Эхо ненависти - Виталий Михайлович Егоров Страница 34

– Сергей, она нас выгоняет. Пойдем отсюда, сейчас с ней разговаривать бесполезно.

Уже сидя в машине, сыщик спросил девушку:

– О чем она кричала?

– Да как всегда, о чем кричат тут многие: мол, этот Тарас боролся против москалей, и то и се. Дальше и не хочу говорить.

– Хоть фотографию успел взять с собой, – облегченно выдохнул оперативник. – Сделаем экспертизу и докажем, что возле мельницы стоит именно наш неизвестный со своей скандальной тетей и убитой им девочкой.

– Убитой девочкой?! – удивленно вскинула голову девушка. – А как ты узнал про это?

Приказав Андрею ехать к Мельниченко Олесе, Соколов вкратце рассказал историю восьмилетней давности, произошедшую в Трускавце. Ганна, схватившись за щеки, прошептала:

– Какой ужасный человек. Неужели не боится бога?

– Бога? – усмехнулся сыщик. – Дьяволу бог не указ.

Вскоре сыщик разговаривал с Олесей.

– Скажите, пожалуйста, как погибла ваша мама?

– А зачем вы заинтересовались этим делом? – удивленно спросила женщина.

– Мы задержали человека, который убил одну гражданку в Якутске. Он может быть причастен к убийству и вашей мамы.

– А кто он такой?! – оторопела женщина.

Соколов протянул женщине фотографию.

– Вы узнаете здесь свою маму?

Женщина пригляделась к снимку и неуверенно промолвила:

– Как мне кажется, девочка – моя мама. Рядом стоит тетя Лукерья, еще молода.

– Мальчика узнаете?

Олеся еще раз посмотрела на снимок и помотала головой:

– Нет, его я не знаю.

– Тарас.

– Такого не знаю.

– Фамилия Кабалюк.

– Кабалюк? Были такие, но сейчас никого из них не осталось. Они, по-моему, дальние наши родственники по линии бабки Лукерьи.

– Вот этот Кабалюк и убил вашу маму.

Женщина тяжело вздохнула, на глаза навернулись слезы.

– Товарищ милиционер, объясните мне, пожалуйста, как этот Тарас убил мою маму? Там же вроде бы задерживали другого человека, какого-то фронтовика. Правда, потом его отпустили…

– Тогда этого Кабалюка и задержали, но он жил по чужим документам. Я так думаю, что ваша мама опознала его, и он, боясь разоблачений, покончил с ней. Есть информация, что этот гражданин во время войны служил немцам.

– Немцам? А почему его не расстреляли?

– Он скрывался под чужим именем. Его после войны искали, но не смогли найти.

– И как мне быть? – спросила Олеся, смахнув слезу. – Писать заявление?

– Я вас сейчас допрошу, а в дальнейшем материалы относительно убийства вашей мамы будут переданы в прокуратуру Украинской ССР.

– Хорошо, допрашивайте, – ответила хозяйка, продолжая вытирать катившиеся по щекам слезы.

6

Оперативники были навеселе, на полу оставались пять бутылок горилки. Богдан встретил Соколова радостным возгласом:

– О, Серега! Как съездил?!

– Отлично! – ответил сыщик, обняв местного оперативника. – Я напишу справку-отзыв о том, что Чубатый помог установить опасного преступника. За такое дело человека надо поощрить.

– Поблагодари Ганну, – рассмеялся опер. – Она расклеила ориентировки в самых нужных местах, оттуда и пошла движуха.

Соколов повернулся к девушке:

– Ганна, спасибо тебе большое.

– Да ладно благодарить меня, – махнула она рукой, смеясь. – Не велико дело клеить бумаги куда попало.

– А поцеловать в щечку?! – крикнул Богдан, толкнув Соколова в сторону девушки. – Это ее заслуга!

Сыщик взял девушку за талию и поцеловал в обе щеки. Зардевшаяся Ганна поправила свои золотистые волосы и предложила:

– Ребята, давайте выпьем за удачу Сергея. Он сегодня сделал великое дело.

– Спасибо всем, – поблагодарил своих коллег Соколов. – Без вашей помощи я бы не смог тут ничего найти. Вы, дорогие мои друзья, продемонстрировали настоящую оперскую взаимовыручку, оказав мне неоценимую услугу. Теперь половина большого дела уже сделана, завтра я поеду во Львов и в областном КГБ постараюсь найти следы этого человека.

– Ты что, завтра хочешь уехать? – укоризненно глянул Богдан на Соколова. – Остался бы денька на два: допили бы горилочку, съездили бы искупаться, может быть, половили рыбки.

– Нет, ребята, не могу, – отказался Соколов. – Меня очень ждут на родине с данными этого человека. Может быть, по пути придется поработать во Львове, в Киеве или в Москве, а начальник дал мне неделю сроку. Так что не обессудьте, я должен уехать. Еще раз большое спасибо!

Тут оперативник обратил внимание на опечаленное лицо Ганны, на ее глаза, полные отчаяния и тревоги от предстоящей разлуки.

«Надо обязательно поговорить с Ганной перед отъездом, – тревожась и сам, подумал Соколов. – Как нам остаться с ней наедине? Думай, Сергей, думай».

Сыщик решил применить оперскую хитрость, обратившись к Смаглюку с просьбой, будучи абсолютно уверенным, кого он предложит:

– Богдан, не сочти за наглость, но у меня к тебе еще одна просьба: завтра проводить бы меня до Львова. Может быть, там в КГБ появятся новые данные об этом человеке, и придется возвращаться обратно в Борислав.

– Ганна! – не думая, распорядился оперативник. – Она тебя проводит, а за рулем будет Андрей. Заодно на обратном пути они заедут в Управление милиции и получат чистые бланки и журналы учета. Давно они там валяются, все руки не доходят, чтобы забрать.

– Спасибо, – поблагодарил он Богдана и поймал взгляд девушки – в ее глазах промелькнула радостная искорка.

– А теперь все едем купаться! – тоном, не терпящим возражений, скомандовал Смаглюк. – Андрей, загрузи еду и питье в багажник машины.

В бедные «Жигули» втиснулись семь человек. Ганна села на колени к Соколову, тот, обняв ее сзади, с закрытыми глазами вдыхал сводящий с ума запах ее волос.

«Завтра расставание, – думал он, сожалея о том, что по совету Богдана не остался тут еще на два-три дня. – Навсегда или на время? Эх, взять бы ее с собой! Согласится? Богдан заверил, что согласится. Но нет, пока нельзя. Мой семейный статус висит в воздухе, будет некрасиво при живой жене вернуться домой с новой невестой. По приезде надо форсировать разводный процесс – Роза не против. Дочку не брошу, пусть она сама решит, с кем жить».

Вскоре компания подъехала к какой-то заводи, где купались люди, берег был усыпан отдыхающими. Ганна, попросив всех удалиться, в салоне автомобиля переоделась в купальник.

Когда она вышла из машины, все сыщики, доселе весело обсуждавшие между собой какую-то смешную историю, завороженно замолчали.

«Господи, я пропадаю! – сверлили голову Соколова отчаянные мысли. – Она прекрасна и создана для любви! Почему она работает в милиции, на этой грубой работе?! Ее место на показах моды!»

Влюбленные глаза видят только идеальное. Возможно, девушка была одной из тех многих «гарных дiвчин», которыми богата Украина, но сейчас сыщик был уверен, что прекраснее его Ганны нет никого на свете.

Любви не стесняются. Ганна, очевидно, чувствуя близкую