Владимир Колычев - Черный лебедь Страница 35

– Не волнуйся, Майя разобралась.

– Я должен ее увидеть!

– А это ни к чему!

– То есть как?

– А так! Не нужен ты ей больше! И не надо бередить ей душу!

– Но я имею право ее видеть!

– И не надейся!

– Мне кажется, кто-то что-то недопонимает! Да, я страшен как черт! Но таким меня сделала война. Война! Я воевал! Я – заслуженный человек! И не надо мне палки в колеса ставить! Я ведь и разозлиться могу!

Ирина Викторовна поняла, что дала лишку. Попыталась меня угомонить:

– Тихо, тихо! Не надо нервничать. Можешь позвонить Майе. Если она захочет с тобой встретиться, пожалуйста. А если нет, извини.

Она знала номер телефона, по которому я мог связаться с Майей. Но сама набрала его. Первая моя попытка закончилась неудачей – к аппарату никто не подходил.

– Где она живет? – спросил я у тещи. – С кем?

– Не скажу, – не сдавалась та. – Если Майя захочет, то скажет. А я ничего говорить не буду. Чаю хочешь?

– Нет.

– Может, водки? – спросила она и внимательно посмотрела на меня.

Как будто хотела выяснить, алкаш я или нет. Как будто с такой рожей, как у меня, невозможно было оставаться нормальным человеком.

– Может, – кивнул я.

В конце концов, чего лукавить? Алкаш не алкаш, а выпить хотелось нестерпимо.

Она угостила меня обедом, налила сто граммов. А там и Майя домой вернулась... в свой, но чужой для меня дом. И неизвестный. Хотя я и догадывался, с кем она могла жить.

Теща снова набрала ее номер, подала мне трубку. Ответила Майя.

– Ну, привет, родная, – озлобленно поздоровался я.

– Сева, что за тон? – возмутилась она.

– Какой ты заслужила.

– Ты пьян?

– Нет, я зол.

– Откуда ты звонишь?

– От твоей ненаглядной мамочки.

– Ты уже здесь? – испугалась она. – Ты уже все знаешь?

– Не все, но знаю. Как же так, родная?

– Между нами все кончено.

– И почему об этом я узнаю только сейчас?

– Ты на войне был. Я не стала тебе сообщать. Мало ли – вдруг под пули полезешь. Хотя вряд ли, тебя же другая любовь греет. – В ее голосе звучал сарказм.

– Какая любовь, о чем ты?

– Ольга Максимовна все видела.

– Да ни черта она не видела! Я с Леной ехал! Со своей сестрой! Она в Электроцинке ко мне подсела.

Это было оправдание, которое придумала для меня Женя. Но, как говорится, поздно пить «боржоми», когда печень развалилась. Раньше надо было травку стелить – врать c Леной, договариваться, Майе лапшу на уши вешать. Но вдруг Майя поверит?

Но Майя не поверила.

– Я знала тебя как честного человека. Мы никогда не врали друг другу. Ты опустился, Сева. Ты врешь, как последний... А-а, да что с тобой говорить! – В ее голосе звучало отчаяние праведника, сбившегося с истинного пути.

Она была уверена в том, что я ей изменил. Но, похоже, сомневалась, что поступила правильно, разрушив нашу семью.

– А ты поговори. Может, поймешь, что не права. Твоя Ольга Максимовна могла ошибиться!

– Нет, ошибки быть не может, – не согласилась Майя. – Игорь показывал ей фотографию Жени.

– Игорь?! Фотографию Жени?!

– Да, я живу с Игорем. И это я его попросила.

– О том, чтобы он жил с тобой?

– Нет. Я попросила его найти фотографию Жени. И он ее нашел. Я показала ее Ольге Максимовне. Ты с Женей ехал в Москву? Хотя можешь не признаваться, это уже не имеет значения.

– Да, я ехал с ней. Но у нас ничего не было. Просто билет в одно купе. Это случайность.

– Ничего не было? – усмехнулась Майя. – Тогда тебе не в чем меня винить. У нас с Игорем тоже ничего не было. Просто живем под одной крышей.

– Под большой крышей, да? В трехкомнатной квартире. И ездите на «Волге».

– Да, живем в трехкомнатной квартире и ездим на «Волге». Но при чем здесь это? Поверь, если бы ты меня не обманывал, я бы осталась с тобой. Но ты любишь Женю, ты изменял мне с ней все это время, что жил со мной. Даже в Москву с собой взял. Не хочу больше об этом разговаривать.

– Я тоже не хочу. Но я должен увидеть своего сына.

– Это не твой сын, – сказала Майя, словно ушат ледяной воды на меня выплеснула.

– Как не мой? А чей?

– Игоря.

– Выходит, все это время ты меня обманывала? И чем ты лучше меня?

– Это не обман, это женская хитрость. А в любви я тебя не обманывала, поверь мне. Я хотела быть тебе верной женой. Хотела и была. Но, как выяснилось, теперь нам с тобой не по пути. У тебя есть Женя, вот к ней и возвращайся. Теперь у тебя не будет надобности метаться меж двух огней. Только Женя, только она. А меня забудь. Все, извини, мне уже некогда.

– Я хочу видеть...

Я не договорил, потому что было глупо распинаться перед короткими гудками в трубке.

– Разобрались? – спросила Ирина Викторовна.

– Да.

– Извини, зятек, но ты сам виноват. Еще водочки?

Я не отказался. В конце концов жизнь рухнула, а водка хотя бы поможет прибить к земле поднятую обломками пыль.

– Майя ничего не знает об этом, – кивком головы показывая на мое лицо, сказала она. – И пусть не знает.

– Пусть помнит меня молодым и красивым, – продолжил я за нее.

И пусть жалеет о том, что живет без меня. А узнает, каким я стал, перестанет жалеть. И будет радоваться, что рассталась со мной еще до того, как меня шарахнуло.

– Да, наверное, ты прав, зятек. Ну, давай выпьем за то, чтобы у тебя все было хорошо!

– Без Майи хорошо не будет, – мотнул я головой.

– И все равно давай выпьем.

Ирина Викторовна составила мне компанию, и на пару с ней мы приговорили целую бутылку. Можно было достать из чемодана вторую, но она отказалась.

– Сейчас муж придет, и вообще. Ехал бы ты домой, к матери.

Я понял, что меня выставляют за дверь. Все правильно, закончились мои отношения с Майей, а значит, закончились мои отношения и с ее родителями. Закрылась очередная страница моей жизни. Скорее всего, это была последняя страница жизненной книги. Других страниц дальше я не видел. Только темная гнетущая пустота, от которой можно было спрятаться на дне бутылки.

3

Мама плакала, умоляла меня не пить. Я твердо обещал ей, что со следующего дня в рот ни капли не возьму. Но наступал следующий день, и я снова напивался.

А что мне еще оставалось делать? С армией мне пришлось расстаться. Причина уважительная – состояние здоровья. В части мне устроили пышные проводы, которые живо напомнили мне похороны. Умер я для армии, умер я для Майи. Для сына не умер. Потому что не было у меня сына. Хотя, конечно, Юрку я любил. Теперь только одна отрада в жизни – напиться да забыться.

Деньги на водку пока еще были. Но скоро скудный источник иссякнет. Водка нынче очень дорогая, да еще и достать ее попробуй. По полдня приходится в очереди стоять. Зато хоть какое-то, но дело. И кореша у меня появились. Витька Стогов, тоже «афганец». Два года назад ему голень левой ноги миной оторвало, сейчас на пенсию живет. Вернее, пропивает пенсию. Душевный человек, и поговорить с ним всегда есть о чем. На днях к нам еще один «афганец» присоединился. У этого правой руки нет. Ничего, левой стакан поднимает, хорошо получается. Они меня уже ждут. Сейчас в магазин пойдем. Пару пузырей, пару сырков – и на реку под мост. Лето на дворе, тепло, зелено вокруг, птички поют. На душе, правда, тоска. Но ее водкой хорошо заливать. Выпил, и на душе легче. Но, похоже, мои планы под угрозой.

– Не пущу!

Мама стояла в дверях с самым решительным видом. И Ленка рядом с ней. Плачет. Девчонке семнадцать скоро, с парнями гулять пора, а она все за мамкину юбку держится. Может, и хорошо, что так. Целее будет.

– Мамуль, ну я в последний раз.

Идти мне надо. И чем быстрей я опохмелюсь, тем лучше. А то ведь кранты, если вдруг трубы внутрях перегорят.

– Ты всегда так говоришь! – не сдавалась мама.

– Поверь, на этот раз точно завяжу. Последний раз – и все, баста!

– Не верю! Посмотри, в кого тебя водка превратила! Совсем уже опустился!

– Водка?! При чем здесь водка? Это война. «Духам» спасибо. Куда мне теперь с такой рожей? Даже жена родная меня не приняла. Жена. Коза.

– Хватит!

– Ну, мамуль, ну в последний раз.

– Лечиться тебе надо.

– Зачем лечиться? Я не алкаш тебе какой-то. Надо будет, в три счета завяжу.

– Надо!

– А ради кого?

– Ради нас! Ради меня! Ради сестры!

– Лен, а тебе-то что? – удивленно глянул я на сестру.

– Сева, не надо! – страдальческим взглядом ответила она. – Хватит, а?

– Да сам знаю. Ну ладно.

Я понял, что у меня есть два выхода из этой ситуации. Первый – прямо сейчас завязать свое горло в узел. Второй – сменить тактику, то есть ввести маму и сестру в заблуждение. Не расталкивать же их, чтобы выйти из дома. Хитростью нужно брать, умом.

– Думаешь, я алкоголик? – озадаченно почесал я затылок.

Зашел в комнату, в глубоком раздумье сел на диван. Мама тут же подсела ко мне, взяла меня за руку. И сестра тоже рядом. Значит, дверь никто не держит. Но пока не стоит рыпаться, нужно выждать момент.