Федор Московцев - Татьянин день Страница 4

Визит «сурков» в кардиоцентр имел неприятные последствия. Хотя, возможно, и без них Ильичев, заместитель главного врача, нашел бы повод придраться. Но из множества конкурентов, безуспешно атакующих волгоградского клиента номер один, Ильичев выбрал этих. Вызвав Андрея, он выложил на стол прайс-лист Медэкспорта (так называлась сурчиная фирма), и потребовал объяснений, почему их цены ниже, чем у Совинкома. Еле сдерживая улыбку, Андрей объяснил, что тупо скачанная с интернета пачка таблиц – это не прайс-лист. Только слепой не разглядит на краях листов характерные отметки – сурки даже не потрудились перенести информацию на свой фирменный бланк.

– Вы же видите, что это скачанный с интернета контент, – спокойно сказал Андрей, – покажите, если на то пошло, какие позиции здесь дешевле моих.

Ильичев не разбирался в позициях, а если приглашать зав. аптекой, которая владела вопросом, пришлось бы посвящать ее в интригу.

– Так шта-а-а… ты хочешь сказать, что на складе Медэкспорта нет этого товара?

– Кроме пачки бумаги, Владлен Михайлович, у них больше ничего нет, а склад и офис находятся на квартире. Давайте заглянем на мой склад, где все есть, а потом проедем к ним. Они тупо работают по предоплате, получают деньги и дербанят их.

Ильичев принялся уверять, что доверяет поставщику номер один, знает, что на складе Совинкома, находящемся в цокольном этаже кардиоцентра, всегда в наличии нужные расходные материалы… но внушительные прайс-листы, которые различные компании присылают… И он увяз на этих прайс-листах. Андрею понадобились некоторые усилия, чтобы вывести зам. главврача из этой колеи и втолковать, что фирмам едва хватает на бумагу, на которых распечатаны прайс-листы, и не хватает на секретарские услуги, чтобы привести рекламные материалы в нормальный вид.

В следующий раз Ильичев подготовился более основательно. Он разослал фирмам – официальным дистрибьюторам “Johnson & Johnson” запросы цен на конкретные коды, полученные данные свел в таблицу, и эта бумага легла на стол главного врача. Андрей был приглашен уже в приемную и вынужден был держать ответ, не будучи подготовленным к такому демаршу. В той сравнительной таблице цены шли почти вровень, и были бы значительно ниже, если бы заведующие отделениями (втайне от руководства получающие от 5 до 10 %) умерили бы свой аппетит.

– Вы же понимаете… – начал объяснение Андрей.

Главврач все прекрасно понимал и объяснил, что в эти цены, так же как и в цены Совинкома, также входит интерес для врачей. Увидев приставку “F” к наименованию одного из кодов, разница в цене которого была особенно значительна, Андрей просиял:

– Тут сравниваются разные коды. Попросите точную цену на W945F, и вы увидите, что это совершенно другой материал. Врачи заказывают именно это, а заведующий вам объяснит, почему заказывается W945F, а не W945.

Халанский выразительно посмотрел на Ильичева, тот, ничего не смысля в продукции, спрятался за маской полного безразличия. Андрей продолжил объяснение – надо поинтересоваться, цены даны с учетом доставки или нет, на условиях отсрочки платежа или по предоплате, если по предоплате – в какие сроки фирмы присылают товар, он у них в наличии на складе, или они просто перекидывают заказ на Джонсон, а потом дожидаются по три месяца – учитывая хромую джонсоновскую логистику. А знает ли главный врач, что отправлять незнакомым поставщикам предоплату небезопасно, тем более в Москву, где жулик на жулике… и так далее и тому подобное. Обзор участников рынка медицинских расходных материалов Андрей закончил следующими словами:

– Давайте выясним все эти обстоятельства, условия фирм, и снова соберемся.

Заметив другую нестыковку – невнимательный Ильичев еще в одном месте сравнивал разные коды – Андрей указал и на нее. Халанский принял объяснение, и, отпустив Андрея, остался выяснять с заместителем, что это за наезд на основного поставщика, ставшего фактически структурным подразделением кардиоцентра, отделом снабжения.

Закупки проводились методом котировочных заявок. Теоретически заместитель главного врача должен был отправлять заявки на расходные материалы на несколько фирм, затем сравнивать цены, и закупать у того, кто предложил наименьшую стоимость. На самом деле заявки никуда не отправлялись, а все документы – предложения других фирм, московских, петербургских, и других – изготавливались этажом ниже, в отделении реабилитации, кабинет 1-093, в офисе Совинкома. И цены Совинкома неизбежно были ниже, чем у остальных «участников» конкурса.

Ильичев прекратил тужиться и после разговора в кабинете главврача сказал Андрею, что нужно подровнять цены, чтобы они были такими же, как в других фирмах. Андрей не успел ответить «Да, я сделаю», потому что тут же поступило новое предложение, от которого невозможно было отказаться – принести разницу в конверте… хотя бы часть этой разницы… сюда, в этот кабинет. Согласившись, он вышел, и целые сутки ломал голову, было ли это подставой, или заместитель, как и остальные – заведующие, зав. аптекой, и т. д. – недоволен своими доходами и пытается вымутить для себя побольше. Халанский с Ильичевым прошли долгий путь вместе – областная больница, облздравотдел, затем кардиоцентр. Первый всегда был первым, второй – всегда вторым. Все указывало на то, что второму холодно в тени первого, но могло быть и другое. Лица обоих имели стабильно деревянно-благородное выражение, что они думают, не представлялось возможным понять, приходилось полагаться на интуицию. Когда Андрей подошел к кабинету Ильичева, нащупав в кармане приготовленные для него $500, некоторое время стоял и размышлял, держась за ручку двери, правильно ли поступает. Может, это проверка, и следует пойти налево, в другой кабинет – в приемную, и с честными глазами возмущенно доложить о происшествии. Не получится ли так, что из кабинета заместителя придется вылететь вон из кардиоцентра за подозрение в том, что главный поставщик нарушает принцип одного окна не только на этом этаже, но и на других?!

Андрей принял решение передать Ильичеву приготовленные деньги и никому ничего не докладывать, а причиненные убытки возместить, повысив цены, раз уж заместитель берется решить вопрос с тем, чтобы на них никто не обращал внимание. Решение оказалось правильным, а после бутылки водки, выпитой на двоих, подтвердилась догадка о сложностях взаимоотношений между первым и вторым. В порыве откровенности Ильичев выдал предсказуемую жалобу на то, что он всю жизнь делает всю работу, а результаты достаются другому. Поэтому приходится прибегать к таким схемам – как ни печально. Ильичев еще дважды прибегал к подобным пятисотдолларовым схемам, после чего «попросил» (= потребовал) оплатить в типографии тираж своей книги.

– У меня хороший слог, – поведал он, доставая из шкафа раритетную печатную машинку, – и принципы, которыми я не могу поступиться.

Воздух наполнился запахом приближающейся грозы, Андрей сказал как бы вскользь, что на приходном кассовом ордере будет написано, что деньги в кассу типографии сдал лично Ильичев, на что тот беспечно ответил: «Конечно!»

Этот платеж (около $1000) за тираж брошюры оказался последним, больше Ильичев не беспокоил Андрея своими схемами, в счет уже полученных денег решал многие вопросы, обстановка нормализовалась. Просто чаще стал выражать недовольство действиями главного врача и отпускать в его адрес язвительные замечания. У него, что называется, наболело, и он решил слить свою боль не одному только директору Совинкома – зачем, этого мало – но и всему миру.

На момент выхода книги в свет Андрей был в курсе, что в ней написано – Ильичев уже успел все рассказать, сообщая тончайшие данные – «начальник оргметодотдела областного комитета по здравоохранению, высокий шатен, красавец, с незапятнанным послужным списком; его отец, происходивший из интеллигентной среды, Астраханской области, преподаватель математики в старших классах сначала в школе номер шесть Центрального района, затем в школе номер…» и т. д.

Андрей, никогда не слышавший ни о начальнике оргметодотдела, ни о преподавателе математики, смог восполнить пробел в знаниях. Ильичев говорил, точно читал по книге, и даже сохранял повествовательный стиль, характерный для исторических романов с большим тиражом:

– Комиссия собралась в кабинете начальника облздравотдела. Ровно без четверти одиннадцать раздался стук в дверь и в кабинет быстрыми шагами вошел начальник КРУ, невысокий субъект в твидовом костюме, сшитом на заказ в ателье по адресу: проспект Ленина, 15, которое месяц тому назад проверяли контролирующие органы на предмет… «Товарищи, – произнес он надломленным голосом, – время действия наступило. Наши люди готовы». Раздался шум отодвигаемых стульев…

Андрей внимательно смотрел на этого педантичного биографа; он то закрывал, то открывал глаза и рассказывал монотонным голосом, изменявшимся в тех местах, где была вводная речь. Остановить его было невозможно, если Андрей прерывал его и начинал разговор о другом, Ильичев умолкал, но пользовался первой паузой, чтобы возобновить свой бесконечный рассказ, который должен был кончиться с его смертью. В такие дни он за разговором пропускал служебный автобус, и Андрею приходилось везти его домой на своей машине; и еще долго, стоя у подъезда, выслушивать истории о разном.