Сергей Зверев - Кидала Страница 32

— Пора снова привыкать к «запреткам», — пробормотал он, рассматривая на ладони неглубокий порез.

Сверху кирпичной кладки спецами Харгривза был налит разогретый битум, и в него насыпаны осколки битых бутылок. Застыв, битум превратился в окаменевший клей, намертво схвативший торчащие в разные стороны куски стекла. Любой, кто пожелал бы сесть на забор, будь то папарацци, коих кружило вокруг дома, кстати, немало, или просто бестолковый вор, он порезал бы себе не только руки…

Помимо «стеклянной ловушки» под забором с внутренней стороны была разостлана спиралью проволока — небольшая хитрость инженерных подразделений всех армий мира, сам же забор просматривался из комнаты охраны дюжиной вращающихся под углом 120 градусов камер внешнего слежения.

Два года назад, перед рейтинговым боем в Вегасе Дауни-младшего с Хандрикосном, Малкольм привез Мартенсона в дом, угощал пивом и рассказывал о том, насколько хороша его система охраны.

Перемахнув через забор, Мартынов понимал, что попал в объектив одной из камер. Видел ли кто этот стремительный маневр или нет, было, конечно, важно, но гораздо более важным оставался тот бесспорный факт, что запись с этим перескакиванием с дерева на землю внутрь двора теперь будет храниться в архиве отдела охраны. Если появится необходимость прокрутить пленку и реконструировать каждый миг нарушения территории, то это будет сделано без труда. Именно по этой причине, перескакивая с дерева на усыпанный стеклом забор и соскакивая с него на землю, Мартынов не поленился накинуть на голову куртку. Очутившись на земле рядом с лежащими и спокойно наблюдающими за этими выходками доберманами, он оказался в «мертвой» для камер зоне — кромешной мгле между кустами так горячо любимого хозяином дома жасмина и стеной. Теперь, если кто просмотрит архивную запись, выяснится, что частную собственность мистера Малкольма нарушал человек в джинсовом костюме и неопределенного цвета кроссовках. Что за человек, непонятно. Он не был в тот момент настолько глуп, чтобы демонстрировать свое лицо занятой исследованиями комиссии.

— Ну, как дела, дружище? — поинтересовался Андрей, похлопав добермана по башке. Тот даже не моргнул. — Как там, внутри, под производной амфитамина? Я всегда говорил, что Америку уничтожит не Бен Ладен. Она убьет себя хот-догами и антидепрессантами. На воздухе больше гуляй, снимай стресс выпивкой, приятель, — посоветовал Мартынов второму доберману и нажал ему большим пальцем на нос. — Пи-и-ип!

Совершив этот абсолютно несерьезный для сорокадвухлетнего мужчины поступок, он вскочил на ноги и стремглав бросился к двери, преграждающей доступ в дом. И в тот момент, когда он зашел за простенок с цветами, растущими из клумб, вмонтированных прямо в крыльцо, и оказался в темноте, в дверном замке раздалось: «Пи-и-ип…», створка тяжело распахнулась, и на улицу с крыльца ссыпалось никак не меньше шести вооруженных «узи» головорезов.

Дождавшись, пока с крыльца спустится последний, Мартынов вышел из цветника и зашел в дом за секунду до того мгновения, когда ограничитель сработал в обратную сторону и захлопнул стальную створку.

И тут же заблокировал дверь изнутри сначала кнопкой на пульте, а после и стулом. Ножка удачно вошла меж ручкой и стальным полотном, и это вселяло надежду на нескорое возвращение в дом своры охранников. Надежда теплилась на знании: ножки стульев работы мастеров позапрошлого века не ломаются, как нынешние офисные стулья. В этом Мартынов не раз убеждался, ломая стулья о головы своих визави в роскошных домах и офисах Вегаса и Нью-Йорка.

Первым на его пути оказался начальник охраны Харгривз. Он стоял у своего стола в комнате для охраны и разговаривал с кем-то, скорее всего с хозяином, по телефону.

— Хай, — приветствовал его Мартынов и всадил ему в челюсть такой мощный свинг, на какой только оказался способен.

В голове Харгривза что-то хрястнуло, глаза мгновенно утратили блеск, и он кулем свалился под ноги советнику президента.

Через полминуты он уже лежал на полу в комнате отдыха. Разобравшись с Харгривзом, Мартынов вышел из комнаты отдыха и нос к носу столкнулся с Олдманом, которому тоже понадобилась трубка и который тоже с кем-то разговаривал, тоже скорее всего с Малкольмом.

— Вам что, заняться больше нечем?.. — машинально возмутился Мартенсон, свалив с ног помощника Харгривза хуком слева. — Базарите, базарите, базарите… А в это время через забор люди лазают…

Схватив последнего из руководства охраной дома, он оттащил его к Харгривзу.

— Олден, — надрывалась между тем болтающаяся на проводе трубка, — почему я не слышу криков охраны?! Почему прожекторы не освещают территорию?!

Поймав ее на лету, Мартынов ядовито сказал:

— Потому что освещение отключено, — это раз, и никто не знает, где я, — это два, — ему захотелось сказать еще что-нибудь, что окончательно вывело бы из себя Стива, и он придумал быстрее, чем договорил первую фразу: — И ты глупец, Стив, если до сих пор еще не на луне!

Больше всего президент «Хэммет Старс» не любил, когда кто-то сомневался в его разуме. И вряд ли до сих пор нашелся хотя бы один, кто заявил бы Малкольму в лицо, что он — глупец. Сейчас это случилось. Мартынову очень хотелось посмотреть, как его недавний босс отреагирует на это заявление, но все эти сцены были для Андрея сейчас вторичны. Главным было то, что он, торопясь наверх по широкой лестнице, точно знал, что успевает…

Если бы два года назад вместо того, чтобы пить пиво и расслабляться, он попросил хозяина показать дом и восхитился им, сейчас было бы гораздо легче. Сколько в доме людей? Где находится кабинет Малкольма?

Рассуждения все равно ни к чему не привели, и Мартынов, не раздумывая, ускорил бег вверх по лестнице. И между вторым и третьим этажом, а если быть более точным, то как раз между полотном Матисса и какой-то напольной вазой в футе от его головы раздался треск дерева, и огромная щепа хорошо просохшего за шестьдесят лет бука отлетела от стены.

Удивительно, что он не слышал выстрела. Отшатнувшись, Мартынов успел увидеть искаженное от злобы лицо президента и наведенный на него винчестер…

На этот раз, кулем сваливаясь на пол, Андрей хорошо расслышал звук, который издает оружие Малкольма при стрельбе. Резкий грохот прокатился по стояку с третьего этажа на второй, и новая порция лущеных щеп заметалась по воздуху, словно стайка летучих мышей.

Мартынов был на виду у своего врага как на ладони. Перекатываясь по полу и постепенно добираясь до лестницы, что теперь вела вниз, он слышал грохот выстрелов, дышал дымным порохом конца девятнадцатого столетия и прикрывал рукой лицо от летящих щепок.

Черт побери, металось в его голове, сколько в этом индейском ружье патронов?!Он помнил фильмы по романам Купера с мастером спорта ГДР по спортивной гимнастике Гойко Митичем в главной роли, а потому дожидался момента, когда раздастся щелчок, возвещающий о том, что патронник пуст. Вряд ли он даст Малкольму шанс спокойно набивать его патронами…

Это унизительное катание на полу под ногами врага завело Мартынова, и он, раздумывая, как завести своего визави, чтобы уравнять позиции, схватил с пола вазу и с силой швырнул через голову.

Грохот объемного полого предмета, расколовшегося спустя почти тысячу лет после его создания, был чем-то похож на одиночный удар Великого Ивана.

— Ублюдок, она же китайская!.. — заревел раненым бизоном Малкольм.

— Дерьмо, значит! — прокричал этажом ниже Мартынов, удовлетворенный тем, что негатив противника явно превышает его негатив.

Он поступал машинально, как на ринге. К противнику нельзя чувствовать злобы. Едва она появляется, уходит концентрация. Холодный расчет превращается в пылкую ненависть, и нет более подходящей почвы для погибели… Когда Мартынов на ринге в Вегасе чувствовал, что им овладевает неприязнь, он поступал так, как поступает каждый профессионал: короткий удар чуть ниже пояса, невидимый для рефери, но ощутимый для противника… Клинч, и — незаметный удар лбом в щеку боксера… чуть зажать локтем его руку и тут же — удар… В сцепке обхватить рукой шею и чуть придавить сонную артерию…

Арсенал запрещенных приемов неисчерпаем. И вот уже твой противник начинает впадать в ярость, и чем она сильнее, тем очевиднее результат, а значит, и крепче твое спокойствие.

— Я убью тебя, русский мерзавец!! — И Мартынов услышал над своей головой грохот армейского «кольта». Этот выстрел пистолета калибром 11,43 миллиметра не спутать ни с чем. Он звучит, как пушка.

Приготовившись прыгать вниз, если Малкольм начнет штыковую атаку, невооруженный Мартынов вдруг услышал, что внизу головорезы хозяина пытаются вломиться в дом, но получается это у них плохо. Дубовый стул держал натиск… Можно было пройти через запасный выход с тыльной стороны дома, но эта дверь по приказу Харгривза была заперта в ожидании Мартенсона. Отпереть ее можно было только изнутри, однако сделать это было, по-видимому, некому. С удовлетворением отметив про себя тот факт, что в доме нет никого, кроме их с Малкольмом плюс двоих в комнате отдыха охраны, но они — не в счет, Андрей начал осторожно подниматься по лестнице.