Владимир Константинов - Жестокие игры Страница 33

— Добрый вечер! — воскликнула она, радушно улыбаясь и протягивая мне красивую холеную руку. — Очень рада вас видеть!

— Здравствуйте! — ответил я и поцеловал ей руку, очень близко рассмотрев золотое кольцо с большим карат в пятьдесят (никак не меньше) великолепным изумрудом. И вообще, «цацек» на мадам было навешано придостаточно. Это и часы-браслет, и колье, и сережки. И все, заметьте, из превосходных изумрудов. Живут же буржуи! А тут, чтобы купить приглянувшееся обручальное кольцо с крохотным бриллиантом, я вынужден откладывать деньги с получки.

— Я вас таким себе и представляла, — сказала Верхорученко и загадочно помахала мне длинными ресницами.

— Сочувствую! — скорбно вздохнул я.

— Отчего же? — забеспокоился её правый глаз. Левый же оставался совершенно бесстрастным. Похоже, что у неё и полушарии «окрашены» в разные цвета, каждый работает в автономном режиме.

— Ну как же. Однажды нечто подобное я увидел во сне. Так потом, не поверите, больше месяца мучился бессонницей.

— Сережа, прекрати! — сказала Светлана строго, но глаза у неё смеялись от моей импровизации.

— Хорошо. Больше не буду, — сказал покорно. — Только не надо, Светлана Анатольевна, лишний раз подчеркивать — кто у кого под каблуком. Это негуманно.

— А вы интересный, — сказала «Миссис Мафиози — 99» серьезно и несколько удивленно. Она никак не предполагала, что такой великовозрастный дядя, следователь, да ещё генерал, может быть настолько несерьезен.

— Я такой, — тут же согласился.

— Говорят, что человек, подшучивающий над собой, обладает отменным нравственным здоровьем, — выдала мадам очередную глупость с очень умным видом.

— Опять, наверное, кто-то из великих? — спросил я.

— Что, простите? — теперь уже забеспокоился её левый глаз.

— Сейчас принято подстраховываться авторитетом великих людей. Ведь их трудно заподозрить в чем-то таком. Верно?

Лицо Людмилы Яковлевны слегка порозовело. Радушие на нем сменилось недоумением. Зеленый глаз потемнел, пропитавшись сомнениями относительно моего психического здоровья и нравственного благополучия, и стал походить на старое, сплошь затянутое тиной и ряской, болотце.

— Что же, пойдемте, — сухо сказала она, указав рукой направление. Повернулась и поплыла лебедушкой в конец банкетного зала, бережно, как до этого — радушие, неся свои сомнения и обиду. Ее самолюбию был причинен значительный урон, и мадам очень от этого страдала.

В зале были накрыты шесть столов, за которыми сидели преимущественно младшего и среднего возраста дамы и пожилые господа. Все они с любопытством, будто мы принадлежали к редкому виду млекопетающих, занесенному в красную книгу, нас рассматривали. В общем, это не так уж далеко от истины.

— Ты своими приколами сорвешь мне всю операцию! — горячо прошептала мне на ухо Светлана.

— Пусть знают наших, — прошептал я в ответ. — А то обвешалась дорогими «цацками», как ритуальное дерево аборигенов Таити — разноцветными ленточками, и думает, что она тут самая главная.

— Ты неисправим! — глубоко вздохнула моя невеста.

В это время мы достигли стола, за которым сидел представительный господин с очень значительным лицом.

Моя интуиция сделала стойку и тут же выдала — «Он!» Похоже, что и на этот раз она окажется права. За наше многолетнее сотрудничество она редко меня подводила.

При нашем появлении мужчина встал и оказался почти моего роста, одернул полы шикарного пиджака, неуловимым движением поправил модный галстук и стал совсем походить на героя симпатичной открытки с легкомысленной надписью: «Люби меня, как я тебя».

— Знакомтесь, — сказала «Миссис Мафиози». Ее лицо все ещё было обиженным и потерянным, как у лишенного сладкого капризного мальчика.

— Владислав Юрьевич, — сказал он, протягивая мне руку.

— Сергей Иванович, — ответил, пожимая её. — А это, — я указал на Светлану, — если верить упорным слухам моих сослуживцев, — моя невеста Светлана Анатольевна.

Владислав Юрьевич усмехнулся, а его глаза, устремленные на Светлану, вспыхнули восхищением, а рот — белозубой улыбкой. Он поспешно, даже слишком поспешно, чем того предусматривал этикет, схватил её руку и запечатлел на ней очень откровенный поцелуй. Ни фига, блин, заявочки! Это мне очень не понравилось. По моему телу разом забродили мощные флюиды, возбуждая ревность и ещё что-то очень темное и очень тяжелое. И я понял, что этому господину с пошлой открытки ничего хорошего из общения со мной не светит. Я был готов даже в этом поклясться. Ага.

— Я вам откровенно завидую, Сергей Иванович! — сказал он, с сожалением отпуская руку Светланы.

Еще бы он мне не завидовал, когда даже я сам себе завидую. Это вам не какая-то там мадам Верхорученко — «Миссис Вторсырье», у которой одна оболочка и осталась. Это Светлана Козицина в скором будущем Иванова — и этим все сказано. Еще бы он мне не завидовал.

Но вслух сказал глубокомысленно:

— Поживем — увидим, есть ли тут чему завидовать. Может быть это лишь фикция, обман, фантом, мираж в пустыне. А при приближении он тут же растает.

— Светлана Анатольевна, вам с будущем мужем некогда будет скучать, — сказал с улыбкой Владислав Юрьевич.

— Это точно, — вздохнула она и улыбнулась в ответ.

Интересно, а что это они разулыбались друг другу? По моему телу вновь забродили ещё более мощные, чем прежде флюиды, возбуждая уже лютую злобу и жгучую ненависть к этому «очарованному страннику», любителю улыбаться чужим женщинам. Мне захотелось сказать ему что-то очень значительное и запоминающее. Но я опоздал.

Владислав Юрьевич встал из-за стола и, обведя зал значительным взглядом и дождавшись тишины, сказал:

— Просьба наполнить бокалы шампанским. Я желаю сказать тост.

Мне пришлось на время забыть о своих серьезных намерениях и заняться бутылкой шампанского. Когда бутылки были открыты, а бокалы наполненны, большой любитель улыбаться чужим невестам громко и торжественно, будто говорил речь на могиле усопшей, проговорил:

— Дамы и господа! Всех нас привело сюда знаменательное событие — день рождения нашей несравненной и очаровательной Людмилы Яковлевны! Глядя на её чудную красоту, невозможно не испытывать трепет и волнение, хочется петь романсы, читать ей прекрасные стихи. И я, с вашего позволения, попробую это сделать. — Он обратил к мадам свое породистое лицо и вдохновенно продекламировал:

"О женщина, твой вид и взгляд

Ничуть меня в тупик не ставят.

Ты вся — как горла перехват,

Когда его волненье сдавит.

Ты создана как бы вчерне,

Как строчка из другого цикла,

Как будто не шутя во сне

Из моего ребра возникла.

И тотчас вырвалась из рук

И выскользнула из объятья,

Сама — смятенье и испуг

И сердца мужеского сжатье".

Он наклонился и расцеловал «виновницу торжества» в обе щеки. Все получилось красиво и очень впечатляюще. Зал дружно встал, Раздались крики «Поздравляем!» и «Браво!». Причем большинство женщин кричали: «Браво!», выражая восторг пламенной речи оратора. Мадам Верхорученко зарделась, будто девочка, даже прослезилась от избытка нахлынувших чувств. Но, вспомнив, что этого ей никак делать нельзя, испуганно схватила дамскую сумочку, достала из неё носовой платок и промакнула им скопившуюся в глазах влагу. Приложила левую руку к рельефной груди:

— Спасибо вам, друзья! — Затем залпом выпила шампанское и, шандарахнув бокал об пол, провозгласила: — На счастье!

Это она, стало быть, рисовала образ этакой отчаянной и непредсказуемой в своих порывах девчонки. Только не поздно ли, мадам! В вашем возрасте это в лучшем случае смахивает на истерию, в худшем — на шизофрению.

Все засмеялись, загалдели. Видно, что к подобным штучкам мадам здесь давно привыкли. Мы со Светланой многозначительно переглянулись, выпили шампанского и, так как с утра берегли свои желудки для этого торжества, основательно принялись за холодные закуски. А поесть здесь было что. Очень даже было. Многое из того, что видел перед собой, я отродясь не пробовал. А потому спешил восполнить этот пробел.

— Сергей Иванович, а не выпить ли нам с вами водочки в честь знакомства, — неожиданно предложил Владислав Юрьевич. — Шампанское слишком, знаете ли, дамское вино. От него у меня изжога.

Я не возражал. Он наполнил рюмки. Обратился к Светлане:

— А вам, Светлана Анатольевна?

— Нет-нет, у меня ещё есть шампанское.

— За знакомство и его продолжение! — со значением сказал этот любитель высокой словесности.

Выпили. «Миссис Мафиози — 99» грохнула об пол второй бокал, сопровождая свои действия идиотским смехом и традиционным: «На счатье!» Дамочке его, счастья, явно не хватало. Ага.