое время он пытался сообразить, что стало причиной его состояния. Отяжелевшие и липкие мысли путались. Он отчетливо помнил рывок за ноги и полет. Но кто и зачем это сделал? Колган разлепил глаза и увидел над собой мутное светлое пятно, на фоне которого плавали какие-то радужные бисеринки. Колган закрыл и снова открыл глаза. Бисеринки повторили движения кончиков ресниц. Он понял, что это мелкие брызги воды. Между тем пятно быстро обрело форму сморщенного лица. Еще немного – и Колган узнал Зыбина. Его верхняя губа распухла и была в крови. Одновременно затылок стал наливаться сонной тяжестью. Колган словно только что разгрузил железнодорожный состав угля и прилег. Причем работал так, будто если бы он не успел это сделать или не смог, его бы тут же расстреляли.

– Ты что со мной сделал, отец? – спросил Колган и, наконец, все вспомнил: – А ты молодец!

– Живой! – обрадовался старик. – А я уже за фельдшерицей нашей собрался бежать.

Колган снова открыл глаза. Странная, тошнотворная боль сменилась шумом. Это оказалось терпимым, и он, насколько мог, огляделся. Судя по всему, пока они в доме были одни.

– Я долго был без сознания? – не узнав своего голоса, спросил Колган.

– Пяти минут нет, – покачал головой Зыбин. – Я до выварки дошел, набрал воды, плеснул тебе на лицо, ты и застонал.

Только после его слов он понял, что одежда на груди мокрая. Стала ясна и причина появления брызг.

– Чем это ты меня так? – пытаясь понять, что предпримет после такой его выходки старик, спросил Колган.

– Ты сам затылком об пол навернулся, – лицо Зыбина удалилось.

Колган понял, старик не успел никого позвать на помощь. Нужно было во что бы то ни стало брать реванш. Он резко выпрямил руки, схватил старика за ворот куртки и потянул к себе, одновременно оторвавшись от пола. Все произошло настолько быстро, что Колган от неожиданности уткнулся носом ему в щеку. Его охватила такая ненависть, что захотелось вцепиться в это ненавистное лицо зубами. Он обхватил правой рукой старика за шею и перевернулся. Зыбин оказался под ним. Непонятно почему, но старик почти не сопротивлялся. Колган навалился на его голову всей своей массой и замер. Зыбин лежал, лишь тяжело дыша.

Продолжая прижимать голову Зыбина к полу, Колган подтянул под себя колени и приподнялся:

– Не делай глупостей…

– Отпусти! – прохрипел старик.

Колган медленно встал и сделал шаг назад.

Зыбин перевернулся на живот. Его лицо покрылось розовыми пятнами, а губы стали синими. Тяжело дыша, он встал на четвереньки.

Колган решительно шагнул к нему, наклонился и взял под руку, однако, прежде чем поставить на ноги, еще раз предупредил:

– Только без фокусов!

С этими словами он потянул его вверх. Оказавшись на ногах, старик выпрямил руку и уперся в печь. Колган осторожно отпустил его. В тот же миг его взгляд упал на образа. Это был складень. Сделанный в виде раскрывающейся книжки, на деревянных основаниях которой были наклеены напечатанные типографским способом лики Николая Чудотворца и Божьей Матери. Ничего особенного. Такие продаются при каждой церкви. Он стоял на небольшой полочке в углу над холодильником. Однако наметанный глаз различил, что покрашенная голубой краской стенка справа от него слегка отличается цветом. Так, как будто за складень часто запускали руку.

Колган покосился на Зыбина, шагнул к холодильнику и протянул руку.

– Цыц! – старик бросился к нему.

Но не было в его движениях того порыва, что в начале. Скорее это были действия обреченного и смирившегося человека. С одной стороны, он знал, что нужно любой ценой остановить оказавшегося в его доме человека. С другой – успел убедиться, что не в состоянии противостоять ему и любые действия будут обречены на провал.

Колган оттолкнул Зыбина и взял складень. За ним лежала связка ключей.

– Ну, вот, – беря с полочки простенький брелок, усмехнулся он. – А ты боялся!

Зыбин схватился за сердце.

– Ну уж нет, – Колган взял его под руку и поволок на улицу.

Однако на пороге вдруг вспомнил, что разулся. Толкнув старика на табурет, взял с подставки для обуви ботинки.

– Зачем тебе ключи от квартиры? – слабеющим голосом спросил старик.

– Ты знал, что Ткачевы собираются усыновить племянника Льва?

– Конечно! – оживился старик. – Они мне сразу все сказали. А недавно звонили и говорили, будто и мое согласие будет необходимо.

Неожиданно в голове Колгана возник план. Он вдруг придумал, как сделать так, чтобы старик хотя бы до утра был покладистым и не пытался напакостить.

– Я настоящий отец ребенка, – придя в восторг от собственной идеи, объявил Колган. – Но они об этом не знают…

– Как же так? – старик подался вперед.

– Просто, – продолжал врать Колган. – Ольга, жена брата Льва, изменяла мужу со мной. И вообще, она собиралась его бросить и ко мне уйти. Но не успела. Он погиб. Потом, как понимаешь, не с руки было это признавать. Родителям его и так худо.

– Эко, как жизнь может обернуться! – не удержался и воскликнул старик. – Как в Санта-Барбаре!

Колган не понял, при чем тут мексиканский город, однако охотно с ним согласился:

– Да, так…!

– Все равно я тебя не пойму, – нахмурился Зыбин. – А ключи зачем?

– Хочу пока у них паспорта и свидетельство о браке украсть, – завязывая шнурки, врал Колган. – Им без документов усыновить племянника не дадут. А пока они их будут восстанавливать, я отцовство докажу и сына заберу…

– А разве нельзя по-другому? – растерялся старик. – Ведь как ни крути, Лев все равно узнает, что ты его брату рога наставлял…

– Пусть он лучше узнает позже, когда эмоции улягутся, – Колган выпрямился. – А так начнут по судам таскаться, и себе, и мне нервы портить.

– И ты из-за этого весь сыр-бор задумал? – покачал головой Зыбин.

– А как ты хотел, отец? – Колган подошел к нему вплотную. – Сын все-таки. Сам знаешь, смысл жизни!

С этими словами он снова подхватил старика под руку и помог встать со стула. Зыбин странным образом ослаб. Он едва передвигал ногами. Колган практически на себе пронес его через темную веранду, стащил с крыльца и подвел к сараю:

– Открывай!

Старик безропотно сунул руку в карман, вынул ключ и склонился над замком. Через мгновенье звякнул навес и скрипнула дверь. Войдя в черноту сарая, Колган запоздало схватил старика за плечи, опасаясь, что он может шагнуть в сторону, раствориться в этой темени, а потом нанести ему удар чем-нибудь тяжелым…

Щелкнул выключатель, и Колган зажмурился от ослепившего его света.

– Может, отпустишь? – спросил Зыбин.

Колган убрал с его плеч руки. Зыбин подошел к стене с инструментом.

Колган взял лежащий в углу обрезок трубы и сел на черный от грязи и масла табурет.

Старик заново разложил на стеллаже инструменты, надел войлочные перчатки и стал откручивать крышку головки цилиндров. Работал он споро. Колган кое-что смыслил в ремонте. Прекрасно понимая, что Зыбину ничего не стоит устроить ему пакость, он не сводил глаз с его рук…

Матвей одернул куртку, поправил галстук. Он не ошибся, форма старшего лейтенанта была как раз. Скомкав свои штаны и рубашку, Матвей забросил их через «кормушку» в камеру. Немного подумав, отправил туда же и удостоверение полицейского. С одной стороны, форма ему нужна была лишь для того, чтобы покинуть пределы ИВС. С другой – такой жест будет слегка успокаивать занятых его поиском полицейских. Он дает им основание быть уверенными в том, что беглец не намерен использовать форменную одежду в преступных целях. Хотя Матвей был далек от мысли, что из-за этого они будут его хуже искать. Вернул корочку, больше повинуясь странному порыву. Ведь по сути, только благодаря им он одной ногой на свободе. Нет, Матвей был уверен, что при любом развитии событий найдет способ покинуть эти стены. Ведь главное произошло, он сейчас за пределами камеры. Матвей обучен находить выход из ситуаций даже намного хуже той, в которой очутился сейчас. Нельзя, конечно, сказать, что эта задача оказалась простой, но и не такой сложной, и чем-то смахивала на обычные занятия по выживанию.

В комнате дежурного надрывался телефон. Матвей поднял и опустил трубку на аппарат. Оглядев пульт, окинул взглядом стены. На глаза попалась нарисованная черной тушью схема эвакуации из ИВС на случай пожара. Красными стрелками были обозначены пути движения. Матвей подошел ближе. Одно крыло здания занимали камеры. Они делились по категориям. Большая часть предназначалась для задержанных по административным статьям и лишь две для подследственных. Одну из них только что покинул Матвей. В конце коридора штрафной изолятор, в который он «поселил» дежурную смену. Через стенку две следственные комнаты. Стоило ли говорить, что из этой половины здания побег невозможен? Окна оборудованы массивными решетками и выходят во внутренний двор. Матвей перевел взгляд на вторую часть плана, и некоторое время завороженно смотрел на кабинет начальника. Он выходил окнами на улицу плюс располагался дальше всех от входной двери, где стоял караульный.