Евгений Сухов - Непримиримые Страница 37

Мозги малость просветлели, но что самое главное – улучшилось настроение, поспособствовавшее твердым интонациям в голосе. Подняв трубку, Майкл набрал конспиративный номер, а когда в ответ прозвучал равнодушный мужской голос: «Слушаю», Майкл произнес:

– Это Гарри?

– Он самый. С кем я разговариваю?

– Это Питер тебя беспокоит. Задержусь еще на пару дней. Тут происходит много чего интересного.

– Советую сходить в Третьяковскую галерею, – отозвался Гарри. – Лично на меня это произвело сильное впечатление.

Майкл отключил телефон. За этими невинными фразами пряталось сообщение: Елизаров отказывается от первоначальных соглашений, опасаюсь, что это может привести к провалу операции.

Джон Бейкон прибыл в Москву по туристической визе под именем Мартина Швейцера. Причем прилетел сначала во Францию, а добирался до Москвы из Парижа на автобусе, останавливаясь по пути в каждом крупном населенном пункте.

То, что Джон Бейкон прибыл на автобусе, скорее всего, была хитроумная операция по обезличиванию агента, чем недочет американской разведки. Ведь ему приходилось пересекать не одну границу, на каждой из которых паспорт заверяли множествами печатей, что способствовало на последующем пограничном пункте взирать на туриста не столь пристально.

Прибыв в Москву, Бейкон тотчас сообщил о том, что намерен встретиться в Третьяковской галерее часа через два. Майкл Дантон невольно хмыкнул: типичная классическая ситуация, когда два агента встречаются в музее, чтобы переговорить о своих насущных шпионских делах. За сухими фразами Бейкона чувствовалось трудноскрываемое раздражение, которое следовало понимать так: «Начальство просто так не приезжает, я сильно рискую, так что, будьте добры, поднимите свою задницу, хочу лично выслушать ваш доклад и оценить ситуацию».

Майкл Далтон приехал точно в назначенное время. Он рассчитывал увидеть Джона Бейкона разбитым, раздраженным, злым на утомительную дорогу, но его взору предстал собранный человек, настроенный вполне деловито.

– У меня ровно час, – предупредил Бейкон.

– Я понимаю.

– Как только ты сообщил эту неприятную весть, я тотчас решил выбраться. Дело настолько серьезно? – присел он на небольшую скамейку.

Майкл Далтон присел рядом. Зал был просторный и светлый, освещение способствовало в полном объеме оценить красоту красок. Вдоль стен лениво передвигались экскурсанты, рассматривая полотна мастеров. У окна на стуле сидела ветхая старушка и пристально всматривалась в каждого посетителя. Майкл не исключал, что среди посетителей могут быть русские контрразведчики.

– Думаю, что да. У меня уже не осталось аргументов, чтобы убедить его выполнить свои обещания.

– Жаль... Что ж, придется действовать по запасному варианту. Что ты на это скажешь?

Джон Бейкон не был склонен к сопереживанию, его жалость больше походила на сожаление: для правильного выхода из сложившейся ситуации придется потратить дополнительные усилия. Опять все упирается в деньги!

Майкл Далтон задумался. Он был далек от мысли, что от его слова зависит судьба проекта, но вот совершенно точно, что одно неверное слово могло значительно осложнить его положение.

– Думаю, что без этого не обойтись.

– В случае устранения Елизарова компания переходит к Шевцову, я так понимаю?

– Совершенно верно. Ситуация форс-мажора прописана в их соглашении.

– Понимаю, – закивал Джон Бейкон. Майкл был уверен, он в этот момент принимал решение. И не ошибся! – Сделаем вот что: обратись к Владимиру Васильевичу.

– Кто он такой? – спросил Майкл, тут же пожалев об этом, подобное любопытство вызывало если уж не подозрение, то раздражительность.

Однако Бейкон отнесся к вопросу весьма спокойно.

– Это наш человек, он был завербован три года назад, когда проходил стажировку в Штатах. Мы проанализировали ситуацию и поняли, что у него весьма большой потенциал для роста. И не ошиблись. Сейчас он работает в правительстве и числится там на хорошем счету. Мы не сомневаемся в том, что он продвинется и дальше, чему мы всячески будем способствовать. Твоя задача – выйти с ним на контакт, рассказать суть дела, а уж он примет нужное решение. – Подумав, он добавил: – Устранение Елизарова должно быть обставлено как несчастный случай. Ты меня понимаешь?

– Я все понял.

– А теперь – расстанемся. Его координаты я сообщу позже.

Едва кивнув, Джон Бейкон поднялся и неторопливой походкой зашагал к выходу.

ГЛАВА 21

ЗАПУТАЛАСЬ ТЫ, ДЕВКА

Эта была третья квартира, которую Карась снял за последний месяц, но чувство, что ему продолжают дышать в затылок, не пропадало. А к собственным ощущениям он привык прислушиваться, а потому сегодняшним вечером сообщил Изольде, что они должны переехать на новое место, объяснив ей, что ему не нравится их нынешний район. Женщиной она была покладистой, а потому лишних вопросов не задавала.

Антон исходил из непременного правила: о том, где он живет, не должен знать заказчик. Кто знает, какие мысли могут возникнуть в его голове? Не следует забывать о безопасности, а вдруг он надумает устранить всех, кто имел отношение к ликвидации?

Внешне выглядело все спокойно (за прошедшую неделю он не столкнулся ни с кем, кого встретил бы дважды; не поймал на себе ни одного заинтересованного взгляда; никто не топтался около его дома, вроде ничего подозрительного), и все-таки что-то было не так. Опасностью, казалось, было пропитано все окружающее пространство. А вскоре он понял причину своего опасения: пока он искал подходы к Шевцову, Петляков усиленно искал с ним встречи. Так что это напоминало бег по кругу. В выигрыше останется тот, кто первым дохнет в затылок.

В машине было тесновато, и Карась подумал о том, что если так будет продолжаться и дальше, то он непременно заболеет клаустрофобией.

Сняв наушники, Шелест произнес, обращаясь к Карасю:

– Шевцов хочет отправиться на несколько дней в Питер. Три раза они проводили совещание и согласовывали его приезд с партнерами. А однажды обсуждали путь следования.

Антон призадумался. Не было ничего необычного в том, что крупный бизнесмен в сопровождении охраны отправляется в Питер на автомобиле. Да и риску как-то поменьше, чем на самолете. По существу, твоя судьба находится в собственных руках, а не слепого случая.

Но все-таки что-то было не так. Спешить не следовало.

– Хорошо. К этому делу нужно подготовиться. Ты вот что, просмотри трассы, выбери участок, где можно устроить засаду. А там уже и потолкуем. Но я попробую достать его раньше. – Скупо улыбнувшись, добавил: – Есть у меня кое-какой интересный план.

Так скверно Лариса не чувствовала себя с тех самых пор, когда рассталась со своим первым и любимым мужчиной. Мир как-то померк, краски посерели, и даже окружающая природа стала приобретать какую-то черно-белую тональность.

Расставание с Шевцовым далось нелегко: кто бы мог подумать, что она так крепко врастет в него и любые воспоминания о нем будут доставлять ей мучительные страдания.

С Семеном следовало порвать раньше, а не тогда, когда она успела к нему привыкнуть, когда видеть его каждый день сделалось жизненной необходимостью. Ведь знала же с самого начала, что из этого романа ровным счетом ничего не получится. Таких, как она, у него целая толпа!

Лучший способ забыть мужчину – это страстные объятия другого. Именно тогда ей и повстречался Николаев: симпатичный, веселый, остроумный, неугомонный. Просто лучившийся обаянием. Это позже она узнала, что тот вел общие дела с Шевцовым, а тогда ей с Герасимом было просто хорошо. И она частенько ловила себя на сравнении столь непохожих мужчин. И надо отдать должное, что частенько чаша весов склонялась в сторону Николаева, может, потому, что тот был более раскрепощен и естественен. А Шевцову как-то не доставало непосредственности и веселости. Даже в минуты интимной близости лицо Шевцова хранило печать серьезности, словно он продолжал обдумывать какой-то важный финансовый проект.

Такие отношения не могли продолжаться бесконечно долго: каким-то образом Шевцову стало известно о том, что она теперь встречается с Герасимом. После недолгого объяснения тот отобрал у своей бывшей возлюбленной квартиру в Центральном округе, что переписал на нее прежде, и выставил её чемоданы за дверь.

Лариса несколько раз пыталась объясниться с Шевцовым по телефону, но тот всякий раз обрывал разговор, когда узнавал её голос. Лариса подозревала, что он воспринял бы измену менее болезненно, окажись на месте Геры Николаева кто-нибудь другой.

А еще через две недели в подъезде собственного дома был застрелен Николаев. Вот, значит, как получается: у нее было два покровителя, а потом вдруг не оказалось ни одного.