Анатолий Баюканский - Тайна перстня Василаке Страница 35

— В Старососненске, как мне в свое время доложили, ты доживал остатки жизни, был мало кому нужен. А я обещаю тебе, что заставлю встряхнуться, загореться, как прежде.

— Гореть, так гореть, лишь бы не погореть! — скаламбурил я в ответ. Честно говоря, Василаке был во многом прав: в Старососненске меня перестали замечать, ибо я «выпал из обоймы» известных людей.

— Давай, Дылда, не будем терять драгоценного времени, — оборвал Василаке, — завтра прямо с утра, ты начинаешь проговаривать для меня все, что считаешь нужным.

— Наговаривать на магнитофон?

— Нам не нужны ни стенографистки, ни магнитофоны, ни секретари. Ты будешь ходить по комнате в полном уединении и вслух вспоминать все, что тебе уже известно буквально о каждом из ныне живущих зверобоев. Пожалуйста, запомни: для меня нет мелочей, говори все вплоть до предположений, версий, вспоминай детали, характеры, привычки.

— Эта работа мне нравится, — признался я, представив себе, какое это великолепие сочинять вслух, без машинки, без карандаша, — а я позже смогу заполучить один экземпляр из «наговоренного» текста?

— У тебя же все в голове! — одними губами улыбнулся Василаке. — Ничего ты не получишь, это мое, я приобретаю досье в единоличное пользование.

— Какой же мне резон?

— Ладно, Банатурский, на том свете камешками рассчитаемся.

— Я бы не сказал, что такая награда меня вдохновляет! — иронически заметил я. — Всякий труд в стране советов оплачивается! — Мне стало горько. В душе, чего греха таить, надеялся, что Василаке расщедрится, но… — Мы деловые люди, — продолжал я напирать, забыв об иронии, — для поездок по стране нужны баксы, каковых у меня, извини, нет.

— Развратила вас советская власть! — в сердцах сказал Василаке. — Еще дела не начал, просит деньги! Привыкли к предоплате. Но… не суетись. Перед отлетом в Россию, если, конечно, меня удовлетворит твоя работа, получишь все необходимое для поисков, для безбедной жизни, как и средства связи, кредитную карточку одного из московских банков, сможешь брать со счета нужную сумму. Что еще нужно?

— Я понял, что в России у тебя, Вася, есть доверенные люди. Где я их найду в случае необходимости? — решил проверить, насколько Василаке доверяет мне.

— Я же сказал: все будет в специальной зашифрованной инструкции. И последнее: надеюсь, ты еще не окончательно растерял свой ум, не станешь попусту рисковать головой?

— Что-что, а это я тебе точно обещаю. — Я был вдохновлен перспективой — деньги, свобода путешествий, творческие поиски нового романа.

— А теперь слушай: ближе сойдись с Мишей-островитянином и адвокатом. У них есть для тебя несложная, но хорошо оплачиваемая работенка. Не отказывай мальчикам.

— Да, но мы так не договаривались! И потом… у меня кроме досье, ничего для них нет.

— Ты, Дылда, не видишь дальше своего носа и своих бумаг! — с сожалением проговорил Василаке. — Потому и нищенствуешь. У Миши и адвоката есть интересы в вашем городе металлургов, денежные интересы.

— А Музыкант? Я могу ему пересказать наш разговор?

— Нет! Музыкант — человек дела, он не настолько прост, как ты предполагаешь. Со временем у тебя рот откроется от изумления… Ладно, как только вернешься на свою горячо любимую родину, с недельку отдохни, а затем сразу же начинай, как говорят в вашей милиции, «всесоюзный розыск». Мне нужен алмаз. Отложи в сторону свои гениальные задумки, я ставлю перед тобой более масштабные и более выгодные задачи.

— С чего посоветуешь начать поиск?

— Слетай на Сахалин, на Курилы, сам понимаешь: на Шикотан. У тебя и «крыша» есть: писатель едет в творческую командировку ил на встречи с читателями. Отыщи капитана Зайкова, его выкормыша нивха, забыл, как его звали.

— А если все пойдет насмарку? — осмелился спросить я, — если «Костаса» нет в природе?

— Недавно я специально летал в Италию, посетил знаменитого предсказателя и мага синьора Капуччини, выложил кучу денег за два вопроса.

— Не очередной ли шарлатан?

— Я спросил: «Долго ли мне еще «коптить небо»? Капуччини успокоил: «Долго, очень долго». Тогда я поинтересовался судьбой алмаза. Волшебник ответил не сразу. Долго смотрел в запотевшее зеркало, что-то бормотал. Наконец лик его просветлел: «Ваш алмаз просматривается смутно, он очень далеко, уверяю: камень цел и невредим, искать его нужно в северных краях, где провели детство».

— Чудо, а не подсказка.

— Сахалин, Москва, чего гадать? Попутного ветра тебе, Дылда Банатурский. Я устал, пойду отдыхать! — Василаке встал, разговор был окончен. Я не узнал Васю-грека, лицо его больше не выражало никаких чувств. каменная маска.

— Погоди, последний вопрос, — остановил я Василаке. — Там, на вилле, твои закадычные дружки меня случаем не «пришьют»?

— Ну, пока ты под моей опекой, ни один волос не упадет с твоей головы. И к тому же ты им очень нужен.

— Этим вертухая твоим.

— Вскоре отправишься смотреть божий мир. Для начала посетишь Святую землю.

— Вася, а это с какой стати, словно буду переполненный загадками, не знаешь с какой стороны к тебе подступиться, а векаим парнем был на зверобое.

Василаке не ответил. Я протянул ему руку, но Василаке словно не заметил этого жеста Все само собой встало на положенное по новому жизненному статусу место: кто был ничем, тот стал всем.: Василаке был боссом, я — жалким просителем, исполнителем его фантазий. Роли переменились. Так и не заметив моей руки, Василаке пошел вниз по винтовой лестнице, в свою каюту, а возможно, и направился к выходу на причал…

НА МЕРТВОМ МОРЕ

Боже мой! Где только не приходится бывать человеку в этой трижды благословенной жизни! Думал ли я, что когда-нибудь попаду в государство Израиль, на удивительное Мертвое море? Райские места! Тепло, светло, мухи не кусают, как впрочем, и комары. Наверное, каждый верующий в затаенных мечтах предполагает побывать в Библейских краях, но… Человек, как известно, может лишь предполагать.

Я завалился беспечно спиной на неподвижную водную гладь и, не делая ни малейшего движения ни руками, ни ногами, спокойно лежал на воде, ради пижонства читая газету на русском языке. Фантастика! «Живут же люди, — философски размышлял я, глядя в безоблачное голубое небо. — Поистине — святое место на земле, а это море… море, в котором невозможно утонуть. Вы себе такое в состоянии представить?

Куда ни глянь, всюду чудеса. Небо чистейшее до головокружения, тишина, от нее легко оглохнуть с непривычки. Экзотические фрукты, растущие на деревьях, никому не принадлежащих, — бери, ешь, сколько влезет. Мельчайший теплый песочек, словно просеянный через мелкое сито, ни голыша, ни мусоринки.

Никак не верилось, что совсем близко от этого великолепия, в трех часах полета, на моей родине, в России, царят, к сожалению, иные нравы, иные заботы, иные ценности. Сейчас там сумрачная осень, с пронизывающими дождями, с ветром, который приносит с левого берега, с металлургического комбината запахи окалины и фреона, десятков иных зловредных веществ. И от этого «букета» порой становится просто нечем дышать.

А по поводу тишины и спокойствия, то… этого нет и в помине. Разухабилась, буйно разрослась воровская «малина», сплошь и рядом идут «разборки», стало, страшно подумать, обычным явлением заказное убийство неугодных — плати «зелененькие» и «уберут» по заказу любого, хоть министра, хоть тещу. Делят страну, как сладкий, новоиспеченный пирог.

Как я попал сюда, на Мертвое море? Все здесь очень просто решается. С Кипра совершенно свободно, без всяких виз и разрешений, можно переплыть море и очутиться на святой земле, в Израиле. Препон здесь не чинят никому, разве что запрещено на Кипре постоянно жить как евреям, так и палестинцам во избежание стычек. Правда, не будь у меня новых покровителей, я так бы никогда и не побывал в райском уголке планеты.

С Кипра можно доплыть до израильских берегов на комфортабельном пароме, но нам заказывать каюты не пришлось. Адвокат Эдик любезно предоставил свою роскошную двухпалубную яхту с ярко-красными парусами и мощным мотором. О, что за прелесть эта яхта! Капитанский мостик, машинное отделение, четыре одноместные каюты для пассажиров, верхняя палуба, застеленная коврами, на ней в основном и проходили наши беседы «за жизнь». Яхта была надраена до блеска, по ободам судна сверкала позолота. Яхта мягко ныряла в теплые воды, окуная бушприт, на острие которого красовалась фигурка русалки.

Два молчаливых матроса неизвестной мне национальности составляли весь экипаж яхты. Матросы поочередно стояли у штурвала. Они же готовили обеды и ужины, накрывали на стол, по знаку адвоката включали тихую музыку, особенно нравился моим нынешним покровителям Теодоракис.

Во время этого поистине сказочного путешествия с Кипра в Израиль мы впервые разговорились на равных, а не как было прежде, когда Миша-островитянин, явный криминальный субъект, и адвокат по имени Эдик «ломали» меня, выбивая согласие выдать досье Василаке. После моего двухчасового обеда с боссом Миша и адвокат прониклись ко мне почти благоговейным уважением. Оказывается, я и раньше был лично не только знаком с Василаке, но и в свое время помогал ему, чем мог. И теперь на яхте оба старались всячески расположить меня, охотно отвечали на любые мои вопросы, более не опасаясь провокаций.