Евгений Сухов - Питер да Москва – кровная вражда Страница 4

В последние месяцы Барон стал присматриваться к рынку морских перевозок пристальнее. Его уже не интересовал временный фрахт отдельных судов – он замахивался на большее. Главной его целью стала покупка торгового флота в десяток судов. Ни больше ни меньше! Перспективы для его бизнеса, в случае удачного приобретения, открывались самые радужные. Главное преимущество заключалось в том, что, став владельцем целого флота, он уже не будет оглядываться на большого дядю – армию алчных чиновников, от чьей подписи на документе зависит успех любой коммерческой операции. Догадываясь о финансовом обороте Кудрявцева, аппаратчики наглели год от года, и если еще десять лет назад Барон мог купить любого из них с потрохами за каких-нибудь пять штук, то нынче счет шел уже на «лимоны». И отнюдь не рублей… Ставки в игре поднялись соответственно размеру выигрыша. На кон теперь ставились не какие-то занюханные сахарные заводики в областных центрах, а крупнейшие энергетические компании, алюминиевые комбинаты, угольные разрезы и – грузовые флоты… Вроде того, на который положил свой завидущий глаз Барон.

Назар загодя, через Чифа, навел кое-какие справки об AO «Балторгфлот», на чьем балансе находилось двадцать пять сухогрузов и океанских барж, а дела компании выглядели из рук вон плохо. Старые номенклатурные начальники загубили всю коммерцию, набрали кучу контрактов на фрахт своих порядком изношенных судов, но почти все их запороли и выплатили заказчикам многомиллионные неустойки. Восемь судов, находившиеся в плавании, были подвергнуты аресту в зарубежных портах за долги. И вот наконец городские начальники сподобились принять стратегическое решение – акции «Балтийского торгового флота», разбив на десять пакетов, выставили на конкурсную продажу. А на контрольный пакет, говоря современным языком, объявили тендер – кто даст больше.

Но выкупить главный пакет акций, даже с его многомиллионным лихтенштейнским счетом, Барону было не под силу, и поэтому он вынужден был обратиться за помощью к алтайским друзьям. Впервые он обнародовал свою идею на региональном сходняке, красноречиво расписав перспективы международной морской торговли. С минуту в банкетном зале ресторана «Алтай» длилась пауза – как бывает в театре «Ла Скала», после того как ведущий тенор завершает партию на верхней «ля». Поразмыслить ворам было над чем – такой лакомый кусок в алтайский общак не попадал никогда. И один за другим воры поддержали Барона. Несмотря на то что овации Назар Кудрявцев не сорвал, он добился главного: получил из общака деньги для совершения сделки. К тому же четкими аргументами он сумел убедить сходняк, что из будущего пирога он лично должен получить значительный кусок, который пойдет не ему в карман, а на расширение морского бизнеса. В этом пункте у Барона был свой корыстный интерес: деньжата должны были пойти не только на ремонт старых и приобретение новых судов, но и на покупку очередной виллы где-нибудь в княжестве Монако.

Но на этом пути его сразу же ожидали непредвиденные препятствия. Вся беда заключалась в том, что он, несмотря на свое влияние, никак не мог отыскать золотой ключик, который распахнул бы ему заветную дверцу к «Балторгфлоту». Барон поначалу пробовал купить компанию до тендера – подобные дела для него были не в новинку: ему не раз приходилось приобретать приватизируемые заводы. Но сейчас всех его миллионов – даже с учетом алтайской ссуды – ему явно не хватало: за контрольный пакет питерские господа-товарищи назначили двести «лимонов»! И это была лишь начальная цена. Придя к выводу, что в одиночку ему ни за что не осилить покупку флота, Барон посвятил в это дело крупнейших московских воров – в первую очередь Варяга и Михалыча. И заручившись их поддержкой, в том числе и финансовой, послал в Питер Чифа, с которым еще в Бийске начинал нефтяные дела.

В Москву Чиф обещал вернуться через неделю. Максимум через две. Последний телефонный разговор с ним был очень странным и даже каким-то настораживающим – похоже, Чиф чего-то недоговаривал, а может быть, даже наоборот, чего-то опасался, хотя это было не в его характере. Барон знал Чифа пять лет: в любые заварушки Чиф привык лезть с поднятым забралом, и вряд ли он оробел на этот раз. Но даже его голос по телефону показался Барону напряженным, как будто Чиф разговаривал с ним под дулом пистолета. Но с момента последнего разговора прошло уже дня три. Чиф сообщил, что был в офисе «Балторгфлота» и что там не все так радужно, как могло показаться на первый взгляд. По коридорам компании разгуливала масса темных личностей. По наблюдениям Чифа, у них не могло быть таких денег, какими располагали московские воры, но держались они солидно. И, что самое странное, ему пока не удалось выяснить, кто за ними стоит. Эти молодчики, как к себе домой, входили в кабинет генерального директора компании и держались так, будто у них в долгу даже вахтеры. Чиф говорил о том, что пытался навести о них справки, но то, что он узнал, было в высшей степени подозрительно и требовало перепроверки. Чиф обещал прилететь утренним рейсом в среду, однако он не появился ни в среду вечером, ни в четверг. А сегодня, через неделю после его исчезновения, Барон узнал, что Чифа нашли с перерезанным горлом на одной из городских свалок Санкт-Петербурга недалеко от грузового порта.

Переехав в столицу, Назар выстроил себе дом в Подмосковье – он никогда не любил уличной суматохи, не по душе ему были и лавины автомобилей, захлестнувшие московские улицы. С недавнего времени он предпочитал покой, может быть, оттого частенько запирался в четырех стенах.

Его подмосковный особняк был точной копией старинного французского шато, который ему как-то приглянулся во время одной деловой поездки по Европе. Правда, «начинка» в нем была не средневековая, а самая что ни на есть ультрасовременная – с сауной, большим крытым бассейном и многими прибамбасами, делавшими жизнь комфортной и очень приятной. Единственное, от чего не стал отказываться Барон, так это от глубокого подвала – сродни тем, в которых маркизы и виконты хранили бочки с родовым вином или где запирали своих нерадивых слуг. За неимением коллекции фамильного вина Назар Кудрявцев держал у себя в подвале узников. Замечательная получилась подземная тюрьма. Случалось, что в нее бросали строптивых должников, а то и воров, приговоренных сходняком к наказанию. Здесь же, в мрачном каземате Барона, находили свой бесславный конец отьявленные мерзавцы, посмевшие ослушаться приказа хозяина.

В этот раз у него в доме был один гость, жить которому оставалось всего лишь несколько часов.

От внешнего мира Барон оградился высокой кирпичной стеной, пропустив по самому верху два ряда колючей проволоки. Такую преграду могли преодолеть разве что японские ниндзя, каковых в России не водилось, а потому хозяин мог чувствовать себя здесь в полнейшей безопасности.

Высокие стены были удобны еще и тем, что не пропускали через многометровую толщу ни малейшего звука, так что снаружи существование Барона для его соседей казалось таким же загадочным, как жизнь на Марсе.

В камине тихо потрескивали поленья. Барон любил огонь не за тепло, а за уют, который согревал душу. В мерцающем пламени таилась какая-то необъяснимая магическая сила, приковывавшая взгляд. Наверное, не случайно на заре человеческой цивилизации огонь играл важнейшую роль. Магией полыхающего костра люди пользовались и в более поздние времена, так, например, олимпийцы древности при его свете проводили спортивные соревнования, а в Средние века инквизиция приговаривала еретиков к смерти на костре. Но самых больших чудес добились шаманы северных народностей. Для них огонь был таким же инструментом, как для пианиста рояль или как для заклинателя змей – флейта. Пламя возгоралось при яростном нашептывании и могло потухнуть – стоило лишь произнести магическое слово. Однажды Барон был свидетелем подобного чуда, когда по решению сходняка провел целый месяц в глухой сибирской деревушке, пытаясь ввести в эксплуатацию заброшенный алмазный прииск. Огонь в печи внезапно потух, едва в комнату ввалился кряжистый низкорослый якут лет шестидесяти. Глядя на все усилия хозяйки растопить печь, он чуть улыбался в жиденькую бороденку. А потом, точно сжалившись над хозяйкой, произнес:

– Боится меня огонь, однако, потому и не горит!

Тогда трудно было понять – правда это или нет, но едва старик вывалился за порог, как истлевшие головешки вспыхнули сами собой.

Вот и не верь после всего этого в мистику…

Барон растер руки: ну, кажется, согрелся. Теперь можно было продолжить прерванный разговор. Он нажал кнопку переговорника и негромко произнес:

– Приведите его, я хочу с ним потолковать.

Через несколько минут двое крепких парней ввели в комнату человека с мешком на голове и со связанными за спиной руками.

– Снимите мешок. Посмотрим, как он выглядит.