Оспорившие тьму - Александр Николаевич Бубенников Страница 38

– Зачем убивать-то? – выдохнул Воронов. – Теперь не отпишемся. Один с пулей в башке, другой с проломанной черепушкой…

– Мужики, да он задышал… – раздался обрадованный голос. – Есть приход… В чувства приходит…

– Вставай, голубь, птицы прилетели… и на головку сели…

Вырубленного, ничего не понимающего здоровяка, в глубочайшем нокауте, посадили на землю, тот мычал что-то нечленораздельное, изо рта и носа обильно текла кровь. Наконец, он прошамкал:

– Кто мне челюсть сломал и зубы выбил?

– Я… А не головка от коня, Фрол, – тихо произнёс Пётр и демонстративно отвернулся от поверженного. – Ты что, думал: головку вырубил контрольным выстрелом в лоб, и с тобой чикаться будут?

Подумал мрачно: «Плюнуть, что ли?.. Нет не стоит. Не время плеваться и гордиться содеянным. Все твои битвы впереди». Взял из рук оторопевшего опера своё высокотехнологичное детище и сказал с металлом в голосе:

– Воронов, я забираю свой ультра-ноутбук…

Нокаутированный здоровяк, как-то с невероятным трудом придя в себя, сказал утробным голосом сквозь шатающиеся осколки зубов:

– Пусть все отойдут от нас… – Он показал пальцем на Петра. – Я только с ним говорить буду…

По почину Воронова, бросившего фразу «пусть он с нашим старлеем поговорит», все опера, задействованные в операции, отошли.

– Значит, старлей… Где таким фирменным ударом с мыса ботинка учат, старлей?

– В армии, Фрол.

– ВДВ?.. Спецназ ГРУ?

– Особая рота, нас в армии называют «научники». – При последнем своём правдивом признании, поставившего здоровяка в тупик, Пётр неуловимым движением автоматически включил портативный магнитофон. – Считай, особисты, смерть шпионам.

– Круто. Я не шпион, но смерть меня быстро догонит, раз ты меня так ловко приёмчиком запретным вырубил. Слушай, старлей, меня всё равно здесь пришьют за то, что я их стукачка пришил. Меня менты и ФСБ вербовали. А я другой денежной системе подался, что над ментами и службой безопасности стоит, тебе скажу про заказчика. – Он, свистя сквозь осколки зубов, назвал фамилию финансиста-олигарха, «тестя» Володи. И ещё моя последняя правда за твою правду. Ты похож на одного мужика, кого мне заказали в одном городе – копия… Ты не Пименов?

– Пименов.

– Твоего отца один депутат Мэлс заказал, я его сбил на машине около гаража Мэлса… Имя не забываемое, не стираемое временем… И ещё, когда этот депутат Мэлс лез в кресло главы города, то он заказал и заплатил мне за то, чтобы я устроил автокатастрофу своему конкуренту, зятю городского судьи… Всё равно меня грохнут, так что выговорюсь напоследок, потому что это недоказуемо и похоже на античный миф… А тебе за удар редкостный рассказал… Сам занимался боевыми искусствами… Заценил то, чему нынешних особистов СМЕРШа учат, «научников» по-нынешнему… Пока, не пукай по пустякам, перди по крупному…

Пётр махнул рукой Воронову. Тот подошёл к ним и спросил:

– Поговорили?

– Поговорили… У тебя приказ подпола везти его к нам или как?

– Кого надо везти, вон с дыркой во лбу лежит… Насчёт этого указания начальства не было. Отвезём в местное угро и я созвонюсь со своими, как и чего дальше… Ты мне не нужен, я попрошу ребят тебя подвезти до аэропорта или жэдэ вокзала.

– Так, отлично я забираю ноутбук и иду… В общем, я жду тебя в машине.

– Тебе придётся покупать билет на свои кровные, Пётр, если будешь добираться своим ходом без меня… Потом за командировку рассчитаемся, когда приедем…

– Без проблем… Скажи ребятам, чтобы посадили на любой первый проходящий поезд… Вам же надо здесь определяться с задержанным, труп оформлять…

Через десять минут Пётр был на железнодорожном вокзале. Первый поезд был экспресс Сочи-Питер. Сопровождающий Петра местный оперативник сунулся к дежурному и принёс неутешительную новость:

– Дешёвых плацкартных и купейных билетов нет. Только дорогущие эСВэ, которые операм начальство не оплачивает… Поэтому, старлей, придётся тебе раскошелиться…

– Без проблем… Пусть дежурный отдаст распоряжение продать билет до Питера в купе эСВэ без очереди… Только я смогу оплатить билет по банковской карте… Спешили к вам в Таганрог, наличные не успел взять…

Через полчаса он уже в одиночестве лежал в купе и приготовился к короткой освежающей дремоте, чтобы, возможно, в иллюзиях своих видений найти разгадку темени реальности и ирреальности бытия. «В Питер, так в Питер, почему бы и нет? Пройдусь по Невскому от Московского вокзала до Зимнего дворца. Разве ты не заслужил несколько дней передыха перед новыми боями с врагами и предателями. Давно в Эрмитаже не был, вот и завалюсь туда на целый день и буду наслаждаться художественным и скульптурным искусством. И думать, и думать обо всём вечном и преходящем». Так размышлял в лёгкой дремоте умиротворённый Пётр, с чувством выполненного долга и первых локальных побед по мере приближения к исторической истине. «Истинная история одна, а религий и сект заблуждений множество, тьма великая, а моя религия любви, основанная на жизненном опыте потерь и обретений – единственно истинная история». Он положил под подушку свой выключенный драгоценный ноутбук, чудный трофей, отбитый с риском для жизни у своих врагов, любимый жокейский ноутбук, из которого первым делом, войдя в купе, удалил видео-файл, где была зафиксирована попытка отвязанных бандитов затащить в мужской туалет одну полупьяную упирающуюся девицу и трахнуть её там. Петру был дорог покой этой наивной девицы в новой для неё жизни, нежной умницы Катюши, ставшей его любимой и тайной обручницей… Как всё случайно и закономерно в приближении к исторической истине, к истине любви и ненависти, к истине жизни и смерти…

20. В Питерском поезде и «в самолёте»

Во время своей освежающей дремоты, в чистом незамутнённом видении, его лба коснулась нежной девичьей рукой и лёгким жестом призвала к решительным действиям. Мол, вставайте, граф, вас ждут дела. Он моментально включил три прибора: ультра-ноутбук и два смартфона, свой и Володин. Почему-то с глупой благодарностью вспомнил таганрогского похитителя, ибо тот в своих попытках открыть компьютер, всё-таки основательно подзарядил его, не требовалось никакой дополнительной зарядки. На своём смартфоне, помня видение Кати в своей дремоте или скоротечно на полчаса полусне, он искал восклицательный знак её эсэмэски и, к счастью, не находил. «Слава Богу, не готов я сейчас к мысленному контакту и твоему просвещению как предтечи просветления. Есть дела поважней наших мысленных контактов и посерьёзней телячьих нежностей в битвах за наши жизни – твою и мою».

С этими мыслями он включил отбойный режим «в самолёте» на своём смартфоне. На Володином смартфоне с защищённым каналом связи набрал пару эсэмэсок своим закадычным городским друзьям-приятелям. Сержанту Гришке послал короткое сообщение с