Юрий Иванов-Милюхин - Валютчики Страница 33

— Мыслящий человек должен представлять особый путь России именно так. Слишком огромны жернова, чтобы как следует раскрутить. Ленива и медлительна лошадь, чтобы по настоящему понукать.

— Желаю удачи. Пойду на рынок, глядишь, ребята предложат чего интересного.

— К ним несут охотнее.

Рябой вскоре никогда больше не появится на базаре. Вести о его смерти долго не будут верить. Наверное, Господь рассердился на то, что бригадир стал барыжничать. Теперь душа его с перекладины креста на куполе наблюдала за суетой земных червей, не подозревающих о жизни в других измерениях. Или так устроен мир. Здоровые чаще покидают его, хилые улитками доползают до финиша. Но какой мудрец подскажет, где пустяк, а где крупица золота! Все зависит от изначально внедренной Природой матрицы. Души. Редко от отца с матерью, от учителей. Душа…Душа…Странные мысли заполнили голову, заставив раствориться окружающий мир. Не раз подбирался к этой теме. Не единожды на ней спотыкался. И все — таки…

…А если мы идем по извилистому, главное, ложному пути? Все намного проще. Снова возьмем человека. Он двигается, думает, живет до тех пор, пока в жилах течет кровь. Кровь застывает, человек умирает. При чем здесь душа? Кто ее придумал, где находится? Вот телевизор. Он набит радиодеталями, другими модулями, как смертный органами. Если воткнуть вилку в розетку, ящик заработает. Можно переключить на разные каналы, сделать тише, громче, ярче, темнее. Телевизор действует от электроэнергии. Это кровь, снабжающая узлы питательными веществами. Как человеческая кровь его внутренности. Если отключить ток, ящик умрет. Где у телевизора душа? Среди диодов с триодами? Еще странность Побывавшие за порогом смерти люди рассказывали, что уходя из бытия, они летели по длинной трубе, тоннелю, в конце которого виднелся выход, светился божественный свет. Когда выключаешь некоторые марки телевизоров, особенно ламповые, яркость со всей площади собирается как бы в световую трубу, превращаясь в светящуюся точку в центре экрана. Дальше о ее полете в глубь прибора ничего не известно. Но не наводит ли это на мысль об аналогии с умирающим мозгом? Если человек уходит из жизни при памяти, мозг отключается тоже постепенно. Как экран в телевизоре. Тогда о какой душе заводить разговор, когда вещи собраны по образу и подобию самого изобретателя — человека. Поршни в двигателе внутреннего сгорания работают как клапаны в человеческом сердце, насосы гонят по трубам — жилам воду, нефть. Кровь. Шатуны на колесах электровоза пашут как локтевые, коленные суставы. Современные компьютеры уже способны заменить мозг. Примеров много.

Ответа на один вопрос как не было, так и нет. А есть ли у человека душа, если о ней столько разговоров? Может, он всего лишь такая же, как те железные, машина. Только биологическая.

И еще, совершенно не существенный, вопрос. Телевизор получает ток от розетки. А где находится подключатель для человека? Впрочем, сейчас выпускается множество приборов, работающих от батареек. Логично допустить, что человек рождается с аккумулятором, позволяющим функционировать без подпиток до семидесяти — восьмидесяти лет.

Но телевизор сделал человек. Он придумал и батарейки. А кто сотворил?..

Совсем просто. Вначале планета состояла из газа. Он уплотнился, стал водой, которая, в свою очередь, утвердилась в земную твердь. Вселенную, буквально все, пронизывают короткие волны. Вода набегала на сушу, качала атомы, молекулы. Через миллиарды лет они проснулись, потому что в движении Жизнь. Сбросили панцырь, перевоплотились в инфузорий. Чтобы не быть унесенными течением, отрастили лапки. Уцепились. Возгорелась цепочка развитий, докатилась до человека — разумного. Миллиарды лет для Вселенной — всего ничего. Земле пять миллиардов лет. Человекоподобному существу пятьдесят тысяч лет, а цивилизации вовсе семь тысяч. Только в последние ничтожные один — два века люди шагнули по пути прогресса на невиданные в его — народа — истории высоты. До космоса. Неизменным остался главный творец. Волной набегающий и откатывающийся Поршень. Ему возносят молитвы все религии мира. Туда — сюда, вверх-вниз, вперед-назад. Короткими волнами… Противоречивыми. Чтобы не забывать, не отрываться от главного — Матрицы. Истины.

Существа разумные развились по закону Природы, Вселенной. Откуда взялись волны? А кто сотворил?…

Да есть ли все это на самом деле? Душа, загробная жизнь, Сам Господь! Не придумали ли мы Непознаваемое сами? Не потому ли оно Недоказуемое, что доказывать нечего? Возьмем йога. Ведь он не общается с высшим Разумом. Он уходит в подсознание. То есть, в замкнутый круг. Как в «Солярисе», хорошо экранизированном Тарковским. Герой не возвращается на Землю, потому что планета не отпускает его. Так и мы вертимся в небесных сферах с божествами, другими измерениями в себе. Не выходя за границы собственного мозга. Черепа. А вокруг натуральная обыденность. Простая Жизнь, не оставляющая нас ни на шаг. От Рождения до Смерти…

Случай со Слонком оказался началом затяжного сезона крысиного промысла перекачанных наркотой ублюдков. В машине совместных действий срастившихся с криминалом органов правопорядка что-то разладилось. Не раз и не два подходили сыто выглядевшие товарищи — представители соперничающих группировок, заводили разговор о том, кому и много ли отстегиваю. Я отмазывался малозначительными фразами, просил последить, во сколько прихожу, во сколько ухожу. Мол, не по адресу обращаетесь. Когда принимались давить, за остальной информацией отсылал к бригадиру. Парни морщились, но не наглели. Заметил двух лет по восемнадцать — двадцать пацанов с шелухой от семечек на губах. Они появлялись то к началу работы, то к ее концу. Или приносили доллары с марками на обмен в середине раскрутки. Не выбивали не расспрашивали, не добивались. Мозолили глаза неряшливым видом. Рассказал однажды возникшему с растерянным выражением на лице Призраку.

— Работаешь и работай, — отстранился тот. — На хрен никому не нужен.

Заметил насмешливые взгляды маячивших возле квасной бочки пацанов. Подумал, носить все деньги не следует. Останусь в живых, что-то сбережется на первое время. При условии, что возьмут на гоп-стоп на улице или в подъезде. Ворвутся в квартиру — ловить будет нечего. Бешеных собак пристреливать было бы необходимо ради одной цели — чтобы носимая ими зараза не распространялась дальше. Таких плодится больше положенного.

Напротив с сожительницей торговал овощами со свиными ушками Коля. Заметив мое нервозное состояние, легко поднял налитое салом тело с маленькой скамеечки. По случаю надвигающегося дня десантника, он был в летнем тельнике. После ссоры с Олегом часто подскакивал за поддержкой. Дело в том, что во время очередного загула Коля решил развестись с сожительницей, у которой жил. Взвалив на горб складной диван, пронес несколько кварталов, приставил к двери Олеговой квартиры. Когда тот вышел, предложил купить нужную вещь. Олег отказался, посоветовав отволочь обратно. Коля пробурчал, пусть друг примет диван как подарок. Тот согласился с условием, чтобы потом без претензий. Ударили по рукам, обмыли не одной бутылкой водки. Утром Коля проснулся дома на полу — у Олега места не хватило. Половина с сыном едва умещались на старинной прабабкиной кровати. С похмелья Коля пошел к Олегу за диваном. Но бывший афганец отказался отдавать приобретенное, пояснив, что успел присобачить дополнительные ножки. Ссора едва не переросла в драку. Позже каждый доказывал, кто прав. Я принял сторону Олега. Никто не просил тащить из дома и раздаривать постельные принадлежности. К тому же, диван всучили насильно. Коля злился, но дружбы терять не желал. Он, сожительница, периодически подходили с просьбой повлиять на Олега. Спать на полу было неудобно.

— Замечаю, обкладывают, — протянул руку Коля. — Отобьешься, или подстраховать?

— Чем ты поможешь? — хмуро ответил я. — Провожать не будешь. Засаду если в подъезде устроить. Они, вроде, не наглеют.

— Упреждающий удар. Вон тех промесить, чтобы на больничных койках повалялись.

— Наблюдают за валютчиками, выходящими через эти ворота. За ними группа боевиков. Здесь возможен один ход — ждать. Глядишь, менты с криминалом через бригадира договорятся.

— Ну… решай, старый, — сделав выражение лица зверским, Коля откачнулся. — Пойду пообщаюсь. Тягостно торговать поросячьими ушками.

— С Олегом бы помирился.

— Вопрос остается открытым, — разозлился еще сильнее Коля. — Ты помочь не желаешь.

— Сам виноват.

— Разберемся…

Со стороны, где маячили пацаны, раздались нечленораздельные звуки. Один пулей проскочил в распахнутые ворота. Второго Коля волочил носом по мощной груди, медленно раскрашиваясь в бордовый цвет. Я не выдержал. Уцепив за воротник шведки, оторвал парня от начинающего звереть кандидата в десантники. Дал в спину пинка. Коля попытался перехватить ублюдка, но я облапил запястье: