Игорь Гриньков - Криминальная история Страница 33

Племянник писателя не выразил восторга по поводу такого компромисса, унизительного для его правдолюбивой натуры, но и отказываться не стал. Ведь, дядя родной просит, а не уважить старшего родственника — не в народных обычаях.

Придя к консенсусу, хлопнули еще по рюмашке ароматного.

По дороге из общежития друг писателя выплеснул все, что накопилось на душе:

«Хорош у тебя племянничек! К нему не самые последние люди с поклоном явились, а он нос воротит. И откуда такая молодежь берется? Вроде, в армии отслужил, понятия должен иметь. Я тебе, братан, скажу: это перестройка все вверх дном перевернула! Чует мое сердце, дальше еще хуже будет! Хлебнем мы горюшка с этой демократизацией и гласностью! Наш народ ведь только кнут и пряник понимает».

Следующий случай вообще никак не мог оказаться в книге о положительном герое-милиционере, разве что, годился для уголовного разбирательства. В это время друг писателя занимал очень высокую должность в своем министерстве — курировал следствие всей республики. А произошло событие незаурядное, на границе с Дагестаном наши Гаишники остановили питерскую иномарку, багажник которой был набит серебряными слитками Гохрана, а на каждом из них стояло государственное клеймо. Этих серебряных слитков-кирпичиков оказалось на астрономическую сумму в денежном эквиваленте. Жулики из города на Неве проехали пол-России и почти всю Калмыкию, а путь свой держали в известное дагестанское селение Кубачи, где прославленные своим искусством мастера изготавливали из серебра кинжалы, кубки, кувшины-кумганы и прочие предметы-шедевры.

Вот вам и Гаишники, в которых каждый норовит плюнуть и бросить комок дурно пахнущего навоза: и водителям на дорогах от них никакой жизни нет, а дагестанские «фуры» так вообще они «бомбят» чуть ли не на ходу! А тут, видите, проявили принципиальность, хотя каждому прямо на месте была предложена взятка в виде новенького легкового автомобиля. Поэтому, при написании картины мира следует остерегаться использовать только две краски, черную и белую, что уместно для художественной графики, а жизненная палитра богаче и состоит в основном из полутонов.

Остальное литератор Н. слышал только из достоверных источников. Хотя, всем хорошо известно, что наиболее недостоверная информация исходит именно из пресловутых самых достоверных источников. Но в данном случае больше полагаться писателю было не на что, друг детства никогда ни словом не обмолвился об этой темной истории.

А СДИ (самые достоверные источники) сообщали следующее. Было возбуждено уголовное дело, питерских контрабандистов посадили в СИЗО, а серебряные слитки, основное вещественное доказательство, до конца следствия поместили в банк. После суда они должны были быть возвращены государству. Дело вел ведущий следователь следственного отдела, а непосредственно курировал его ход начальник отдела, друг нашего писателя. Перед окончанием следствия он, якобы, вызвал к себе следака и предложил в устной форме, без издания письменного распоряжения или приказа с подписью, затребовать вещественные доказательства из банка для проведения еще одной, какой уже по счету, экспертизы. Подчиненный не посмел ослушаться, и серебро переместилось из хранилища банка в следственный кабинет. А потом случилось нечто метафизическое,… оно дематериализовалось!

Самые достоверные, но недоброжелательные источники утверждали, что начальник отдела сбагрил эти слитки по цене черного лома своему корефану — предпринимателю, а тот придал нужное направление серебряному потоку; вырученные денежки компаньоны потом поделили поровну. В качестве косвенного подтверждения этой гипотезы приводился факт, что примерно в это время начальник отдела закончил строительство компактного двухэтажного особнячка с лифтом. Поднимать по лестнице упитанную тушку с жирной холкой общим весом за сто килограммов, при росте метр вместе с фуражкой и ботинками, было уже тяжеловато. И, вообще, на производственных совещаниях с подчиненными нач. отдела вел себя хамовато: ругался нехорошими словами в присутствии женщин-сотрудниц, крутил перед лицом некоторых дули, расшвыривал по кабинету служебные бумаги, поданные на подпись.

Разразился жуткий скандал. Поскольку никаких письменных распоряжений руководителя отдела не оказалось, все стрелки были переведены на слишком исполнительного следователя, в отношение которого прокуратура возбудила уголовное дело. Его отстранили от работы и он, погрузившись в состояние полного уныния, запил по-черному. От нижнетагильского лагеря для сотрудников милиции следователя спасли психиатры, обнаружившие у него редко встречающееся душевное заболевание. Его, естественно, определили в сумасшедший дом.

Очевидцы свидетельствовали, что пациент часами просиживал в позе лотоса на больничной койке, не мигая, смотрел в одну точку и через равные промежутки времени произносил загадочное слово: «Замочу!»…

«Стоп!», — сказал себе писатель Н. Хватит ковыряться в лабиринтах памяти, это только уводит в сторону от магистрали.

Тема выбрана? Выбрана.

Общая идея есть: страна может жить безмятежно, пока ее внутреннее спокойствие охраняют достойные люди в милицейских мундирах, идейные, бескорыстные, настоящие профессионалы своего дела, с горячими головами и холодными руками, тфу!.. с холодной головой и горячим сердцем!

Главный герой, то есть, его прототип, в наличии. Прозаик Н. был теперь уверен, что субботняя встреча с ним много даст для будущей книги. Наверняка, он сам расскажет много интересного из своей богатой событиями жизни. Потом, в газетных вырезках из папки, несомненно, обнаружатся факты многих его героических деяний, а, может быть, и подвигов! Наконец, для чего писателю творческая фантазия? Право на художественный вымысел, кажется, еще никто не отменял!?

Удовлетворенно потирая ладони, писатель Н. приступил к придумыванию названия книги. Это только дилетанту кажется, что найти название — дело плевое. Отнюдь! Это, можно сказать, самое сложное, ибо в названии должна прозвучать и тема, и идея произведения, квинтэссенция, выражаясь культурным языком. В крупных столичных газетах в прежнее время даже существовала штатная единица — «хедлайнер» — придумыватель заголовков.

Целый тетрадный лист испещрил писатель разными вариантами названий, их комбинациями, придирчиво отбраковывая не очень удачные. Наконец, его взгляд остановился на одном из них, творец одобрительно оценил его оригинальность, лаконичность и завершенность, после чего трижды подчеркнул красным карандашом — «На страже закона и порядка!».

Февраль, 2010 г.

ЛОЖКА ДЕГТЯ

Автора этих строк не раз упрекали в очернительности действительности, особенно, когда речь идет о правоохранительных органах, здравоохранении и некоторых других структурах. Выдвигались предположения, что автор страдает аберрацией (нарушением) зрения, в частности — безнадежным дальтонизмом, вследствие чего постоянно путается в цветовых ощущениях.

В свое оправдание хочу сказать, что эти обвинения справедливы лишь отчасти. Со зрением у меня, отвечу прямо, все в порядке, если не считать возрастную дальнозоркость. Внимательный читатель обязательно заметит, что пасквилянтские мотивы сопровождают в основном сюжеты из прошлого, иногда, недалекого, но прошлого. А действительность сегодняшнего дня, несомненно, светлая, и, по мере продвижения нашего общества вперед, светлость эта возрастет многократно до полной лучезарности. Думать иначе могут только негативно ангажированные люди, умышленно не замечающие положительных изменений, происходящих в нашей повседневной жизни, в политике и экономике. Действительно, людям ведь хочется позитива!

Поэтому очень тянет написать об этом безоблачном настоящем, реабилитировать себя в глазах немногочисленных читателей. Но склочность и вздорность натуры опять заставляют искать ложку и банку с дегтем, чтобы в незамутненную прозрачность чистого меда в очередной раз замешать не одну, а, на этот раз, даже две ложки черной, вонючей дряни, которой раньше смазывали колеса телег, бричек и всяких подобных тарантасов.

Ложка первая. В старые добрые доперестроечные времена… Впрочем, кому не нравится такое начало, могут читать — «в жестокие тоталитарные годы лихолетья, когда свобода личности подавлялась монстром государственной машины…». Так вот, во времена, кому какие по душе, директором городского колхозного рынка был человек с типично украинскими именем, отчеством и фамилией, Абрам Иосифович Неголяк. Личность, можно сказать, легендарная и противоречивая. Для ближайших друзей, которых у него, по должности, водилось множество, он откликался просто на Еську, что говорило об отсутствии чрезмерных амбиций и простоте в общении. Хотя, простота эта носила избирательный характер, для большинства остальных граждан он оставался Абрамом Иосифовичем, уважаемым и полезным человеком.