Алла Полянская - Одна минута и вся жизнь Страница 38

Джип остановился в нескольких метрах от Даны, из него выскочили трое — включая водителя.

— Бежать бесполезно. — Крепкий парень в серой дубленке идет впереди. — Мы ничего плохого тебе не сделаем.

— Я так не думаю.

Дана стреляет три раза. На лице парня в дубленке появляется выражение обиды и удивления, двое других лежат ничком. Дана пробует пульс. Один еще жив. Она тащит его к машине. Ей больно, тяжело и холодно. И раздражение растет.

Дана заталкивает парня в салон, потом идет и подбирает гильзы. Уже светает, и если кто-то слышал выстрелы, скоро менты прибудут.

«Впрочем, мы же не в Америке. Кому охота связываться с полицией? Себе дороже. Может, только какой-то особо сознательный пенсионер, этим маразматикам все нипочем».

Дана обшаривает карманы убитых. Никаких документов, немного денег, у парня в сером — неплохой нож за поясом. Дана взвешивает его на руке — пригоден для метания. Она садится в машину и уезжает. Она знает, куда поедет. У нее есть вопросы к этому парню.

«Хоть бы не сыграл в ящик раньше времени. — Дана поворачивает в сторону Парголово. — Мне очень нужно знать, кому и зачем я понадобилась. Мне давно пора это выяснить. Как все просто выглядит в книгах и фильмах! Непобедимые секретные агенты идут напролом, усеивая свой путь трупами, а я кружусь на одном месте несколько месяцев. Правда, нельзя сказать, чтобы оставленные мной трупы слишком уж отягощали мою совесть. Возможно, потом…»

— Помоги мне, — раненый стонет. — Отвези в больницу. Я ничего им не скажу о тебе.

— Сию минуту, мой повелитель!

Дана поворачивает на знакомую дорогу. Здесь она знает каждый кустик, в это время года тут никого не бывает, особенно в такую рань. Дана глушит мотор и поворачивается к своему пленнику.

— Я обещаю, что отвезу тебя в больницу, но попозже. А сейчас рассказывай.

— Что рассказывать?

Это молодой парень лет двадцати пяти. Коротко стриженные светлые волосы, ничем не примечательное лицо с серыми глазами и длинноватым носом. Таких миллионы, пройдешь и не обернешься.

— Все выкладывай. Считай, что это исповедь. Зачем я вам понадобилась?

— Так мы это… с друзьями развлечься хотели…

— Развлеклись. — Дана расстегивает куртку парня. — О, прямо в живот! Знаешь, такие ранения бывают смертельными. Ты можешь умереть от перитонита. Слыхал о такой хреновине? Очень больно и стопроцентно смертельно. Все минуты решают.

— Отвези меня в больницу.

— Отвезу. Но я должна тебе поверить, а я не верю. Ты плохой актер. Итак, давай сначала. Вопрос остается тот же.

— Ты не понимаешь… Ты просто влипла.

— А по-моему, из нас двоих влип именно ты. Хватит пороть чушь, потому что я сейчас тебя пристрелю и уеду.

— Но тогда ты ничего не узнаешь.

— Похоже, я и так ничего не узнаю, хоть удовольствие получу. Знаешь, я очень люблю стрелять.

— Ты не сможешь.

Дана стреляет в ногу парню. В маленьком пространстве машины выстрел звучит, как залп гаубицы, парень кричит и валится на бок. Дана открывает дверцу, набирает горсть снега и бросает его за шиворот пленнику.

— Нет, парень, это у тебя не выйдет. Я привыкла получать то, что хочу, и терпеть не могу чувствовать себя несчастной, сразу становлюсь раздражительной. У тебя осталась еще одна попытка. И еще одна нога.

Он смотрит на Дану побелевшими от ненависти и страха глазами.

— Ты сумасшедшая!

— Я знаю. Итак?

— Мы не собирались тебя убивать. Был приказ доставить тебя живой.

— Чей приказ? На кого ты работаешь?

— Лично я работаю на парня по кличке Майор. А он получает приказы еще от кого-то.

— От кого?

— Я не знаю… Послушай, отвези меня в больницу… Мне больно.

— Больно? Думаю, ты совсем ничего не знаешь о боли, дорогой. Как вы меня нашли и что вам обо мне рассказали?

— Я не… Нет, не надо больше! — Дана опускает пистолет. — Мы несколько месяцев приглядывали за кладбищем… Нам нужна не ты, а Дана Ярош. Тебя мы хотели просто расспросить о ней. Раз ты пришла к тем могилам, значит, знаешь ее. Вот ужас-то баба пережила!

— Продолжай, не отвлекайся.

— Господи, ты просто спятила! Мы выследили тебя и решили взять — приказ есть приказ, кому-то сильно нужна Дана Ярош.

— Как найти Майора?

— Ночной клуб «Мэрилин». Он там. Мне больно… Отвези меня в больницу…

— Не сейчас, дорогой. Как тебе описали ту, кого вы ищете?

— Блондинка, высокая, с большими серо-голубыми глазами. Показали фотографию.

— Ты думаешь, я похожа на ту фотографию?

— Господи, нет! Но если ты знаешь, где Ярош, то тебе заплатят за информацию.

— Зачем кому-то понадобилась Дана?

— Я точно не знаю, но ходят слухи, что у нее есть что-то, очень нужное большому человеку.

— Кому именно?

— Я не знаю, правда… Отвези меня в больницу… Я больше ничего не знаю.

Внезапно рука парня метнулась к лицу Даны с явным намерением попасть в глаза. Она просто нажала на курок. Пуля сделала свое дело, парень сник.

— Сукин сын! — Она раздраженно толкает тело. — Ну, ты сам виноват. Не надо было разыгрывать из себя Рэмбо.

Дана выталкивает труп на обочину и выезжает на дорогу. Она лихорадочно пытается собрать воедино имеющуюся у нее информацию, но логики в цепочке событий пока не видно.

— Ладно, Данка, давай сначала. Есть папка с документами и диск. Все это — осиновый кол в могилу господина Градского. О\'кей, ему по-любому конец. Но где-то сидит еще некто, кому позарез нужно то, что есть у меня. И этот кто-то неплохо знает меня. Знает о Вике, о моей семье и кое-что о моем характере. Но тогда каким боком сюда лепится убийство Вики? И почему ищут именно блондинку? Наверное, в гриме они приняли меня за кого-то другого. Либо потом сочли, что убитая в больнице женщина — не я. А откуда они могли это знать? Я звонила домой. Значит, телефон прослушивается. Очень хорошо. Но все равно непонятно. Кто этот Майор? Вика говорила о человеке по имени Алекс. И тоже из клуба «Мэрилин». А что, если это мой старый знакомец? Он же — кадровый военный в отставке, и те двое, что померли в квартире, говорили о шефе — бывшем военном. Значит, все дороги ведут в «Мэрилин».

Дана останавливается и выходит из машины. Двор безлюдный, она просто уходит, заперев дверцу. Мертвые не оставляют отпечатков пальцев.

Вот он, вожделенный «Макдоналдс». Дана берет поднос с едой и присаживается в уголке. Ей всегда нравился этот ресторан, атмосфера, царящая здесь. Словно прикасаешься к чему-то большому и надежному, становишься причастной к сильной стране за океаном, сияющей мечте многих людей. Нет, Дане совсем не хотелось бы жить там всегда, но поехать и посмотреть, ощутить вкус и ритм — это совсем другое дело.

«Когда все закончится, поеду и посмотрю. А потом вернусь сюда, потому что все равно не приживусь больше нигде».

Дана никогда не понимала, как можно навсегда уехать из мест, где родился, уехать в никуда, в чужую страну, где до конца своих дней будешь иностранцем, и дети, и внуки твои тоже будут чужими.

«Черт подери, все-таки не в деньгах счастье. У нас, конечно, тоже нечего ловить. Но это же самое можно сказать и о других странах. Уехать и жить на положении изгоя — даже если материально будет лучше, чем здесь, а по тамошним меркам — совсем на дне жизни… Нет, хрен вам! А посмотреть — это другое дело. Но потом. После всего».

Дана доедает свой «мак-санди», поднимается и выходит. Такси медленно едет по улице, зима не идет на пользу окружающему пейзажу. Она выходит из машины. Вытертая до блеска спина бронзового льва сияет на солнце. Говорят, этот лев приносит счастье. Дана молча гладит его холодную голову. Зачем мертвой счастье? Так не бывает.

— Это я. Привет.

— Рад слышать тебя.

Голос Кости вполне спокоен, и Дана усмехается. Она понимает, что Костя уже побывал в морге и узнал подробности большой больничной тайны из разряда мистики и городских легенд.

— Ты уже видел Михалыча?

— Кого?!. А, этого… Да, видел. Послушай, малыш, давай встретимся. Я… мне многое нужно тебе сказать.

— Идет. Хочешь пойти со мной в ночной клуб?

— Куда скажешь.

— Тогда давай встретимся возле «Мэрилин» через пару часов.

— А не рано ли для ночного клуба?

— В самый раз. Ну, как?

— Я приду.

Дана замерзла и устала, и пришло время пить антибиотики, как приказала Сима. Дана мысленно усмехается. Век человеческий краток и полон скорби. Теперь Дана скучает и по Симе с Родькой. Значит, судьба им была — вот так встретиться. Наверное, все на свете происходит не просто так, наверное, у всего есть какая-то цель и причина. Иначе и быть не может.

Дана приезжает в новое жилье, она не чувствует чужие квартиры, не принимает их. И тоска по своему дому шевелится в ее душе. Она ненавидит жилье, где пребывает или пребывал когда-то кто-то чужой. Наверное, это осталось в ней со времен общежития. Дана принимает душ и переодевается. Только что она приобрела одежду, более подходящую случаю.