Владимир Колычев - Братство волчьей стаи Страница 4

— Зачем это Мазаю? Он уже старый, седьмой десяток разменял. И не убивал он никогда.

— И на старуху бывает мокруха… А если серьезно, может, кто-то из его свиты шалит?

— Убивать просто так?

— Почему просто так? Варнавину и Грибова, например, ограбили.

— Варнавину и Грибова, — в раздумье, растягивая слова, проговорил Тернов. — Варнавиной почку проткнули. И Сайко так же убили.

— Одну в правую, другого в левую почку.

— И в том и в другом случае убийца был одного роста. И одной силы. А руки поменять можно. Я, например, как с правой руки хорошо стреляю, так и с левой… — Майор улыбнулся и подал Олегу стакан. — Давай, чтобы ты на меня не подумал!

Пахомов кивнул, принимая шутку. Они выпили.

— Руки поменять можно, — сказал он, выдохнув в кулак. — А зачем?

— Следствие с толку сбить.

— Вот и спрашивается, кому это нужно?

— Не знаю… И руки меняет, и под ограбление косит… Может, правда, маньяк объявился, хитрый, умный. Может, оборотень?

— Оборотень?

— А вдруг?

— Я в сказки не верю.

— Если бы я в Москве служил, тоже бы не верил. А здесь у нас Волкобойск. Почему Волкобойск?

— Волков били?

— Именно. Волков здесь и раньше много было, и сейчас водятся. А волки — это волчья кровь, которая превращает в оборотня…

— Ты сам в это веришь?

— Нет. Но только оборотень убивает из удовольствия. Волк, он без нужды не убивает, а у оборотня потребность, такая вот беда.

— Оборотни рвут, грызут, выгрызают, а здесь все чисто. Крови по минимуму.

— Умный оборотень свое нутро выставлять не станет…

— Надеюсь, у вас учет оборотней ведется? — в шутку, но с очень серьезным видом спросил Пахомов. — Мне бы картотеку глянуть.

Какое-то время Тернов смотрел на него в легком недоумении, но потом улыбнулся, шутливо погрозил пальцем, точнее — всего лишь обозначил жест.

— Юморной ты мужик, Олег. Думаю, сработаемся… Если вдруг какая помощь нужна, всегда пожалуйста.

— Помощь нужна. Но деловые вопросы завтра.

— На дорожку? — Тернов взял за горлышко бутылку с жалкими остатками коньяка.

Пахомов кивнул. Сегодня они допьют эту бутылку, а завтра он сам проставится — по случаю успешного завершения дела. Только когда оно наступит, это завтра?

Он не подходил к Татьяне близко, но она все равно унюхала его. Постучала, зашла в номер, окинула взглядом подчиненных, повела носом.

— Коньяк?

— Дезинфекция, — пошутил Духов. — Клопов травили.

Но Татьяна и ухом не повела.

— Коньяк! — повторила она, с подозрением глядя на Олега.

Даже в спортивном костюме она смотрелась очень эффектно. Глядя на нее, он должен был задаться вопросом, почему они собираются спать в разных номерах.

— Армянский, пятизвездочный. Тернов угостил.

Знаменова повернулась к двери, кивком приглашая Олега за собой.

Она подвела его к своему номеру, открыла дверь и пропустила вперед.

— На двоих? — спросил Пахомов, взглядом окинув номер.

— У нас, если ты не помнишь, сухой закон.

— Я насчет постели.

— Что?

— В смысле, насчет номера. Номер, говорю, на двоих…

Знаменова открыла дверь и, хмуро глянув на него, сказала:

— Пока свободен! Проветришь мысли, зайдешь.

— Мысли хорошо на улице проветривать. А там сейчас темно.

— И что?

— А в темноте оборотни водятся.

— Я знаю, что можно допиться до чертиков. Ты что, допился до оборотней? — усмехнулась Татьяна.

— Тернов сказал, что у них здесь оборотни водятся.

— Оборотни в погонах?

— И в погонах, возможно, тоже… Нечисто здесь. Золото с завода вывозят, и мафия своя есть, и все шито-крыто. Чувствуется очень серьезная организация.

— Это уже интересно.

— Только вот кто у них тут главный?

— Кто?

— Я спросил про Мазая. Тернов сказал, что Мазай у них для мебели. А потом я сказал, что на заводе золото воруют. Тернов сказал, что нет ничего. Потом понял, что шила в мешке не утаишь, стал рассказывать, какой Мазай крутой. Но я ему не верю. Кто-то здесь без Мазая крутит.

— Кто?

— Тернов посоветовал не лезть в этот темный лес. А кто главный в этом лесу, не сказал. Я про Чащина спросил, Тернов занервничал…

— Думаешь, Чащин главный?

— Он из бывших. Начальником патрульно-постовой службы был. Мог и замутить… И еще Чащин версию с одним-единственным убийцей продвигает. Зачем?

— Зачем? — внимательно глядя на Олега, отозвалась Знаменова.

— Чтобы мы в его темный лес не лезли, а то вдруг лихо разбудим. И в наручники.

— А вдруг?

— Лихо трогать нельзя. А оборотня подставить можно. Придумать оборотня и подставить — пусть ищут.

— Придумать?

— Тернов сначала сказал, что не верит в одного убийцу. А потом оборотня мне подсовывать стал. Волков здесь много, волчья кровь у кого-то в жилах гуляет… Раньше спокойно все было, а тут вдруг закрутилось…

— Относительно спокойно, — кивнула Татьяна.

— В пределах статистической погрешности.

— Значит, оборотень, говоришь.

Знаменова села за ноутбук, вышла в сеть, что-то там нашла. И в свой блокнот заглянула.

— Интересное дело, — нахмурив брови, сказала она. — Варнавина в полнолуние была убита. И Сайко в полнолуние… А Калинкину… луна уже на спад пошла, но все равно еще в теле была.

— Кто в теле? Калинкина?

— Нет, луна.

— Луна, месяц… Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана… — усмехнулся Пахомов.

— И резал, и бил… — Татьяна открыла лунный календарь на апрель месяц. Снова сверилась со своими записями. — Смешно это или нет, но Назимову убили в полнолуние. А Грибова нет. Грибова на лунное затмение убили…

— Знать бы, на кого затмение нашло.

— Затмение нашло, когда Назимову убивали. А Грибова убивали с умыслом.

— Возможно, он перевозил золото. Или платину.

— Куда он перевозил?.. Я тут карту города нашла… — Знаменова открыла на компьютере интерактивную карту Волкобойска. — Вот, улица Новая. Здесь убили Грибова.

Улица Новая находилась на окраине города, далеко в стороне от комбината, но также у реки.

— Частный сектор?

— Похоже на то, — кивнула Знаменова.

— Что-то мне подсказывает, что хижины там не соломенные.

— Можно глянуть.

— Сейчас?

— Ну, ты же не боишься полной луны?

Гостиница вполне соответствовала заявленным трем звездам, и в номере у Татьяны находился сейф. Из него она и вынула свой «ПМ». В обычной обстановке следователи предпочитали обходиться без оружия, но в незнакомом городе, в невыясненной ситуации лучше ходить со страховкой.

Глава 3

Улица Новая была освещена от начала до конца. Фонари горели ярко, в их свете гладкий черный асфальт поблескивал так, как будто его только что щедро полили водой. За кирпичными заборами высились большие и красивые дома, выстроенные в едином стиле, как это бывает в коттеджных поселках премиум-класса. Но такие поселки, как правило, огораживаются и охраняются, а здесь только частные заборы, и сторожей не видно.

— Вот и спрашивается, на какие деньги все это построено? — разглядывая фигурную крышу близстоящего дома, спросил Пахомов.

— Кто-то один строил, остальные покупали и вселялись, — сказала Знаменова.

— На какие шиши?

— На те самые, о которых ты думаешь… Выходим?

Они стояли возле дома под номером четыре. На этом месте нашли машину, в которой и находился труп Грибова. Но машины здесь давно нет, и Грибова уже успели похоронить.

— Свидетелей опрашивать?

Погода вроде бы неплохая — небо чистое, сухо, но холодно. А в микроавтобусе тепло, и выходить не хочется. Да и куда? Возможные свидетели за высокими заборами, за бронированными дверями прячутся, их сейчас никаким законом из теплых нор не выкуришь. Да и не время сейчас опрос проводить.

— Да нет, пройдемся. Погода хорошая.

— Ну да, — кисло глянув на Татьяну, неохотно согласился Олег.

Теплая спортивная куртка на ней, а он в холодной кожанке поверх тонкого джемпера. Впрочем, он мужчина, и если женщина просит… Тем более женщина эта еще и начальник.

Но Знаменова не вышла из машины. Ее взгляд привлек пес, который сидел на крыше гаража и смотрел в небо — на луну, еще не полную, но уже пухлую.

— Смотри!

— Это не собака, — качнул головой Пахомов. — Это волк!

Это действительно был самый настоящий волк. С цепью на шее. Неподалеку от него горел фонарь, но казалось, что его подсвечивает само небо — темное, лунное. На фоне этого неба волчий силуэт казался тенью из потустороннего мира. Зловещее зрелище, пугающее. А если бы волк еще и взвыл на луну. Но он молчал. Он взывал к луне взглядом — пристальным, из глубины волчьей души, порожденной мистикой леса.

— Выходим? — спросил Олег.