Чарльз Вильямс - Человек на поводке Страница 36

Оборвав крепление электронного оборудования, он отбросил его в сторону. Все провода сходились в один кабель. Резко дернув за него, он разрушил всю систему электронных элементов сразу и с размаху ударил о валун. Все развалилось на части, осколки посыпались к его ногам, прямо на динамитные шашки. И тут подошла Полетт.

Ромстед открыл крышку багажника, вытащил из него не то передатчик, не то приемник и тоже швырнул о валун. То, что осталось от аппаратуры, с шумом рухнуло на динамит. Полетт как-то странно всхлипнула и затихла: казалось, она впала в транс. Ромстед схватил левую дверцу машины, все еще висевшую на одной петле, крутанул ее вниз. Нижняя петля тоже оторвалась. Он отбросил дверцу в сторону.

— Теперь мы можем вернуться? — почти робко спросила Полетт.

— Нет. Заберитесь на холм и спрячьтесь. И не высовывайтесь, пока не увидите машину с полицейскими опознавательными знаками.

Ромстед откинул крышку стального ящика и поднял один из чемоданов.

— На тот случай, если машина загорится, — пояснил он, зашвыривая чемодан за валун, подальше от глаз.

Чемодан упал с глухим стуком, и Полетт вздрогнула.

— Но… там же кислота? Ромстед взял второй чемодан и отправил вслед за первым.

— Нет там никакой кислоты. Это блеф, чтобы помешать ему взорвать машину до того, как мы сможем выбраться. — Он махнул рукой. — Спрячьтесь. Найдите себе укрытие.

— Чт-т-то вы собираетесь делать? Ромстед уже сидел за рулем и пристегивал ремни безопасности. Он усмехнулся, и Полетт затрясло от страха.

— Мне нужен Кесслер, — ответил он. — К тому же у меня в запасе есть еще один забавный трюк — если только он получится.

Ромстед повернул ключ зажигания. Колеса завертелись на месте, потом схватились с землей, и машину, с торчащим с правой стороны стержнем, бросило обратно на дорогу. Она стала набирать скорость. Полетт посмотрела вслед и лишь шевельнула губами, шепотом повторяя:

— Сумасшедший… сумасшедший… — Потом повернулась и принялась карабкаться вверх по склону.

Каньон сворачивал налево. Взвизгнув покрышками, Ромстед повернул машину. Справа послышался грохот — это стержень за что-то зацепился, и его отбросило назад, вдоль борта. Каньон еще около полумили шел прямо между крутых стен. Он был таким узким, что в нем с трудом разъехались бы две машины. Ромстед гнал со скоростью семьдесят миль в час. Вот самое подходящее место для задуманного — если у него еще осталось время. Кесслер идет по горячим следам, и только одному Богу известно, на сколько он отстал.

Дальше дорога выныривала из каньона, взбираясь на крутые холмы. Слева от Ромстеда виднелся след джипа, он поднимался вверх по скалистой гряде. Машину занесло на повороте, и Ромстед, подпрыгивая, поехал прямо по следу, сопровождаемый стуком камней о днище машины. С вершины гряды он увидел бескрайнюю долину, простиравшуюся к югу. На юго-западе возвышались три холма. И шлейф пыли. Он улыбнулся той, похожей на волчий оскал улыбкой, так напугавшей Полетт Кармоди. Ну вот и Кесслер.

Со стороны трех холмов на огромной скорости двигалась машина, направляясь к дороге, по которой прибыли они. Стрелок оставался на своем месте и Кесслер собирался вначале подобрать его, а потом погнать на север за своими двумя миллионами долларов и безоружными жертвами.

И тут Ромстед заметил еще кое-что. Далеко на юге, за несколько миль от первой машины, двигалось сразу несколько шлейфов пыли, направляющихся на север. Ромстед с облегчением вздохнул. Значит, Кэррол добрался до шоссе.

Теперь Кесслер свернул на север, на ту дорогу, по которой недавно проехали они. Машина поравнялась с невысокой грядой, за которой притаился стрелок, и сбавила ход, потом на мгновение остановилась. Того, кто садился в машину, нельзя было разглядеть из-за расстояния. Затем она на большой скорости помчалась дальше, по-прежнему на несколько миль опережая машины с юга.

Ромстед осмотрелся. Оставалось еще по меньшей мере четверть мили до самого узкого места. Дорога до него была засыпана острыми обломками скал и темнела глубокими выбоинами. К тому же она шла между зарослей кактусов и то и дело огибала валуны. Его машина вовсе не джип с высокой посадкой и приводом на все колеса. Сможет ли он здесь проехать? Ромстед снова улыбнулся и, вывернув руль, сошел со следа джипа. Машина развалится на кусочки, но выбора не оставалось.

Прорвавшись сквозь заросли опунции, он выбил ветровое стекло о засохшую ветку, потом чуть было не застрял в куче щебня, но со второй попытки проскочил ее. Задев за валун, машина потеряла оба крыла, а за сотню ярдов до цели под ним заскрежетало днище, задев им камень. Ромстед обернулся и увидел за собой черный масляный след. Значит, пробит поддон и мотор может заглохнуть в любую минуту. Он посмотрел вниз. Ладно, годится.

Под ним был узкий каньон с довольно крутым — градусов пятьдесят — склоном и примерно футов триста глубиной. Кесслер мчался по равнине, приближаясь к входу в каньон. Ромстед свернул и остановил машину на краю склона, придерживая тормоз, пока отстегивал ремень. Кесслер скрылся за верхним краем гряды, затем его занесло на повороте при выезде на узкий прямой участок где-то в полумиле. Ромстед отпустил тормоз и придержал руль; машина на мгновение зависла, он направил ее точно вперед и выпрыгнул.

Ромстед положил трубку на место и взял свой стакан. Майо стояла и угрюмо смотрела в окно на огни Ист-Бэй, над которым сгущались сумерки. Он подошел к ней.

— Это Брубейкер, — сказал Ромстед. — Я просил его позвонить. Они нашли его сегодня днем. Там, на ранчо «Старый Ван Сиклы».

— Кого нашли? — спросила Майо.

— Помнишь, Центровой, то есть Делеван, говорил, что старик убил одного из них…

— И ты бы убил тех двоих, если бы полиция не подоспела вовремя и не остановила тебя. Наследственная черта совершенствуется.

— Да ладно тебе, Майо…

— Еще два-три поколения, и я предвижу генерацию суперрометедов, сметающих со своего пути целые цивилизации…

— Послушай, если тебе так хочется поругаться со мной, то будь хотя бы объективной и придерживайся фактов. Я не пытался их убить. Я пытался вытащить их из-под обломков — пока те не вспыхнули. Там все вокруг залило бензином…

— ..и даже не обращающих на это внимания, — словно не слыша его, продолжала Майо. — Они только сосуды, стеклянные пробирки, носители генофонда, как в фантастическом новом мире. Посейте где-нибудь семена, например, в получившей утонченное воспитание андалузской девушке из Гаваны, ведущей свой род от пяти поколений университетских профессоров, и они прорастут, подобно зубам дракона, и двинутся вперед, продирая себе когтями путь из материнского лона, — стопроцентные ромстедики, подавляющие в себе на генном уровне все остальные случайно унаследованные тенденции к цивилизации…

Ромстед вздохнул. Это он уже слышал и раньше; единственное, что можно сделать, это залечь на дно и переждать. Держи задницу пониже или, как говорят нынешние бюрократы, не высовывайся.

— Миссис Кармоди сказала, что, когда ты, как конфетти, разбрасывал динамит и раздирал голыми руками машину, она тебя просто испугалась, а ведь ты был на ее стороне.

Полиции теперь почти все было известно. Техасец и в самом деле оказался из Техаса — участник провинциальных родео по имени Билли Херд, который отбывал срок в федеральной тюрьме за переправку наркотиков через границу ниже Эль-Пасо. В тюрьме-то он и познакомился с Кесслером. Эти двое, да еще девушка по имени Дебра и тот человек, чье тело Брубейкер нашел сегодня днем, и разработали план похищения его отца.

Роль Джери Боннер в этом деле состояла лишь в том, чтобы узнать, где у старика деньги и сколько их. Она согласилась, хотя и неохотно, поскольку пристрастие к наркотикам уже довело ее до магазинных краж, эпизодической проституции, в конце концов — до полного отчаяния. Но она не знала, что они собирались убить его. Старик тоже не знал, что она сидела на героине, и спал с ней, когда приезжал в Сан-Франциско. Ромстед никогда особенно не верил заявлениям миссис Кармоди о том, что отец не гоняется за молоденькими девушками. Этот старый жеребец вполне мог положить глаз на любую девицу, лишь бы она оказалась смазливой, доступной и конечно же совершеннолетней. Он хорошо относился к Джери и даже нравился ей, поэтому она ничего не напутала, когда прихватила только первую страницу из трех листков списка. Она надеялась, что о других никогда не узнают.

Узнав, что старика убили, Джери сбежала. Она укрылась в Колвиле. К тому времени Кесслер узнал, что она надула их с акциями. Это да еще тот факт, что они боялись, как бы она с перепугу не выложила все полиции, стало причиной ее убийства. Это сделал Херд; он же выступил в роли стрелка и убил Лью Боннера, потому что тот, прочитав письмо от Дебры, адресованное Джери, начал собственное расследование. В тот день по Сан-Франциско за Боннером неотступно следовал Делеван-Центровой.