Михаил Март - Когда ее не стало Страница 39

Когда он решил бежать наверх, то о стратегии побега не думал. Им, как всегда, владели инстинкты и чутье. Добежав до последнего этажа, Ордовский свернул в коридор, проскочил его и оказался на другой лестничной клетке, но тут, к его удивлению, была еще одна узкая железная лестница, ведущая на крохотную площадку с люком в потолке. Он поднялся наверх и увидел небольшую полку, а на ней лежали фонарь с длинной ручкой и бинокль. И то и другое не помешает. Бинокль он повесил на шею, а фонарь засунул за пояс. Люк легко открылся, и Ордовский оказался на крыше. Гладкая, покрытая асфальтом, она напоминала теннисные корты, разделенные на три площадки и перегороженные высокими заборами из сетки рабицы. Если убрать перегородки, то здесь можно устроить велотрек. Здание узкое, но очень длинное. Закрыв крышку люка, он пригнулся и направился к карнизу. С высоты можно точно составить план территории института и найти лазейку. Сторона, где располагались въездные ворота и пост охраны, его не интересовала. Другая сторона понравилась ему больше. Тут было много деревьев и лавочек возле входа, прикрытого козырьком. У дверей стояли люди. Человек десять, не больше. Женщины в черных платьях, мужчины в темных костюмах, а на аллее стоял катафалк с открытой дверцей для гроба.

В любой больнице есть морг. Ничего удивительного. А уж в таком заведении живым и вовсе не место.

Каменная ограда у края крыши стояла на пузатых гипсовых столбиках, похожих на ножки от рояля. Между ними имелись значительные промежутки. Ордовский присел на корточки и начал разглядывать в бинокль то, что происходило внизу.

Похоронная процессия, ожидавшая выноса гроба, не очень-то скорбела по усопшему. Через мощные линзы бинокля он видел их лица. Ему показалось, будто мужчины рассказывают друг другу анекдоты и постоянно хохочут. Пожилая дама в черном сидела на лавочке и вязала, спрятав клубки в сумку, из которой тянулись нити пряжи. Ее соседка, более молодая особа, листала глянцевый журнал с красотками в купальниках. Один из убитых горем родственников стоял возле дерева и тайком попивал из фляжки явно что-то крепкое. Вскоре вынесли закрытый гроб и тут же загрузили в ритуальный автобус. Похоронная процессия потянулась в машине.

Ордовский сел на разогретый солнцем асфальт крыши и облокотился о перила. Ему пришла в голову любопытная идея. Он оглянулся. Три дерева выросли выше крыши, правда, ветки у макушек тонкие, да и расстояние до деревьев приличное. Падение означало стопроцентную гибель. Но спускаться по лестнице вниз, не зная точного плана здания, – та же самая погибель, только в замедленном виде. Сажая Эдика в клетку, Крылов не собирался его выпускать. Вчера он понял это окончательно. Никто не пришел к нему вечером с телефоном, чтобы он мог позвонить своему человеку в Москву. Что ж, Крылов поступил правильно. И в блеф Ордовского вряд ли поверил. На самом деле: на кого может составить компромат секретарь мэра? На своего хозяина прежде всего. И если эти документы попадут к Генеральному прокурору, то Крылову это лишь на руку. Компромат на самого Крылова не имел достаточных доказательств, а значит, все обвинения безосновательны. Черт с ним, с компроматом. Сейчас Эдик стал еще и опасным свидетелем. Живым его из этого дома призраков не выпустят. Замок Иф для всего и всех, кто еще может самостоятельно дышать. Рано он расслабился. Его уже ищут по всем углам, а выходы из здания блокированы. Может быть, не сразу, но кому-то придет в голову заглянуть на крышу. Тут не спрячешься. Голое пространство. Но другого способа спастись он не видел – трудно поверить, что человек сам решился прыгнуть с крыши. Шансы пятьдесят на пятьдесят. Если его найдут, то ни о каких шансах говорить уже не придется.

Ордовский встал, перешагнул парапет и приготовился. До дерева метра три. Нужен хороший толчок. Только бы уцепиться за ветки, пусть этажом ниже, но нужна хоть какая-то опора, способная задержать стремительное падение.

Он стиснул зубы и резко оттолкнулся от края карниза. Риск себя оправдал. До ствола ему допрыгнуть не удалось. Ордовский уцепился за ветки, которые тут же сломались, пролетел метра четыре, отчаянно хватаясь за ветки обеими руками, и одна из ветвей высоченного стройного клена все же выдержала его. Кисти рук, пальцы и ладони начали кровоточить, но боли он не чувствовал. До земли оставались считаные метры, и вдруг его тело застряло в широкой рогатине.

Несколько минут он находился в подвешенном состоянии, пытаясь отдышаться и понять, какие увечья получил за время аттракциона. Кроме рук и левого колена, которые только теперь дали о себе знать, ничего не болело. Да и покалывающие ощущения нельзя назвать болью. Больше всего секретаря порадовал собственный наряд. Хозяин выгнал Ордовского в тренировочном костюме и кедах. Так ходить по улицам он не привык. Приближенный мэра должен одеваться с иголочки. Добравшись до конспиративной квартиры, он тут же переоделся и к Крылову явился при полном параде: в синем костюме-тройке и в галстуке. В таком виде и угодил в клетку. Он же сам просил убежища и сел под замок по собственной воле, никто не собирался делать ему уколы и рядить в смирительную рубашку.

Эдик глянул наверх. Он пролетел метров восемь. Что ж, чутье его не подвело. Из-за перил крыши выглянула голова в зеленой шапочке санитара. Густая крона дерева надежно спрятала беглеца в своих объятиях. Его уже ищут. Если крыша стала местом поисков, то они уверены в том, что он не мог выйти из здания. Он и не выходил. Он вылетел.

Собравшись с силами, Ордовский выбрался из тисков, сел на ветку и перебрался ближе к толстому стволу дерева, чтобы слиться с тенью. Вряд ли его обнаружат. Даже с открытой площадки перед моргом, расположенной в нескольких метрах, заметить его невозможно. Только бы продержаться до ночи, а потом он попробует добраться до забора и перемахнуть через него. Это уже пустяки по сравнению с классическим пике в пропасть.

Эдик не отличался ни смелостью, ни решимостью и уж тем более безрассудством. Он до сих пор не мог понять, кой черт заставил его прыгать, но в одном не сомневался: решение было единственно верным.

Солнце стояло в зените. Закат в середине мая поздний. Раньше одиннадцати вечера из убежища вылезать нельзя. За это время успеют обыскать каждую щель в здании и поймут, что беглеца там нет. Примутся за территорию института, а дальше неясно, кому больше повезет. Уходить надо днем, пока обыскивают дом. Требовалось твердое и правильное решение.

На аллее появился катафалк. Родственники очередного покойника приехали за телом. На площадке автобус развернулся вокруг клумбы и остановился. Двери открылись. Из автобуса начали выходить люди. Ордовский напрягся. Он видел те же скорбящие лица, что были здесь двумя часами ранее, когда он следил за ними с крыши. Те же мужчины и те же женщины. Некоторые сменились, но далеко не все. Вот старуха, севшая на лавочку и доставшая из сумки вязание. Тип, отошедший к дереву и принявшийся потягивать спиртное из фляжки. Вероятно, на глазах родственников он не мог себе этого позволить.

Ордовский решил, что сегодня фортуна повернулась к нему лицом. Надо подчиняться чутью. Другого шанса может не быть.

Он спустился на нижнюю ветку, повис на ней, а потом спрыгнул на землю. Коленку вновь пронзила боль, но он вытерпел. Покорябанные руки пришлось спрятать в карманах. Вид у него был вполне подобающим, а щетина на лице сегодня никого не удивляла. Ордовский слился с псевдородственниками очень естественно, на него никто не обратил внимания. В морг никто не заходил. Два санитара выкатили на тележке гроб, подкатили к автобусу и задвинули его вовнутрь. Сопровождающие начали занимать свои места. Новичок присоединился к процессии и устроился в самом конце автобуса. Катафалк тронулся в путь. У ворот вышла заминка. Задержка возникла из-за въезжавшего во двор автобуса. Но это был пассажирский транспорт, а не ритуальный катафалк. В автобусе сидели молодые ребята, в основном мальчишки. Одного из них он даже узнал. Сын предпринимателя Потоцкого, владельца фармацевтической фабрики и сети аптек города. Парнишка учился в строительном институте. Это что же, экскурсия студентов в морг?

Среди студентов присутствовал и химик Девяткин из лаборатории Сергея Бартеньева. Его Эдик хорошо помнил. Они встречались раньше: Ордовский отвозил Девяткину пакет, переданный ему мэром. Эдик умел вскрывать запечатанные конверты, но нашел в нем всего лишь паспорта. Один – на имя Девяткина, другой – на имя Неверова. Профессор Неверов был личностью известной и числился в лаборатории в должности заместителя Бартеньева. Какая может быть связь между химиком, студентами и Институтом судебной медицины?

Сплошные загадки и вопросы, и ни одного ответа. Охранники на воротах пересчитывали студентов. Эдику стало страшно. Он умел держать себя в руках. Его лицо никогда не выдавало обуявших душу чувств. Работая на проницательного Пичугина, приходилось учиться скрывать эмоции.