Павел Шестаков - Рапорт инспектора Страница 32

— Она показывала правильно.

— Да. Только подробнее всех. Они боялись, что настоящие свидетели не запомнят, перепутают. Ловко придумано и зло. Я не люблю таких людей, Трофимыч. Любое зло отвратительно, но хладнокровно рассчитанное — во сто крат. Впрочем, они уже начали платить по счету. Человек в квартире Редькина вызвал у нее страх. По-моему, она боялась его больше, чем нас.

— Кого?

— Не знаю. И не уверен, что Редькин убит. Но они уже не верят друг другу.

— Если один из них Редькин, у него должны были быть деньги. Денег мы не нашли, — рассуждал вслух Трофимов, — Следовательно, или их взял сообщник.

— Что подозревает Лариса.

— Или он спрятал их вне дома. Или…

— Мы плохо искали?

— Да, мы не думали о деньгах.

— Квартиру Редькина заселили? — спросил Мазин.

— На нее выдан ордер пенсионеру Шилохвостову с замужней дочерью. Он въезжает завтра.

Они одновременно подумали об одном.

Пустая квартира уже не Редькина, а не имеющего к его путаной судьбе никакого отношения пенсионера Шилохвостова, выглядела приветливее, чем заполненная жалким редькинским скарбом. Солнце освещало ставшую просторной комнату, в которой вот-вот должна была прийти другая, более счастливая жизнь.

Но у Мазина и Трофимова не было времени на философский оптимизм. А для оптимизма практического тоже не нашлось оснований. Доски явно не сдвигалась со своих мест с того момента, как приколотили их скорую руку торопливые строители, бетонные стены наглухо исключали возможность тайников. Стенные шкаф и антресоли в проходе между кухней и туалетом широко открытыми дверцами утверждали свою полную непричастность к преступным действиям. Из всех вещей Редькина на антресолях завалялся только разводной ключ, которым Трофимов и простучал стены и перегородки с быстро затухающим энтузиазмом.

— Да, похоже, если деньги и были, он хранил их не здесь.

— В сберкассе, скорее всего, — улыбнулся Мазин. Но почему она спросила — «Больше ничего не нашли?».

— Она тоже могла не знать. Преступники — народ не самый доверчивый.

Мазин оглядел пустую кухню. Сначала от двери, потом, подойдя к окну. Как и в тот раз, когда он разговаривал здесь с Ольгой, Мазин оперся рукой о батарею.

— Холодная. Так и не починили. Придется пенсионеру хлопотать.

— Что? — не понял Трофимов.

— Я говорю, что у Редькина на кухне не работам батарея.

И тут он увидел в руках Трофимова большой разводной ключ. То есть он видел его и раньше, но сейчас увидел иначе.

— Слушай, зачем Редькин держал этот ключ? Недотепа Редькин, у которого в квартире не было даже молотка, элементарной отвертки?

И Трофимов понял. Чутьем, как именовал он свою отрицающую силлогизмы логику. Не говоря ни слова, приладил он ключ, закрепил его, нашел точку опоры и нажал.

Узкий полиэтиленовый мешочек, который они вытащили, был туго набит свернутыми бумажками. В нижней части батареи оказался такой же.

— Не повреди упаковку, — предостерег Мазин, придется отчитываться.

— Еще бы, — засмеялся Трофимов. — Интересно, как бы поступил с деньгами Шилохвостов?

— Вот он-то и не должен ничего знать.

— Не хотите расстраивать старика?

— Волновать не хочу. Хочу уберечь от неприятностей.

Неприятностей у старика-пенсионера и у его дочери не случилось. Все обошлось отличнейшим образом, хотя и не совсем так, как предполагал Мазин.

Трофимов приехал к Шилохвостовым утром на другой день после вселения, но не самым ранним утром, а чуть припозднившись, когда дочка уже ушла на работу и застал одного отца, бодрого, оптимистичного пенсионера, очень довольного новой квартирой, балконом, где он предполагал развести цветы, и вообще жизнью. Согласно характеру старик встретил гостя доверчиво и доброжелательно, дверь открыл сразу, в глазок посетителя не разглядывал, а на замечание Трофимова о проявленной неосторожности махнул только рукой.

— Да кому я, старый пень, нужен? Разве мы богачи какие, чтобы на нас недобрые люди зарились? А если уж у кого нужда крайняя — пусть берут! Вещи, сынок, дело наживное.

Возразить было трудно, и старик воспользовался благожелательной паузой, чтобы изложить вкратце свои взгляды на жизнь и на отдельных людей, не особенно Допытываясь, кто такой его посетитель.

— Не люблю я, парень, разных нытиков, что вечно недовольные. Все им не так, все не по-ихнему. Мало о них государство заботится! Какие вот квартиры дают, а они, недовольные, жалуются, бумажки пишут. А я считаю, потерпи немного, и все тебе сделают.

— Точно, отец, точно, — согласился Трофимов, опасаясь, впрочем, что при такой непоколебимой вере в человечество старику будет трудно понять цель его визита.

— Вот и ты, небось, пришел по хорошему делу.

— Да что говорить? Пример тебе. Как сказали дочке: «Занимай квартиру!», она, конечно, первым дел смотреть. Бабы — они ж дотошные. Поглядела — жалуется. Говорит, на кухне отопление не работает.

Трофимов уловил неладное.

— А я ей: «Что за беда, если на кухне? Газом обогреемся». Ну, она бурчать. Сам понимаешь, с мужем не повезло, пилить некого. Меня начнет, так я стерплю, смолчу. Она побурчит, душу отведет, да и вину почувствует.

— Разве отопление не исправлено? — прервал его инспектор.

— Вот! Вот! — обрадовался Шилохвостов. — Верно говоришь — исправили! Въехали мы, а тут все в порядке. Я и упрекнул ее по справедливости: «Не стыдно тебе? На отца бурчала, добрых людей костила, а люди позаботились». Да что говорить? Час назад техник был.

— Какой техник? — спросил Трофимов, собственными руками пустивший воду в радиатор.

— С домоуправления. Представляешь, они исправили все, а в бумажках не проставили. Он и пришел.

— Кто?

— Да техник, я ж говорю.

— Какой он из себя?

— Молодой. В кепке, с усиками. Небольшого росту. У вас, говорит, батарея на кухне действует? А как же, отвечаю, в лучшем виде. Так он такой добросовестный оказался, не послушал меня, сам зашел, пощупал. А еще некоторые молодежь облаивают. Не такая, мол, да хулиганы. А я тебе скажу.

Трофимов больше не слушал.

— Куда ж ты? Зачем приходил? — удивился старик. — Вот чудорез!..

Настоящий техник оказался пожилым мужиком, с крепким запахом табака и чего-то еще, более крепкого. О Шилохвостове он слышал впервые.

— Въехать не успеют, уже жалуются, — не понял он, в чем дело, но посмотрев удостоверение Трофимова, за беспокоился, заподозрив неприятности. — Да что надо-то? Мы мигом. Я сейчас туда слесаря пошлю.

— Не нужно, — сказал Трофимов.

И поспешил к машине.

Мазин выслушал его внимательно и быстро оделся.

В общежитии Белопольской не оказалось, в театре тоже.

— Давай на водную станцию, — приказал Мазин. — Больше некуда.

9

Выйдя из квартиры Шилохвостова, Лариса Белопольская — а именно ее принял за молодого техника доверчивый пенсионер — впервые ясно поняла, что положение ее безнадежно. Она вошла в кабину лифта, механически сдернула парик, отклеила усы и расправила волосы. Старушка, стоявшая у подъезда с детской коляской, проводила взглядом девушку в джинсах и спортивной куртке, покачав головой: «Ну и одеваются, прости господи, чи парень, чи девка — не поймешь! И о чем только думают?!». Но если бы старушке сказали, о чем думает эта девушка, старуха бы, наверно, не поверила своим ушам.

Назвать то, что творилось в голове Ларисы, мыслями было трудно. Это было отчаяние. «Что же мне делать? Спасите меня!» — хотелось ей закричать на всю улицу, но ужас ее положения и заключался именно в том, что крикнуть было нельзя. Мимо нее проходили десятки людей: одни — не обращая внимания, другие — оглядывая с интересом, третьи, как старуха с внучкой, — неодобрительно, но все они были жителями иной планеты, на которой и она когда-то жила, не то вчера, не то миллионы лет назад, — когда, невозможно подсчитать. Навстречу шли обыкновенные люди с обычными целями и устремлениями: купить макароны, приобрести билеты на эстрадный концерт, утаить троячок от жены, Доказать свою правоту начальнику. У кого-то из них были неприятности и несчастья — болезнь, неудавшаяся любовь, кто-то, возможно, потерял близкого человека. Но и они были не такими, как она. Их поддерживали, понимали, им сочувствовали. Она же была одна, хотя она еще казалась свободной и могла свернуть в любой переулок, выпить стакан виноградного соку или зайти на выставку японских акварелей, она была обречена. Игра обернулась трагедией. И безысходный ужас трагедии заключался в том, что Лариса даже не знала, от кого ей спасаться. Два человека страшили ее, но ненавидела она одного. Нет, не Мазина, который пришел неожиданно в то пасмурное утро, когда она, еще не проснувшись толком, нежилась под одеялом. Пришел, и она увидела обыкновенного, с виду совсем не страшного, средних лет мужчину, увидела, но не поняла его взгляда, в который нужно было всмотреться и сообразить, что этот неторопливый и уступчивый человек поймет все, что она сможет выдумать, чтобы обмануть его.