Игорь Фунт - Останусь лучше там… Страница 4

Второй фургон. Мы обходили его со стороны обочины. Вокруг тишина и пустота. Морось. Замыкающий уазик тронулся с места, на пониженной передаче прошуршал в голову замершего автопоезда. Третий фургон. Всё, другой возможности не будет. На трассе чисто. Чтобы ослабить бдительность врага (точки над i), захожу вперед, подставляя спину. Осталось четыре метра. Колеса по грудь. Правой рукой, кулаком, по-боксерски постучал по жесткой резине, замурлыкав себе под нос: «Я вижу все твои трещи-и-н-ки-и… а-а-а-а…» – Иногда во мне просыпался студент музучилища двадцатипятилетней давности. Обычно это бывало не ко времени.

Лезвием выкидухи, внутренним хватом, с левой, со спины – молниеносный удар в пах! – тут же поворот к противнику лицом. Жесткой открытой ладонью – резкий тычок в нос! – и нож уже чертит по горлу жертвы заключительный штрих. В стекле глаз Вацлава осознание проигрыша, он обмяк, оседая вниз. Быстро запихнул податливое пока тело под грузовик. Огляделся. Караван стоял изогнутой гусеницей, в зону обзора зеркал заднего вида я не попадал. Прошла минута… Передние машины, покачиваясь, начали разгон.

Шаг – притулившись, пригнувшись, – я в овражке под обочиной трассы. «Шеф сделал все возможное для моего выхода из игры, ни больше ни меньше, тютелька в тютельку». – Сразу перекатил-затащил Вацлава сюда же в кустики, как только колесная громада отъехала метров на двадцать, обнажив на асфальте одинокий труп. Военизированный кунг не имеет окон – наблюдать нашу недолгую возню оттуда никто не мог, от случайных встречных, попутных свидетелей-автомобилистов бог миловал. Сотовый телефон из недр одежды трупа два раза уже звал хозяина – Вацлав ждал «добро» об оплате товара.

Бегом, галопом рванул в обратном направлении. Где-то в ближайшем поселке я запрыгну на попутку. Двойной вдох, тройной выдох. Кросс по пересеченной. «Вся наша жизнь пересеченная местность, блин». – Закинул в грязную лужу мобилу хохла с чешским ли, польским именем… может, и вовсе русским. Туда же, в небытие, – нож-выкидуху, загодя купленную в ближайшем «Рыболове». Вперед – на Киев!

Нету дома, нету флага, мама.Нету дома, нету флага, мама.Нету дома…

Поделили пополам, побрили наголо.Побелили потолок, а пола не было.Свет или темно,Все мы на одно… —

группа «5’nizza» пела свою прощальную песню, выдворяя меня с Украины рокотом реактора самолета, приглушенного беспокойным сном…

Жаркую тишину гостиничного номера взорвал таджикский рэп – бодрый, вполне «черный», качественный. Восточная мелодика органично вплеталась в жесткий европейский ритм вместе со сладким запахом южного лета, плова и звуками дутара в открытое окно отеля «Душанбе». Пытался проснуться – другая реальность, что ж, я привык! – но в той же жизни, без бонусов. Один бонус – смерть; открыл глаза. Через час стрелка с курьером. Лето! Здесь уже вовсю жарит.

Свиделись у касс Русского театра, прошвырнулись по центру. Курьер, давний знакомец – Серега Корякин – с нашей «организации», позывной «Кряк!» еще с первой чеченской. С двумя пацанами он прибыл для моего прикрытия. Они (пацаны) и сейчас где-то рядом, неприметные обывательскому глазу. Наша задача: передать контейнеры с товаром покупателю, подтвердить оплату, выпить чая – и по домам.

Красота! – как все просто. Между делом поинтересовался об исходе украинской операции. Если нельзя – не скажет. Кряк сказал. Значит, было позволено… Короче, если бы они, наши украинские «друзья», знали кому объявлять – они как пить дать объявили бы нам войну.

Серега позвонил на следующее утро – клиент прибыл. День они его «поводят», встреча завтра. Золото упаковано в «столыпине» (куда ж без Шефа!) на задворках железнодорожной станции. Товар покупателем заблаговременно проверен, в Душанбе расчет и подгон вагона в пределах Таджикистана по адресу заказчика. Я так понимал, груз движется в Афган. В шпионов играть не стали – договорились познакомиться на пятом этаже моего отеля, в ресторане. Клиент оказался лет пятидесяти, плотный, невысокий. Взяли плов по-душанбински: рис горкой, сверху нарезанные мясные лепешки. Гость попросил доставить спецвагон в Термез. Я, в принципе, был не против, но это Узбекистан, значит нужна консультация. Вновь повстречаться условились здесь же, назавтра, за чашкой чая. Вслед из пряно-пахучего зала выплыли еще три человека-тени.

Утро. Гостиница «Душанбе».

Читаю: «Ты должен сопроводить товар до Узбекистана. Сигнал об оплате получишь перед границей. Далее идешь на Термез своим ходом, быстро. Встречаешь поезд, забираешь ящики, все уже будет сделано, подчищено. Там с тобой свяжется мой человек – начальник грузового депо: пароль-отзыв. Спрячете все в таможенном терминале у погранцов, железнодорожник в курсе где, но учти, он не в теме, о каком грузе речь. Точка».

Думал, чайку попью.

Серега доложил руководству о моей недавней беседе с покупателем, я получил инструкции к дальнейшим действиям, все шло по накатанной. Доставка информации из разных источников – норма прикрытия. Высший пилотаж – в избирательности и изобретательности выбора путей исполнения поставленных задач. Серега, майор Корякин, числился командиром спецвзвода при оперативной группе погранслужбы России, которая осталась после передачи Таджикистану памирского участка таджикско-афганской границы, так что действовал вполне легально. Озвученная ему Шефом официальная версия: отработка и уничтожение каналов по сбыту оружия боевикам. Про ценный груз Кряк, естественно, сведений не имел, считая, что занимается поимкой оружейных баронов, меня принимая за внедренного оперативного сотрудника, связанного с военной разведкой.

Сидим с клиентом в том же зале ресторана, где были вчера.

– Я в курсе вашей операции на Украине. – Мужичок-плотнячок по-хозяйски загнул рукава белоснежной рубахи, повесив претенциозно глянцевый пиджак на спинку стула. Я удивленно вскинул брови.

– Мы следили за движением товара, – продолжил он, – вы завалили всех, кого только можно!

– Откуда сведения? – Я был настроен иронично.

– Газеты читаешь?

– А сюда идет демократическая украинская пресса?

– Еще как идет! Кстати, здесь она более демократична, чем в Украине… – Покупатель представился Иваном, и он оценил мой сарказм. – Все газеты трубят о том, якобы военные под прикрытием этапа пытались ввезти в Россию наркоту. – Иван, видно было, много знал, часто ездил по миру; выпивал, видимо, что отразилось на внешнем облике, но небольшая дряблость лица компенсировалась достаточной подвижностью тела.

– Я недавно вернулся с командировки… Про Украину слышал краем уха, но нашему с вами делу это не помешает, не повредит.

– Надеюсь, Секунда. – Так я обычно и представлялся клиентам, тем более что многие из них переставали вскорости существовать. Но вот про наркоту услышал впервые (и Серега Кряк не сказал): «Да-а… Шеф начисто обрубил украинский хвост, под корень!»

– Ну-у… Что ж. Тогда до поезда. – Заключил я. Мы пожали друг другу руки.

– Кстати, – вставил Иван, направляясь к выходу, – тебя пасут три чувака. Так вот! – у меня раза в четыре больше. И ты их вряд ли увидишь. – Что прозвучало всего лишь предостережением. Я, кстати, понял.

За окном степное однообразие можжевельников. Стук колес располагал бы ко сну, если б не духота.

Согласно сообщениям из Средней Азии, в этом регионе вновь представляет угрозу поставленная вне закона группировка, ответственная за террористические атаки в прошлом. До последнего времени считалось, что Исламское движение Узбекистана (ИДУ) было уничтожено в ходе возглавленной США военной кампании в Афганистане. Однако, как утверждают власти Таджикистана, движение вновь активизировалось.

Шеф дал понять, с кем имеем дело, поэтому я немного обескуражился заданием: не те силы, чтобы противостоять Ивану, если только в Термез уже не стягивалось подкрепление. Узбекская граница завтра утром – мне на выход после подтверждения оплаты контейнеров…

Поезд был товарно-багажным, без пассажирских вагонов: полупустой «столыпин», заряженный золотом, – вслед за локомотивом, далее почтовый и грузовые. Начальник спецвагона – майор, человек Шефа, с ним трое вооруженных солдат. С нашей стороны – Серега Кряк с пацанами и Иван со своей армией из двенадцати бойцов, разбросанных по составу. Мы по двое валялись на выданных майором матрасиках в темных, без форточек, камерах на колесах. Почитать, покурить – на коридор или в тамбур. Вагон бренчал плохо прикрученными к стенам решетками. Иногда заруливали на чаёк в купе начальства – лафа! – там отворенное окно. Удручающая обстановка этапа навевала тяжелые чувства – я не углублялся, гнал их. Начало лета – терпимо пока! – все возможные щелки-створки «столыпина» распахнуты. Не мог почему-то избавиться от одного только ощущения, подставив лицо горячему встречному потоку в грохочущем тамбуре – от впечатления въевшегося в кровь беспросветного сибирского мороза. Прикрыл глаза, и ты там, в плотно набитой людьми-полутрупами ледяной конуре. Открыл – опять там… что за черт! – просыпайся, брат, твоя станция!