Вячеслав Денисов - Месть по закону Страница 38

– Хватит орать, – устало попросил Антон и присел в двух шагах от мужчины. – Ты – Востриков?

У того забрезжила мысль о спасении. Эта мысль настолько очевидно высветилась на его лице, что Струге сразу поспешил разочаровать собеседника возможным исходом разговора:

– Если будешь юлить – оставлю здесь одного. И дверь закрою.

– Я – Востриков! Я – Востриков!

– Где деньги?

– Я спрятал! Я их спрятал!

Поскольку Струге понял, что не уточнил, о каких именно деньгах он ведет речь, ему стало неловко перед самим собой. Естественно, он-то сейчас думает только о сумме в восемьсот тысяч долларов, являющихся воровским общаком. А о каких деньгах ведет речь Востриков?

– Не нужно все повторять по два раза. Я не идиот. Востриков, ты сейчас говоришь о сумке с восемьюстами тысячами долларов?

– Да, да! Я все отдам, только отпусти меня отсюда...

После короткого рассказа Миротворца все стало на свои места. Он заставил экс-бомжа в точности описать местонахождение присвоенного капитала. Убедившись в том, что он сам понял это, Струге принялся ковырять стержнем от авторучки в замке наручника.

– Слушай меня внимательно, – объяснял он бомжу, – сейчас, когда я тебя выпущу, ты никуда не исчезаешь, не прячешься от меня по чердакам и подвалам, а тихо и мирно сидишь в этой квартире. В ближайшие дни ты мне понадобишься. Если мне придется в поисках тебя переворачивать крышки всех канализационных люков в городе, то вполне вероятно, что тебя могут быстрее меня найти другие. Тогда за твою жизнь я не дам и копейки, не то что оставшиеся семьсот тысяч. Братва тебя «уморщит», как мухомор.

Когда наручник, коротко звякнув, повис на трубе, а Востриков принялся лихорадочно растирать запястье, Антон еще раз уточнил:

– Те, кто тебя здесь прессовал, они точно не приняли к сведению твой рассказ о деньгах? Они точно не пойдут за деньгами в лесополосу?

– Я, когда им рассказал, как ко мне попали деньги, сразу получил по голове. Дальше они меня слушать не стали. Кто поверит, что почти «лимон» баксов упал бродяге на голову, когда тот сидел в канализации?..

Востриков и его квартира сейчас были для Антона самым дорогим сокровищем в жизни. В настоящей жизни. Это козырь, которым он перебьет все остальные. Джокер на подхвате.

Уже на пороге Антон остановился. Менталитет востриковых был ему хорошо известен, а привычка никому и никогда не доверять, оставшаяся еще с прокуратуры, заставила изменить решение.

– Ну-ка, подпоясывайся, миллионер без гроша. Пойдешь со мной.

– Зачем? – опешил Дохлый.

– Сдам в камеру хранения. – Струге подошел к батарее, отстегнул второй «браслет» и сунул наручники в карман.

Поняв, что у него появился компаньон и, возможно даже, защитник, Востриков семенящими шагами подошел к углу квартиры, отогнул линолеум и вытащил несколько стодолларовых купюр.

– Пригодятся, – показал он их Струге.

– Обязательно, – подтвердил Антон и забрал деньги. – А сейчас пошли на...

Как и в случае с открытой дверью, в другой ситуации Антон не обратил бы никакого внимания на шум двигателя подъехавшей к дому машины. Но сейчас, едва его слух услышал мерное гудение иномарки и последующие за этим хлопки дверей, он сразу почувствовал, что его пульс участился на добрый десяток ударов в минуту.

– А ну-ка, валим отсюда! И побыстрее.

Путь вниз был отрезан.

Одновременно с громыхнувшими тросами лифтовой кабины хорошо прослушивались шаги по лестнице. Профессиональная работа преследователей, заставляющая жертву подниматься вверх, откуда, как известно, если нет крыльев или мини-парашюта, не свалишь. Поднимаясь по лестнице и волоча за собой задыхающегося Миротворца, Антон размышлял – что лучше? Лучше увидеть сейчас перед собой Пастора, Тимура или орлов Земцова? После последних событий выходило, что самое лучшее – это не встречаться сейчас ни с одними из перечисленных. Неделя не прошла, но это не значит, что Пастор будет и дальше смотреть на то, как его визави уходит от наблюдения. Посадят, как в Чечне, в подвал и начнут ребра ломать по одному. Эта братва терпение теряет быстро, стоит их лишь раз лохануть. Потом хоть умри – как объяснить, что тех денег у тебя нет и никогда не было? И рад бы сказать, да нечего. Антон вспомнил случай с одним старлеем, вернувшимся из афганского плена. Выступая перед курсантами в родном училище, он их увещевал:

– Учите, учите, мужики, материальную часть советского оружия! Вы просто не представляете, как там в плену бьют!..

Сейчас как в том случае, со старлеем. Рассказал бы все, да нечего...

Все, конец пути. Выше только замкнутая на амбарный навесной замок чердачная лестничная клетка.

Антон спустился к квартирам, продолжая тянуть за собой задыхающегося от нервного и физического потрясения Вострикова, и позвонил в первую попавшуюся квартиру. Между ними и звуком шагов на лестнице оставалось не более двух пролетов.

Щелкнули дверные замки сначала на внутренней двери...

Антон уже слышал, как на этаже Миротворца распахнулись дверцы лифта, а на самой лестнице явственно звучало чье-то свистящее дыхание...

...потом – на наружной двери. Когда на пороге появился некто в халате «а-ля Обломов», Антон, не разглядывая его лица, втолкнул в квартиру Вострикова, ввалился сам и прикрыл обе двери. Лишь защелкнув все замки, Струге повернулся и посмотрел на хозяина квартиры.

Перед ним стоял мужик лет сорока пяти с золотой цепью на шее. Сама цепь своей толщиной напоминала строгий собачий ошейник. Но, несмотря на ее кажущуюся массивность, она просто провисала под тяжестью огромного, словно у батюшки, креста. На этом кресте, словно гимнаст на кольцах, располагалась фигура Христа. Мужик держал на вилке кусок котлеты и, шевеля ушами, словно слон, пытался, в натуре, понять суть происходящих рядом с ним движняков. Первой родившейся в его голове мыслью было вытолкать вилкой обоих оборзевших мудаков обратно на лестницу. Но когда перед ним нарисовалось удостоверение со знакомым слоганом на корочке «Министерство юстиции Российской Федерации», он поблагодарил себя за природную медлительность.

Вилка по-прежнему находилась в правой руке с оттопыренным мизинцем. Судя по всему, мужик ждал если не объяснений, то хотя бы просьб. Через полгода после отсидки тыкать вилкой в судью, который пять лет назад упрятал тебя на «общак» за вымогательство, было бы неразумно. Зэки никогда не забывают «своих» судей, поэтому мужик, узнав Струге, перевел взгляд на Вострикова. Внимательно рассмотрев его исколотые зоновскими «мастерами» руки, он сунул в рот котлету и, пережевывая, миролюбиво произнес:

– Добрый вечер, Ваша Честь. Чего это вы с пидором по лестницам бегаете?

Глава 15

Майкл Приттман был не из тех, кто сдается без боя. За это ценное журналистское качество он уже не раз испытывал на себе и побои кинозвезд и известных спортсменов, и давление американских властей, которые заставляли не в меру любопытного и надоедливого журналиста наступать на горло собственной песне. Как работник он был, безусловно, ценен, но в пределах штата Нью-Джерси, где он занимался выковыриванием грязи из-под чужих ногтей и своей трактовкой событий, он всем уже порядком поднадоел. Скандалы газете, безусловно, необходимы, но скандалы должны приносить славу, а не многотысячные иски в суд штата. После недолгих раздумий главный редактор ежедневного издания «Нью-Джерси таймс» отправил его туда, где скандалы происходят каждый день и никому за это ничего не бывает, – в Россию. Экзотика русской криминальной жизни для американцев была нова и, по мнению босса Приттмана, должна была принести немалые барыши и известность газете, которая за недостатком сенсаций начинала понемногу хиреть. Слава русских бандюков и их деятельность на территории Соединенных Штатов американцам была известна не понаслышке. Русские по мелочам не работали. Если это «кидняк», то «кидняк» такой, что от напряжения при подсчете убытков дымилась память компьютеров, если похищение заложника, то это не пошлый торг с полицейскими в фургоне, посреди дороги, а выматывание нервов у всего штата ФБР. Но американцам, которые не понимали возможностей русской мафии «там», за океаном, хотелось знать не о последствиях ее деятельности – она была налицо, а о истоках ее возникновения и принципах существования. Именно для этого и был аккредитован для работы в Тернове собственный корреспондент «Нью-Джерси» Майкл Приттман.

Поэтому, когда Струге отмахнулся от него, как от мухи, он проследил весь путь судьи до дома Вострикова и сел в засаду. Рано или поздно, как он полагал, Струге должен появиться на улице. Вот тогда можно будет сразить его еще какой-нибудь неожиданностью. Если бить в одну точку – дыра все равно образуется. Это было кредо журналиста Приттмана. Купив за сто баксов информацию о происшествии с Пастором и пропавшем общаком братвы, Приттман легко вышел на Струге. Это стоило еще сотню, но что такое сотня? Представительские расходы на уровне оплаты услуги осведомителя, дома за океаном. Даже меньше. Стукача из правоохранительных органов здесь можно было заинтересовать десяткой...