Сергей Зверев - Прирожденные аферисты Страница 4

– Какую, если не секрет? – заинтересовался Маслов.

– Только пообещайте, что не будете смеяться.

– Клянусь на Уголовном кодексе.

– Перпедюлина-Савойская.

Маслов все-таки хмыкнул, но тут же придал лицу серьезное выражение. А мошенник продолжил воспоминания:

– Она была старомодных взглядов, свойственных провинциальному дворянству. Сразу после революции в нашей стране процветала некоторая моральная распущенность. В Петрограде проходили демонстрации обнаженных людей с плакатами «Долой стыд». Пропагандировалась свободная любовь между комсомольцами. Троцкисты на полном серьезе говорили об обобществлении жен. Но мы были людьми старого воспитания. Она была из дворян. И с мужем венчалась в церкви. Так что я не мог посягнуть на ее невинную красоту.

– Муж тоже артист?

– Еще какой! Он давал такие представления, которые и не снились нам, простым смертным. Мастер. Только жалко, рано ушел. Лагеря сгубили.

– Неудивительно. С такими-то талантами.

– Кстати, у них был сын. Тоже очень способный мальчик. Взял фамилию отца – Савойский. Не слышали?

– Пока нет.

– Еще услышите, – с уверенностью человека, повидавшего жизнь, произнес Аптекман.

Глава 4

Целый год Давид после демобилизации никуда не выезжал из родного района. Поэтому теперь он полной грудью дышал воздухом свободы. Перед ним раскинулся огромный мир.

Они с дядей Ашотом добрались до красавицы Москвы. Оттуда отправились в сияющий золотыми куполами Ярославль, который ему очень понравился провинциальной невозмутимостью и неброской красотой. Даже мощные краснокирпичные здания ярославского комбината технических тканей «Красный Перекоп», отражавшиеся в водах реки Которосль, приводили его в восторг – в них было что-то величественное.

А вот на самом комбинате ждало сплошное разочарование. Выяснилось, что их заявку никто удовлетворить не спешит. Им требовалась дефицитная плотная синтетическая ткань для изготовления сумок. А ее как раз на всех и не хватало.

Дядя Ашот бился как рыба об лед, бегая по инстанциям в заводоуправлении.

– Важное для нашей страны производство встанет, – долдонил он настойчиво и эмоционально. – Надо поднимать национальные окраины. А вы как-то слишком легкомысленно к этому относитесь!

– Все производства важные. У нас есть первоочередные заказчики, – отвечали ему твердо и без лишних эмоций.

Так получилось, что в заводоуправлении сменились люди, и к новым ответственным сотрудникам Ашот пока не имел никакого доступа. Со старыми вопросы решались взаимовыгодно. С новыми, даст бог, все тоже наладится. Но это будет в будущем. А пока возник глухой тупик.

У Давида от этих неурядиц сильно испортилось настроение. И сказочная поездка была уже не в радость. Надо же так случиться – первое его серьезное задание провалено.

И тут появился спаситель. К Ашоту в коридоре заводоуправления подошел вальяжный мужчина, чем-то похожий на народного артиста РСФСР Павла Кадочникова. И благосклонно выслушал армянина.

– Совсем не думают о трудящихся! – бушевал Ашот. – С чем нам работать?!

– Какой артикул ткани нужен? – спросил мужчина.

Ашот, покосившись на незнакомца, не надеясь ни на что, назвал артикул.

– Есть небольшая партия, – кивнул мужчина. – На девятьсот рублей. Одна заковырка – платить нужно наличными. Но накладные и документы я вам предоставлю.

Ашот повеселел. Наличные у него были. И такой путь устраивал его куда больше. Будь его воля, вообще бы все скупал за наличный расчет, прикрываясь фиктивными документами. Все равно большинство продукции их цеха было левой, и за нее, в свою очередь, тоже платили наличными деньгами.

В тот же день рядом с забором комбината с одного грузовичка на другой был перекинут товар, и Ашот немного успокоился. Хоть что-то есть. Гораздо лучше, чем ничего.

– Маловато? – сочувственно осведомился спаситель, представившийся Павлом Николаевичем.

– Конечно, маловато. Может, еще есть? – заискивающе спросил Ашот.

– У меня ничего нет, – покачал головой Павел Николаевич. – Но я знаю людей, которые могут вам помочь.

– Так пускай помогут!

– Есть возможность провести поставку, но опять за наличные. Товар обойдется где-то в семь тысяч. Это строго по официальным расценкам.

– А сверху? – приподнял ладонь Ашот.

– Ну что вы? – возмутился Павел Николаевич. – Тут же не частная лавочка.

– Конечно, Павел-джан. Конечно, – с пониманием закивал Ашот. Если ему предлагают такую сделку, да еще с наличными, но при этом не берут сверху, это означает одно – продукция левая.

– Завтра в двенадцать приходите на комбинат. Я вас сведу с нужным человеком. Деньги приносите с собой. И транспорт должен быть наготове.

Деньги армяне получили с аккредитива в тот же день. С транспортом договорились. И в двенадцать были на проходной комбината.

А дальше все было как в тумане. Павел Николаевич познакомил армян с невысоким рыжеволосым молодым человеком. Тот был быстрый, ушлый, сыпал специфическими терминами, в общем, относился к категории типичных снабженцев – Ашот таких за свою жизнь насмотрелся немало. Началась беготня по инстанциям. Рыжий заходил в кабинеты. Оттуда выходил с подписанными бумагами, давал подержать папку Ашоту или Давиду. И исчезал в следующем кабинете. Выходил оттуда уже с новыми бумагами и накладными.

Через час такой беготни Рыжий вздохнул:

– Ну и трудное это дело!

– Мы отблагодарим, – заверил Ашот.

Рыжий подозрительно посмотрел на него и сухо произнес:

– Вот это ни к чему.

Наконец папка документов распухла. И предстоял последний бросок…

Возле финансового отдела толпился народ. Рыжий отвел армян в сторону:

– Все резолюции есть. Накладные подписаны. Машину подгоняйте к складским помещениям.

– Иди, – кивнул Ашот Давиду.

Тот отправился давать указания водителю.

– Последний удар – деньги надо внести, – сказал Рыжий. – Они у вас с собой?

– Конечно.

– Семь тысяч двести пятьдесят рублей двадцать копеек.

Они отошли к лестнице, где никого не было. Ашот протянул пачку, где было девять триста. Мол, сдачи не надо. Но Рыжий отсчитал сдачу до копейки.

– Только я с вами пойду, – сказал Ашот.

– Туда посторонних не пускают, – развел руками Рыжий.

– Без обид, дорогой. Однако такие деньги.

– Так. Вот вам документы на товар. – Рыжий протянул папку, а потом написал на подоконнике собственноручную расписку. – Вот расписка на деньги. Вот мой паспорт, если не верите.

– Да верю я вам, верю, – воскликнул Ашот, но паспорт взял, да еще пролистнул его, убедившись, что в нем фотография именно Рыжего.

– Подождите минут пятнадцать, пока в бухгалтерии все оформлю. – С этими словами Рыжий толкнул дверь кабинета.

Через пятнадцать минут он не появился. Не было его и через полчаса. Через сорок минут возник Давид:

– Машина давно ждет.

– Я тоже жду! – нервно воскликнул Ашот.

Потом они зашли в финансовый отдел, помещение которого оказалось проходным.

Ашот сразу все понял. И сказал:

– Кажется, нас обманули, племянник.

– Как же так? – удивился Давид.

– Мы нарвались на жуликов.

Перелистывая папку с документами, которую оставил мошенник, Ашот наткнулся на вложенную туда записку и со злостью витиевато выругался по-армянски. На листе аккуратно печатными буквами с ошибками было выведено:

«Пращайте ышаки горные. За науку вы заплатили».

Глава 5

Стучали колеса. Проносились за окнами вагона «СВ» сонные полустанки, трехоконные деревянные домишки, бесконечные леса и поля. Поезд ехал в украинские земли.

В двухместном комфортабельном купе отдыхали двое. В бархатном халате, покуривая трубку, сидел, поцеживая крымский коньяк, вальяжный мужчина – тот самый Павел Николаевич, продавший армянам ткань. В узких кругах его именовали Королем. Напротив него скучал давешний рыжий лжесотрудник ткацкой фабрики.

В солидном кожаном портфеле с золотыми застежками лежало несколько тысяч рублей. Пассажиры спального вагона возвращались домой с добычей.

– Все-таки удивляюсь я тебе, Король, – сказал рыжий прохвост – по паспорту Игнатий Сивухин, а по кличке Сивуха. – Как это ты умеешь ко всем подлезть, всех расположить. Хоть бы научил.

– Этому не научишь. Это свыше дано, – важно объявил Король.

– Свыше? Нет ничего свыше. Сплошной материализм.

– Это для кого как.

– Не хочешь помочь корешу в повышении образования.

– Сивуха, если бы мог – помог. Ты пойми – твоя роль всегда будет вторая. Без обид.

Сивуха зло посмотрел на него.

– Но вторая роль при мне – это как вторая роль в Большом театре, – попытался успокоить подельника Король. – Ими и народные артисты не брезгуют. Так?

Сивуха поморщился и проглотил зеленую таблетку, запив холодным чаем без сахара. Его мучила язва, поэтому он не пил и не курил, зато постоянно глотал таблетки. Надеялся когда-нибудь излечиться, ходил по врачам и был страшно мнителен.